НА КАЛЕНДАРЕ

«Стеклорез», «Безрукий» и другие (Ждем продолжения)

Юрий ПРОНИН   
07 Февраля 2025 г.

О повседневной жизни Иркутска 1970–1980-х годов. (Продолжение. Начало здесь.)

«Реализация водки». Такая картина была типичной в пору «сухого закона» второй половины 80-х

  

Пиво (его продажа талонами не нормировалась) – в основном «Бархатное» и «Жигулевское», тоже иркутского разлива. Правда, в конце 70-х – начале 80-х раз в месяц несколько гастрономов Иркутска до потолка заполняли пластмассовыми (тогда редкость!) ящиками с темным монгольским пивом «Боргио» из Улан-Батора. Зато была развита субкультура разливного пива, которое в основном продавали в специальных киосках. Розлив шел в стеклотару покупателей, чаще всего использовались трех- и пятилитровые банки (последние – из-под венгерских огурцов и помидоров). Очереди за пивом – важная черта застойного и перестроечного Иркутска. Как, впрочем, и всех советских городов того времени.   

Вообще, убогость доступного большинству ассортимента по всем товарам – продовольственным и промышленным, особенно в 1980-х, была, по нынешним стандартам, потрясающей. Но тогда это считалось само собой разумеющимся, казалось, что по-иному и быть не может и что так будет всегда.

Магазин «Березка» в 80-х годах находился на улице 5-й Армии. Покупка вожделенного дефицита, в число коего входили, например, зарубежные термосы и джинсы, производилась на так называемые инвалютные рубли. Сейчас бы их, возможно, назвали криптовалютой типа биткоинов. Правда, инвалютные рубли были санкционированы государством, причем для избранных. «Закрытая линия» между «Березкой» и вещевым рынком («барахолкой»), расположенным сначала недалеко от ИВАТУ, а затем в Рабочем, функционировала бесперебойно – разумеется, с кратным повышением цен. Примечательно, что в 80-е годы одни комсомольцы (например, из ОКО – оперативных комсомольских отрядов) отлавливали и «ставили на вид» других комсомольцев – так называемую фарцу. Переводя на советский официоз, спекулянтов зарубежными товарами народного потребления – ультрамодной одеждой, обувью, аудио- и видеотехникой, пластинками. Диалектика. Единство и борьба противоположностей…

Хождению по иркутским магазинам 40–50-летней давности не прибавят разнообразия фрукты-овощи, точнее – их отсутствие. Ситуацию частично спасал рынок (сплав местных торговцев с гостями из советских республик Средней Азии), а также дачные участки. Это к нашему времени дачи как хозяйства, а не место отдыха, стали понемногу сворачиваться. А тогда они были капитальным и всеобщим подспорьем в продовольственной проблеме. Но все равно киви/манго/авокадо никто и в глаза не видел, а мандарины, апельсины, виноград и особенно бананы были в крепком дефиците. Поэтому перейдем к предприятиям общественного питания.

В гостинице «Сибирь», частично сгоревшей в марте 1995 года, огонь удалось остановить как раз у ресторана

Рестораны. Их в Иркутске застойных времен было едва ли с десяток. Это давние «Байкал» и «Арктика» на Карла Маркса, причем «Байкал» закрылся еще в середине 80-х. Плюс «Сибирь», «Ангара», «Интурист» при одноименных гостиницах («Интурист» открыли последним, весной 1979-го), два ресторана в аэропорту, один на железнодорожном вокзале. Ну и два с репутацией «народных» – там было меньше официозной публики, зато хаживала «золотая молодежь», разного рода «околокриминал» и, как их тогда называли, торгаши. Это с конца 70-х «Центральный» в Торговом комплексе (у Центрального рынка) и с конца 60-х «Алмаз» рядом со стадионом «Труд». Последний многие иркутяне нарекли прозвищем «Стеклорез» – за непритязательность публики, уличные нравы и суровое меню. Свои имена имели в просторечии и другие рестораны: «Арктика» – «Льдина», «Байкал» – «Лужа», вокзальный – «Гудок».

О ресторанной жизни позднесоветского Иркутска рассказал 20 лет назад со знанием дела на страницах местной прессы («СМ Номер один», «Копейка») журналист Павел Мигалев в статье «Питейные заведения Иркутска». Вот несколько выдержек:  

«Столы ресторана покойной гостиницы «Сибирь» были спрятаны за столбами. Компании пытались занять дальние от входа столики возле эстрады – там было хотя бы светло. Меню изяществом не щеголяло: салат «Зимний», ассорти мясное. Горячее вызывало желание быстрее сглотнуть кусок и обильно запить его водкой. По-настоящему хорош там был лишь клюквенный морс. Народ собирался пожилой, командированный. Все проходило благопристойно, размеренно и скучно. Возникало ощущение подпольно пьющей казармы. Впечатление усиливалось строгими, почти злыми официантками, темная униформа которых вкупе с их лицами наводила на мысль о бренности жизни».

Фото Майкла Райнхарда: «Чебуречная» напротив памятника Ленину, 1982 год. Позже на этом месте работала «Пицца Домино»

Или: «Ресторан гостиницы «Ангара» был полной противоположностью вышеописанному. Два зала. Второй – якобы для проживающих – был элитным, для своих. В первом собирались почему-то армейские офицеры. Любая женщина, зашедшая в этот зал, могла выбрать себе на вечер мужчину по возрасту, званию, комплекции. Роднило посетителей лишь одно – голодный блеск в глазах. Да и сам зал располагал к интиму: круглые боковые столики, разделенные перегородками, удаленная и обособленная эстрада, приглушенный свет. Официантки, как бы проникшись этим интимом, порхали незаметно и обсчитывали с улыбкой, что само по себе приятно. Ресторан еще не опомнился от тех времен, когда в гостиницу заселяли иностранцев, которых перевели в «Интурист», поэтому кухня иногда взбрыкивала, и можно было съесть очень приличный эскалоп или поджарку. Пельмени еще подавали в горшочках, хотя лепешкой уже не накрывали.

Во втором зале собирались люди обоего пола в единой униформе: куртка «под кожу», мохеровый шарф на шее или голове и темно-коричневая утепленная кепка. Там я впервые услышал слово «бакс». В этой компании говорили на своем языке, слова или цедили, или выплевывали, напивались тихо и келейно, а в глазах у всех была серая поволока магаданских рассветов. Попасть в этот зал было сложно. Рубль здесь не помогал. К официантке записывались, как на прием в райсовет».

А вот еще: «Представьте себе кузов самосвала, увеличенный в 30 раз, заставленный столиками и покрытый потолком с лепниной. Это зал ресторана «Байкал», или в народе – «Лужа». Народ это заведение посещал солидный, в основном завмаги, завсклады, товароведы и прочие трудящиеся среднего и выше среднего звена на ниве снабжения. Вечером столы на шесть персон, стоявшие по сторонам зала, были расцвечены блеском кримпленовых платьев и вызывающей бижутерии. Дамы с высокими прическами, солидные и недоступные, заказывали водку, шампанское, икру красную и мясное ассорти на общей тарелке».

В том же духе: «Второй этаж ресторана «Арктика» на улице Карла Маркса, прозванный в народе «Льдиной», к вечеру заполнялся студентами мужского пола и продавщицами – женского. Подавали там портвейн (прямо в бутылках), иногда неплохо приготовленное мясо и салаты. Некоторое время слух посетителей услаждала дородная дама с намеком на голос, но затем ее вытеснил ВИА, как тогда называли тех, кто промышлял на эстраде. Швейцаром служил дядька не столько дородный, сколько пожилой и заслуженный, с тремя рядами колодок на засаленном синем пиджаке с позументами. Впрочем, и он брал на лапу, но был скромнее: начинал с рубля, а примелькавшихся и недрачливых мог пропустить и за спасибо. Широкой души был человек». Добавим, что саму улицу Карла Маркса в не слишком идейно выдержанных кругах, куда, впрочем, запросто входили многие члены КПСС и ВЛКСМ, именовали «Кырла-Мырла».

Для большинства цены в ресторанах кусались, но смотря с каким размахом гуляем. Например, чтобы посидеть в «Интуристе» небольшой компанией, умеренно выпить и неплохо закусить, достаточно было скинуться по червонцу (при студенческой стипендии в 40 рублей, повышенной – 50).

Столовые, кафе. Численность столовых и кафе в центре города (если не считать ведомственные – на предприятиях и в учреждениях) была лишь чуть больше. Сначала о заведениях при ресторанах. Во-первых, кафе «Север» (под «Арктикой», на первом этаже) – строго, уныло, диетично. Но стакан-другой вина разрешается (можно приносить бутылки с собой). Во-вторых, совсем уж вольная «Веранда» – летом на крыше «Стеклореза». Там было как раз насчет выпить. Вот что рассказывает о тандеме «Стеклорез» – «Веранда» тот же источник:

«Стеклорез» – так в просторечии именовался ресторан «Алмаз», потом «Фихтельберг». Огромный зал, почти белые скатерти, томные миниатюрные официантки и большая площадка для танцев. Наверное, поэтому там собирались, как теперь говорят, люди кавказской национальности. «Сулико», лезгинка... звучала гортанная речь, и шашлык подавался на тарелку с большим количеством специй. Женщины млели, взгляды скрещивались, как сабли, и чужаку там делать было нечего.

Другое дело «Веранда» (любимая кафешка студенток и фарцовщиков) – на пустующей плоской крыше «Алмаза», с десятком столиков под зонтами. Было там самообслуживание по ресторанным ценам. Работала «Веранда» только днем и летом, но зато простор, «Агдам», вид Иркутска вкупе с бутылочным пивом делали проведенные часы незабываемыми».

(Продолжение следует.)

Фото zabaka.ru, fotochronograph.ru

  • Расскажите об этом своим друзьям!