«..Воскресну я сказать, что солнце светит»

15 января исполняется 125 лет со дня рождения одного из крупнейших поэтов ХХ века – Осипа Эмильевича Мандельштама.

Осип Мандельштам родился 15 января 1891 года в Варшаве, детство и юность его прошли в Петербурге, куда семья Мандельштамов переехала, чтобы дать детям достойное образование. Отец, Эмилий Вениаминович был мастером перчаточного дела, много  работал, не имея возможности участвовать в жизни семьи. Детей воспитывала и вводила в жизнь мать и в какой-то степени – бабушка. Матери мальчики были обязаны всем, особенно Осип. Мир музыки и книг всегда и неразрывно был связан с Флорой Осиповной.
В 1900–1907 годах Мандельштам учился в Тенишевском коммерческом училище, одном из лучших частных учебных заведений России. Именно в журнале училища печатались первые стихи молодого поэта. Получив 15 мая 1907 года диплом, Мандельштам попытался вступить в Финляндии в боевую организацию эсеров, но не был принят туда из-за возраста. Обеспокоенные будущим сына, родители поспешили отправить его учиться за пределы России.
Становление Мандельштама как поэта было определено его встречей с Николаем Гумилёвым и Анной Ахматовой. Впоследствии, через много лет после расстрела Гумилёва, Мандельштам писал Ахматовой, что Николай Степанович был единственным, кто понимал его стихи и с кем он разговаривает, ведёт диалоги и поныне.
Все трое, Гумилёв, Ахматова, Мандельштам, стали создателями и виднейшими поэтами нового литературного течения – акмеизма.
Первый поэтический сборник Мандельштама «Камень» вышел в 1913 году, издан он был за свой счёт. Этой книгой двадцатидвухлетний Мандельштам заявил себя зрелым поэтом.

Революция

После Октябрьской революции Мандельштам работал в газетах, ездил по стране, успешно выступая со своими стихами. В 1919 году в Киеве он познакомился с будущей женой, Надеждой Яковлевной Хазиной. В гражданскую вместе с женой скитался по стране, имел возможность с белыми бежать в Турцию из Крыма, но решил остаться в России. Мнение Мандельштама о советской власти постоянно менялось от отрицания до смирения перед реальностью происходящего и началом новой эпохи.
Вторая половина 1920-х годов для Мандельштама – это годы кризиса. Поэт молчал. Новых стихов не было. В 1929 году поэт обратился к прозе, вышла книга под названием «Четвёртая проза». Она невелика по объёму, но в ней сполна выплеснулась та боль и презрение поэта к писателям-конъюнктурщикам («членам МАССОЛИТа»), что копилась долгие годы в душе Мандельштама. «Четвёртая проза» даёт представление о характере поэта – импульсивном, взрывном, неуживчивом. Мандельштам очень легко наживал себе врагов, своих оценок и суждений не таил. ««Все произведения мировой литературы я делю на разрешённые и написанные без разрешения. Первые – это мразь, вторые – ворованный воздух..»
Можно себе представить, какого накала достигала взаимная ненависть: ненависть тех, кого отвергал Мандельштам, и кто отвергал Мандельштама.
Мандельштам не был приспособлен к быту, к осёдлой жизни.
Чуковский вспоминал о Мандельштаме начала 1920-х годов, когда тот получил комнату в петроградском Доме искусств: «В комнате не было ничего, принадлежащего ему, кроме папирос, – ни одной личной вещи. И тогда я понял самую разительную его черту – безбытность».

«Кремлёвский горец»

Искренность Мандельштама граничила с самоубийством. В ноябре 1933 года он написал резко сатирическое стихотворение о Сталине:

Мы живём, под собою не чуя страны,
Наши речи за десять шагов не слышны,
А где хватит на полразговорца, –
Там припомнят кремлёвского горца.
Его толстые пальцы, как черви, жирны,
А слова, как пудовые гири, верны.
Тараканьи смеются усища,
И сияют его голенища.
А вокруг него сброд тонкошеих вождей,
Он играет услугами полулюдей.
Кто свистит, кто мяучет, кто хнычет,
Он один лишь бабачит и тычет.
Как подковы куёт за указом указ –
Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз.
Что ни казнь у него – то малина
И широкая грудь осетина.

И это стихотворение Осип Эмильевич читал многим знакомым, в том числе Пастернаку. Тревога за судьбу Мандельштама побудила Пастернака в ответ заявить: «То, что Вы мне прочли, не имеет никакого отношения к литературе, поэзии. Это не литературный факт, но акт самоубийства, которого я не одобряю и в котором не хочу принимать участия. Вы мне ничего не читали, я ничего не слышал, и прошу Вас не читать их никому».
Кто-то из слушателей донёс на Мандельштама.
Как ни удивительно, приговор Мандельштаму был вынесен довольно мягкий. Резолюция Сталина всего лишь гласила: «Изолировать, но сохранить», – и Осип Мандельштам был отправлен в ссылку в Чердынь. В Чердыни Мандельштам, страдая от душевного расстройства, пытался покончить с собой. По ходатайству Бухарина поэт был переведён в менее суровые условия – в Воронеж.

Воронежские тетради

В Воронеже Мандельштам пережил последний, очень яркий расцвет поэтического гения. С 1935-го по 1937-й годы им были написаны три «Воронежские тетради», опубликованные только после смерти поэта.
Эта, какая улица?
Улица Мандельштама.
Что за фамилия чёртова! –
Как её ни вывёртывай,
Криво звучит, а не прямо.
Мало в нём было линейного.
Нрава он не был лилейного,
И потому эта улица
Или, верней, эта яма –
Так и зовётся по имени
Этого Мандельштама.

Поэт сражался с подступающим отчаянием: средств к существованию не было, с ним избегали встречаться, дальнейшая судьба была неясной.
Стихи шли неостановимо, они требовали выхода, требовали быть услышанными. Мемуаристы свидетельствуют, что однажды Мандельштам бросился к телефону-автомату и читал новые стихи следователю, к которому был прикреплён: «Нет, слушайте, мне больше некому читать!»
Поэт был в клетке, но он не был сломлен, он не был лишён внутренней тайной свободы:
Лишив меня морей, разбега и разлёта
И дав стопе упор насильственной земли,
Чего добились вы? Блестящего расчёта:
Губ шевелящихся отнять вы не могли.

Стихи Мандельштама резко выделялись на фоне общего потока официальной литературы 1920–30-х годов. Поэт понимал: ему «рядом с веком» не встать, его выбор другой – противостояние жестокому времени.

 «Я в львиный ров и в крепость погружён...»

В мае 1937 года истёк срок воронежской ссылки. Поэт ещё год провёл в окрестностях Москвы, пытаясь добиться разрешения жить в столице. Редакторы журналов даже боялись разговаривать с ним. Он нищенствовал. Впоследствии Ахматова писала о 1938 годе: «Время было апокалиптическое. Беда ходила по пятам за всеми нами. У Мандельштамов не было денег. Жить им было совершенно негде. Осип плохо дышал, ловил воздух губами».
2 мая 1938 года Мандельштама снова арестовали и отправили на Дальний Восток, откуда он уже не вернулся.
Из последнего письма поэта брату и жене:
«Дорогой Шура! Я нахожусь — Владивосток, СВИТЛ, 11 барак. Получил 5 лет за к. р. д. по решению ОСО. Из Москвы, из Бутырок этап выехал 9 сентября, приехали 12 октября. Здоровье очень слабое. Истощён до крайности... Но посылать вещи, продукты и деньги не знаю, есть ли смысл. Попробуйте всё-таки. Очень мёрзну без вещей. Родная Надинька, не знаю, жива ли ты, голубка моя. Ты, Шура, напиши о Наде мне сейчас же. Здесь транзитный пункт. В Колыму меня не взяли. Возможна зимовка. Родные мои, целую вас. Ося».
Смерть настигла поэта в пересыльном лагере Вторая Речка под Владивостоком 27 декабря 1938 года. Точная дата и место смерти поэта оставались неизвестными долгие десятки лет: ведь в ту лютую зиму в лагере люди гибли сотнями и хоронили их вместе. А причина его гибели остаётся спорной до сих пор: тиф, крайнее истощение или сердечный приступ... Тело Мандельштама несколько месяцев лежало не погребённым, а затем его вместе с другими несчастными похоронили в братской могиле, которой, по некоторым свидетельствам, стал крепостной ров недалеко от лагеря.

Осип Мандельштам реабилитирован посмертно: по делу 1938 года — в 1956, по делу 1934 года — в 1987.

...Уходят вдаль людских голов бугры:

Я уменьшаюсь там, меня уж не заметят,

Но в книгах ласковых и в играх детворы

Воскресну я сказать, что солнце светит...

Надежда Мандельштам - вдова поэта, посвятила свою жизнь сохранению поэтического наследия Осипа Эмильевича. Она делала это и при жизни поэта, пряча его сочинения в ботинки и кастрюли, чтобы не нашли во время обыска. После гибели мужа Надежда Яковлевна, опасаясь ареста, несколько раз переезжала. А чтобы не погибли, не сгинули произведения Мандельштама, среди которых было много неопубликованных и неизвестных, она выучила наизусть не только все его стихи, но и его прозу, все черновики, варианты и разночтения! Таким образом, Надежда Мандельштам на несколько десятков лет стала человеком-книгой, хранилищем всего наследия поэта. В 1960-е годы она написала книгу «Воспоминания», затем вышли ещё два тома мемуаров: «Вторая книга» и «Книга третья».