«Война прошлась по детским судьбам грозно...» |
Н. Я. НЕЧИТАЙЛОВА, член Совета ветеранов Октябрьского округа |
24 Апреля 2020 г. |
Мы дети тех военных лет, / И наше детство связано с войной. / Знакомы нам с мякиной горький хлеб / И похоронки, материнский вой. К. Л. Мурай, ветеран тыла Пандемия. Как неожиданно масштабно перекроил планы и нарушил порядок жизни огромного количества землян этот коварный невидимка-коронавирус. Еще недавно актив Совета ветеранов Октябрьского округа обсуждал обширный план мероприятий, посвященных празднованию 75-летия Великой Победы. Так, на встречу «Детство, опаленное войной» мы собирались пригласить представителей этого поколения, чтобы поздравить их, услышать воспоминания о тяжелом начале их жизни. Будем надеяться, что всё это нам ещё удастся осуществить. А пока мы пребываем дома, хотим предложить вниманию читателей воспоминания детей войны. Воспитанные в советское время в духе коллективизма, они честно десятилетиями трудились на благо государства, заслужили почет и уважение и сейчас отдают свои силы людям. Детская память – вещь загадочная. Она сохранила отдельные фрагменты, но тем ценнее эти подлинные воспоминания. Рассказывает В. А. Иванова, председатель первичной организации № 28: «Мы со старшей сестрой осиротели еще до войны. Продали дом. Жили у теток в деревне. Спасались от голода сбором картошки, ягод, грибов, помогали взрослым в колхозе, запасали дрова. Училась я хорошо. В 12 лет пошла работать на иркутскую трикотажную фабрику «Пролетарий». Вязали для фронта рейтузы, шапки, рукавицы, свитера и т. д. Работали мы по 14 часов, после смены падали от усталости. Там я стала стахановкой, о чём узнала от тёти, которая услышала по черной тарелке, как меня хвалили за перевыполнение плана. Рабочая пайка у нас была 400 граммов черного хлеба. Голодали. Изредка на зарплату и по карточкам на рынке удавалось купить пол-литра ряженки и яичко. Это был праздник! Одновременно с работой я училась на двухгодичных курсах медсестер, после окончания которых перешла в факультетские клиники. Там лечили раненых, работали в ночные смены. Всем премудростям профессии меня учила мобилизованная после ранения военврач, ходила она на протезе. Но молодость брала свое: в складчину мы отмечали праздники, продвижение наших войск, бегали на танцы в Дунькин сад. Победу встретила в 16 лет. Шла вместе со всеми ликующими иркутянами во время демонстрации от завода им. Куйбышева по улице К. Маркса к памятнику В. И. Ленину. Возлагали гирлянды, цветы, пели песни, танцевали». Вспоминает М. Я. Александрова, председатель первичной организации 31/2: «Отец ушел на фронт, маму каждый год отправляли на все лето на лесозаготовки. Мне было 9, сестре 11 лет. Мы сами хозяйничали дома. Мама оставляла нам деньги и карточки. Отстаивали очереди за хлебом. Иногда удавалось поменять часть хлеба на рынке на мерзлую картошку. За 1200 г хлеба давали 4 ведра картошки, везли её на саночках домой. Летом и осенью мы работали в колхозах, помогали выращивать овощи для фронта. Обувь была на деревянной подошве. Овощи с поля брать не разрешали. Жили по четыре человека в семьях селян. Усталые хозяйки после работы готовили нам и своим детям мамалыгу из тертых кукурузных зерен. Помню, однажды мама заработала на лесозаготовках мешочек муки и, навещая, привезла его нам. Велела не трогать. Хотела в другой раз напечь лепешек. Но есть-то хотелось всегда, и мы не вытерпели. Вскипятили воду и с ней съели всю муку. Мама потом плакала и удивлялась, как же мы её ели сырую? К школе из байковых одеял мама шила нам костюмы, а из толстых одеял – унтики. Одежду перешивали из чего могли. Один раз в два года от профсоюза мама приносила нам пару валенок на двоих. Вечерами при керосиновой лампе мы шили для бойцов фронта кисеты, вязали носки. Собирали металлолом, откликались на все просьбы, помогали взрослым. Я была активной, вступила во время войны в комсомол. Теперь до сих пор не разрешаю отключать радио, с военных лет сохранилась привычка через него держать связь со страной и всем миром». Мая Александровна неслучайно вспомнила необычную обувь. Из документов известно, что в годы войны летом и осенью часть взрослого населения и учащихся школ и средних учебных заведений отправляли в колхозы. Там бригадами по 20-25 человек во главе с преподавателями они работали на прополке и уборке. Для них по распоряжению властей иркутская обувная фабрика и артели промкооперации изготовляли десятки тысяч пар взрослых и детских ботинок и тапочек на резиновой и деревянной подошве. Многие вспоминают и огромные очереди за хлебом. Эти очереди дети занимали с вечера, а утром приходил милиционер и ставил на ладошках химическим карандашом номер очередника. В очередях случалось всякое: и драки, и воровство. Казалось бы, война шла далеко на западе, но её ощутимые отголоски докатывались и до Сибири. Здесь, кроме многочисленных госпиталей с ранеными, появилось много эвакуированных, нищих, инвалидов, беженцев. Да и уголовников прибавилось. Но местное население жило дружно, выручали друг друга в трудные дни. Рассказывает В. И. Гармышева, председатель первичной организации № 25 «Солнечный»: «Я была ещё очень маленькой. Отец воевал. Мама работала санитаркой в госпитале, меня оставляла с дедом и бабушкой. Эшелоны с ранеными прибывали постоянно, мамы не было дома сутками. По праздникам она брала меня с собой на работу. Я декламировала детские стишки для раненых, они гладили мою голову, целовали ручки и дарили маленькие кусочки мыла. Тогда это было большой ценностью. А я не понимала и боялась чужих ласк и начинала плакать. Еще хорошо запомнила 9 мая 1945 года. Мы жили тогда в Радищево. Утром вдруг загремела громкая музыка, мы выскочили на улицу. Люди обнимались, смеялись и плакали, мне было странно: если радость, то почему они плачут?» Война тяжестью отозвались в детских душах. Сложно было и с питанием, и с одеждой, и с трудовыми нагрузками. Но детей на работе ждали – это была пусть слабая, но рабочая помощь. Были и страшные дни, когда к кому-то из ребят в семью приходила похоронка. Тогда в домах надолго смолкал детский смех. Вспоминает Н. С. Окорокова, на плечах неграмотной матери-домохозяйки которой осталось четверо детей и свекровь: «В 1943 году пришла в наш дом похоронка на отца и письмо его фронтового друга, в котором он писал, что Спиридон Никитович Ельцин погиб в боях за Днестр. Слез было много, мы не понимали, как дальше жить. Но беда не приходит одна – мы потеряли карточки на хлеб. Это значило, что целый месяц все оставались только на картошке и овощах их огорода. Но случилась нежданная радость. В конце 1943 года вдруг пришло письмо из московского госпиталя: отец был жив, долго лечился и теперь возвращался домой. Живой, но без обеих ног. За мужество его наградили орденом Красной Звезды. Нам, ребятишкам, пришлось много работать и дома, и в колхозе. Но изредка удавалось побыть детьми: любимыми играми у нас были лапта, веревочка, круг, зюлька. Играли весело, честно, самозабвенно. Азартных игр на деньги не было, да и денег карманных тоже никогда не было». До войны это были обыкновенные девчонки и мальчишки, которые играли, бегали и радовались жизни. Но пришло грозное время, которое показало, каким огромным может стать детское сердце, когда разгорается в нем любовь к Родине и ненависть к ее врагам. Ведь ребенок, прошедший через ужасы войны, – ребенок ли? Кто возвратит ему детство? Что он помнит? Что может рассказать? Оказывается, многое… Из рассказа З. П. Ширяевой: «До войны мы жили в Магнитогорске. Отец воевал на восточном фронте, мама работала на металлургическом заводе, со мной были дедушка и бабушка. От голода мы перебрались в совхоз, в небольшой дом тетки-агронома. В середине дома стояла печка, а в углу жила коза. Вот она-то нас и спасала от голода. В первый класс пошла в обносках. Писали на серой бумаге самодельными чернилами. Однажды к нам в совхоз привезли пленных немцев, поселили их в здании конторы. Они трудились на сельхозработах. Ходили они в сандалиях на деревянной подошве. Как-то раз, когда мы узнали об очередном успехе нашей армии на фронте через репродуктор, мы впятером набрали камней и пошли мстить фашистам. Девчонки подавали камни мальчишкам, а те кидали их в окна конторы. Утром немцы убрали осколки, а к вечеру с наших родных совхоз высчитал деньги за наш разбой. Кроме работы в поле, нам, десятилетним, доверяли продажу совхозных пионов на рынке города и мы честно, всё до копеечки, сдавали выручку в бухгалтерию. Раз мы с подружкой нашли пять рублей и тоже сдали в бухгалтерию». Дети военной поры жили общими интересами со страной, по-своему воевали с врагом. Иркутянин Л. И. Процик, что проживал во время войны в бараках около нынешней школы № 39, рассказал, как подростком все военное лихолетье проработал на заводе по 16 часов в сутки. Охрана с завода не выпускала, пока не выполнишь норму. Рабочим давали 800 г хлеба и раз в день похлебку. Но молодежь не унывала и выкраивала время на песни. Другие, как М. И. Козлова из забайкальского городка Петровский Завод после уроков работали на шихтовом дворе или на погрузке лана, который доставлялся в доменный цех металлургического завода. Цех работал на фронт. Дети видели там разбитые танки, наши и немецкие, которые переплавлялись в печах завода. Девочки помогали медсестрам в госпиталях, раненые их называли ласково санитарочками. А чтобы скрасить тяжесть судьбы раненых, ученики старших классов выступали перед ними с концертами. Вспоминает М. И. Козлова: «Нашему 8 классу судьба подарила трёх мальчиков – двух баянистов и одного аккордеониста. С ними выступал наш хор. Надо было видеть глаза раненых, когда Вася Солонез, наш любимец-баянист, под собственный аккомпанемент выводил: Я уходил тогда в поход А его сестричка Валя следом за ним тревожила сердца бойцов словами другой песни о милой маме». Вспоминает М. С. Раковская-Лауфер: «Мне к началу войны было 8 лет. Мы тогда с семьей жили на юге Украины. Когда в июне 1941 года на наш городок каждую ночь начали падать бомбы, нам пришлось эвакуироваться. Мы уезжали в последнем вагоне с сахаром, который сопровождал отец. По пути в Сальске отца забрали на фронт. Мы с мамой чудом добрались через Сталинград и Энгельс в Ташкент. Всю жизнь буду помнить, как на вокзале толпа задавила маленькую дочку нашей знакомой. В Ташкенте умерла моя сестра. Она сутками работала в больнице, я училась. Люди вокруг умирали от тифа, малярии и голода. Отец погиб в августе 1942 года. Но мы выжили». А вот еще одна история узницы концлагеря Р. И. Матюхиной из села Белоруссии, что попало под оккупацию: «Я была двухлетней крошкой. В памяти – только смутные эпизоды. Со слов мамы, фашисты сожгли село, молодежь угнали в Германию. Туда попала и мамина сестра. Оставшихся женщин с детьми и стариков заключили в один из концлагерей, образованных на Белорусской земле. Наш был на реке Ипать, между Ярославлем и Гомелем. Жили мы в бараках, спали на соломе. Фашисты боялись партизан. Чтобы не обнаружилось место лагеря, громко плачущих детей охранники могли расстрелять. Поэтому, уходя на принудительную работу, матери жевали мак и давали его детям, чтобы те спали тихо. Многие погибли от голода. Освободили нас партизаны, среди них был мамин брат». Все знают о страшной судьбе детей-узников, и не только русских. 13 миллионов детей, погибших во Второй мировой войне, – это страшная цифра! Мы не можем забыть их, замученных, расстрелянных, сожженных и заживо погребенных вместе со взрослыми. Нельзя забыть и то, что девять миллионов советских детей осиротели за годы этой катастрофы. …Сегодня мы познакомились с историями из военного детства только нескольких наших земляков. Пожалуй, никогда не настанет то время, когда можно будет сказать, что все уже сказано и рассказано на эту тему. Всего сказать не удастся никогда! Многих, прошедших через все испытания войны, уже нет среди нас. Тем весомее и дороже живая память тех, кто выстоял и выжил в этом страшном испытании. Война высветила каждого как личность, и дети не исключение. Они, в большинстве своем, проявили честность, трудолюбие, самоотверженность, мужество, любовь и преданность Родине. Сердечно поздравляем всех вас с 75-летним юбилеем Великой Победы! Вы много сделали такого,
|
|
|