Время солнечных птиц |
Алёна ШИПИЦЫНА |
24 Августа 2019 г. |
В последний день июля в галерее Сибирского искусства на ул. Карла Маркса, 23 открылась выставка памяти известного иркутского живописца и монументалиста Валерия Васильевича Чевелёва. Валерий Васильевич – коренной иркутянин, родился в 1946 году. В 1967 году окончил Иркутское училище искусств. С 1991 года – член Союза художников РФ. Людмила Андреевна, вдова художника Прощальная песняВыставка под названием «Когда поют птицы» организована Иркутским художественным музеем при активном содействии жены художника – Людмилы Андреевны. В галерее я бываю довольно часто. Но нынче лето выдалось сложное, суматошное какое-то, поэтому о многих мероприятиях я узнавала в последний день. Вот и об этой выставке узнала случайно от писателя Анатолия Григорьевича Байбородина. Так же случайно, как всего пару месяцев назад от поэта-верлибриста Александра Сокольникова услышала горькую весть о том, что Валерия Васильевича Чевелёва не стало ещё прошлым летом. Как быстро летит время! Бывает, не видишься с человеком около года, и вдруг оказывается, что ваша прошлая встреча была последней. К истории нашего знакомства я вернусь позже. В среду, 31 июля, в 16:00 в большом зале галереи собралось много народу. Пришедших тепло встречали вдова – Людмила Андреевна и директор Иркутского художественного музея Наталья Сергеевна Сысоева. Наталья Сергеевна отметила, что душа автора в равной степени принадлежала к живописному и к литературному искусству. Трудно было понять, чего в нём больше. Её слова подтвердил директор Музея истории Иркутска, друг художника, Сергей Иннокентьевич Дубровин: – Я не знаю, кто он больше – поэт или художник. В живописи – поэт, в поэзии – художник. Валерий всегда стремился что-то усовершенствовать. Во время его персональной выставки было ощущение, что кисть он держит даже в зале, стараясь где-то подправить, где-то добавить. – Художник жив в картинах, поэт в стихах, – добавил поэт Владимир Петрович Скиф. Своим выступлением Владимир Петрович внёс нотку озорства, в свойственной ему лёгкой ироничной манере прочёл стихотворение, посвящённое другу-живописцу. Тамара Григорьевна Драница – искусствовед и писатель – рассказала о том, что Чевелёв был не только живописцем и монументалистом, на его счету роспись, граффити. Вместе с Виталием Георгиевичем Смагиным Валерий Васильевич трудился над оформлением интерьеров, занимался стенографикой. Тамара Георгиевна дружила с Чевелёвым и по сей день дружна с его женой. Она поделилась яркими воспоминаниями и выразила надежду на то, что будут найдены средства для издания книги Валерия Васильевича: «У него так много друзей среди поэтов, писателей, он мог публиковаться при жизни...» Заслуженный художник России Лев Иванович Сериков вспомнил о дружбе «могучей троицы – Николая Бошарина, Валерия Чевелёва и Александра Муравьёва: – Мне казалось, что Валерий иногда немного злоупотребляет общением, не понимал, когда он успевал работать. Даже спрашивал его как-то, когда закончится «игра в молодёжь». Но теперь вижу, что Чевелёву это общение не было помехой. Он изумительный колорист. Посмотрите, какие цветовые сочетания! Художник оценивается по результату. У него прекрасный результат. Он состоялся! Из этой троицы остался только Александр Михайлович. Пожелаем ему крепкого здоровья и долголетия. А Валерий и Николай будут жить и продолжаться в своих творениях. Людмила Андреевна пригласила гостей к чайному столу: – Сегодня здесь нет ни одного случайного человека. Только самые близкие. Благодарю всех, кто нашёл время прийти и добрым словом вспомнить Валерия Васильевича. Посетители познакомились с работами мастера. В экспозиции представлены жанры, наиболее явно отражающие внутренний лиризм живописца – портрет, натюрморт, пейзаж. Часть работ выполнена в Монголии. Некоторые картины написаны под впечатлением от поездки на реку Таюра. Эти пейзажи наполнены духом свободы. На мой взгляд, в них читается ожидание. Некое состояние отсроченного момента. – Думаешь, почему выставка так названа? – спросил меня один из друзей художника. – Почему? Я слышала, что его фамилия... птичья. Чевиль – это что-то значит? – Да. Только чивиль – воробей, маленькая птичка. – Выходит, сейчас птицы поют песню прощания? – У птиц такие разные песни. Может быть прощание с земным... Или песню начала... – Тогда пусть это будет песня нового полёта, новой высоты, совершенно обновлённой свободы! Горячее зимнее солнцеАлександр Морисович Москвитин – художник, чей стиль знатоки характеризуют как экзистенциальный реализм, связан с Валерием Васильевичем многолетней дружбой: – Мой друг Валера был прекрасен во всём: он был чуток к поэзии, был точен в выражениях. Активный, остроумный, философствующий. Можно наговорить бесконечное множество выражающих его эпитетов... Вы видели его работы? Повсюду пробивается солнце. Всполохи, вспышки, яркие пятна – он был сам похожим на солнце. Большой, светлый, яркий. Звери на его полотнах, олени, кони... они выразительны, они выходят из тумана, глядят на нас. Чевелёв – это птица. Он ещё не допел, не высказал всё, что кипело в его душе, в его воображении. Все, кто знал его при жизни, попали под его обаяние. Теперь он говорит с нами через свои работы. Валерия Васильевича не стало летом. За несколько месяцев до ухода он узнал о тяжёлом диагнозе дочери Натальи. Дети Чевелёва были для него смыслом жизни. Они были его великим счастьем и самой искренней любовью. Портреты дочери отражают эту любовь – они пронизаны удивительным светом и теплотой. Меня привлекает картина «Зимнее солнце». Вспоминаю разговор о том, что летом мы не имеем возможности в полной мере разглядеть и полюбить солнце. «Летом всё наполнено жизнью – буйство красок, цветение. А солнце будто отстранено. Живёт своей жизнью. Ты посмотри на него зимой, где-то в начале января», – говорит Валерий Васильевич. И я смотрю. Солнце повсюду. Оно стало небом и деревом, оно растекается по снежной поверхности, улыбается нам сквозь ветви. Солнце большое. Оно освещает целый мир или может превратиться в едва заметную точку. Солнце – это жизнь. Зимнее солнце похоже на самое начало жизни. На момент зарождения. Даже синие тени на холсте тёплые. Протяни руку, дотронься – горячо! Знающие люди подберут правильные термины, отметят авторский стиль, особенности техники. Мне же как простому зрителю достаточно того, что это красиво и волнительно. – Возможно, судьба уберегла его от самого страшного – от потери ребёнка, – делится своими мыслями Надежда Чижик. Надежда считает, что Валерий был с одной стороны большим мальчишкой, с другой – мудрым, надёжным и понимающим: – Однажды собака съела губку, пропитанную химическим составом для мытья машин, Валера по-мальчишески переживал, когда никакие манипуляции не помогли, он позвонил Толе Скопцову. Толя сказал дать полстакана кагора. Дали. Чудесным образом собака ожила. Анатолий Иванович Скопцов – не просто художник. Он интересен и многогранен. С Валерием Васильевичем сдружился в конце восьмидесятых. Анатолий Иванович был частым гостем в мастерской друга. Сейчас, глядя на Скопцова, я вспоминаю их беседы, их философствования, глобальные мечты и громкие споры. – Удивляюсь тому, как много серьёзных увлечений Валера превратил в своё ремесло, – рассказывает Анатолий Иванович, – человек с золотыми руками. Он так изящно работал с берестой. И скульптура, и роспись. И здесь, на выставке, далеко не все его работы. В. В. Чевелёв «А. С. Пушкин» – Помню, он над Лермонтовым работал. Кстати, не вижу этой картины на выставке... – Да, бился с Лермонтовым, точно не знаю, но, может быть, так и не завершил. Он так был увлечён русской классической литературой – Лермонтов, Пушкин... Мы с ним собирались на Кавказ поехать. Я его давно звал, у меня там родственники. – Так и не поехали? – Не собрались. Я постоянно то тут, то там. Мне везде успеть надо. А Чевелёв – он же коренной иркутянин. Он, вроде бы, соберётся, но на самом деле мечтать из своей мастерской интересней и комфортней. Тем более, ты знаешь, он был настолько окрылённым, настолько не приближенным к земным общечеловеческим реалиям, что у него долгое время даже прописки не было. Ему скоро пенсию получать, а он без документов. Или, например, гонорар от выставки... Он даже не знал, когда и сколько получить должен! И, конечно, он был эстетом. Помнишь, как он готовил? Его отец работал шеф-поваром в одном из ресторанов Иркутска. Поэтому и в еде Валера разбирался.
Наш ЧевелёвС Валерием Васильевичем меня познакомил Москвитин. Помню, это было 9 мая. Он позвонил и сказал, что мы должны поздравить какого-то капитана и чтобы я непременно захватила свой сборник стихотворений. Тогда я не поняла, кого иду поздравлять, представляла дедушку-ветерана. Александр Морисович привёл меня в просторную мастерскую. Высокий мужчина с большими руками (я отметила именно кисти рук, пальцы) был искренне рад гостям. – А где ваш ветеран? – в какой-то момент спросила я Москвитина. – Какой ветеран? А! Воин! Так вот он и есть. Чевелёв, расскажи, ты же у нас воин-интернационалист. И Чевелёв рассказал. Он увлечённо рассказал о гусарах, драгунах и уланах. Постепенно перешёл на тему чести и благородства. Но совсем не коснулся своей военной биографии. Через некоторое время я узнала, что его нашла заслуженная медаль, которой он радовался и которой гордился. Но больше, чем наградами, больше, чем многочисленными талантами он гордился детьми. Много и с удовольствием говорил о том, что сын – актёр, живёт и работает в Москве. Рассказывая о дочке, становился невероятно трогательным: – Она так похожа на меня. Была такая малюсенькая, а теперь высокая, красивая! Не знаю, почему (и теперь не могу объяснить), он напоминал мне одновременно Тома Сойера, Питера Пена и Дон Кихота. Простота в нём граничила с принципиальностью, несдержанность с мудростью. Другой эпизод открыл мне его совершенно с новой стороны. На шестидесятилетнем юбилее Москвитина Валерий Васильевич был исключительно галантен и очарователен. Он мог служить образцом для подражания. За столом внимательно ухаживал за дамами. Интеллигентно вёл беседы, давал дельные советы. Будто, преодолев своё ребячество, в одночасье стал взрослым, ответственным, заботливым. В тот раз я видела идеального человека. Идеально было всё: внешность, манеры, слова. Людям, далёким от творческих профессий, всегда интересно, а как же живут те, которые «не такие». Особенно в детстве кажется, что художники, музыканты, писатели – люди особенные и, возможно, не люди вовсе, а существа из других миров. В этом есть доля правды. Художнику зачастую больше позволено, больше прощается. Но творчество – это не оправдание. Почему тогда мы не станем осуждать творящего за слабость, за вспышку гнева, за необоснованный спор? Всё дело в том, что созидатель не принадлежит себе, он не всегда понимает, где и в какое время находится. В момент воплощения он всем существом погружён в работу. Резок? Потому что сосредоточен. Невежествен? Потому что не здесь. Нельзя забывать, что любой продукт творчества – это наследие. Всё, что создано, останется для народа. Поэтому лучшее, что мы можем дать художнику при жизни, – это внимание и ненавязчивая забота, после – добрая память. Выставка продлится до восьмого сентября. Хорошо бы сходить туда в будний день, когда минимум посетителей. И в тишине услышать, как загадочно и волшебно поют невидимые птицы.
|
|
|