Испанский «Беркут», генерал Лященко |
16 Ноября 2013 г. |
[sigplus] Критическая ошибка: Папка галереи изображений TXTS/2013/fashizm_16_11_13 как ожидается будет относительно пути базовой папки изображений, указанной в панели управления. Бойцы республиканской Испании называли его капитан Николас, а иногда просто Гранде-большой.
В этом году будет 77 лет, как «Правда» опубликовала обращение испанского народа, сражавшегося с фашистами: «Молодёжь мира, слушай!». Из опалённых войной Пиренеев пришло сообщение: народ обращался за помощью. По Советскому Союзу покатились митинги и многие выразили желание отправиться добровольцами в Испанию. Написал рапорт и наш земляк Николай Лященко. Он стал видным полководцем, Героем Советского Союза, генералом армии. Николай Григорьевич вспоминал то время: «Помню, как отчалил от пирса старенький пароход «Санта-Тобе». Волны Чёрного моря купались в золотых лучах солнца, погода на прощание подарила замечательный осенний день. Мы стояли на палубе и смотрели на уменьшающуюся полоску Крымского берега. Каждый думал о встрече с Испанией, где бушевало пламя народной войны… {gallery} TXTS/2013/fashizm_16_11_13{/gallery} Мне дали новое имя – Беркут. В штабе главный военный советник Георгий Михайлович Штерн объяснил обстановку и сказал: «Наша задача – научить военному делу бойцов и командиров новых частей республиканской армии». Я прибыл на место службы в качестве советника в 21-ю дивизию. Меня встретил комиссар – рослый испанец с пересекающим лицо шрамом. – Леонсо, – ткнул он в себя пальцем. – Николай Беркут, – представился я. – Ты Николас – гранде. Ты больше меня, – расхохотался Оленсио, причмокивая языком, – поедем на передний край. Нам подали лошадей, и здесь мне пригодилась выучка на конном заводе. Когда показалась позиция первой траншеи фашистов, Леонсио поднял руку: «Здесь опасно, Николас». Мы пришпорили коней и промчались мимо опасного места. Возле траншей республиканцев спешились. Я сразу обратил внимание на отсутствие ячеек для стрелков и на то, что из перекосившегося на бруствере «Максима» торчала грязная и плохо набитая лента. – Плохо стреляет, – пожаловался командир роты, – лента застревает, ствол горит. Комиссар воспользовался случаем: – Может, Николас покажет, как вести огонь? – Он с интересом смотрел на меня, ждал ответа. Я понимаю, что не должен осрамиться. Осмотрел пулемёт: «Максим» был совсем новенький и неочищенный от смазки. На глазах испанцев разобрал пулемёт и показал, как отделять и вставлять боевую пружину. Вычистил и собрал замок. Затем повторил разборку и сборку с завязанными глазами. Комиссар и ротный зацокали языками. Командир роты дружески хлопнул меня по плечу и тут же лёг за пулемёт. Он выпустил длинную очередь. «Максим» работал без задержки. – Вот так и работает пулемёт, – обернулся я к испанцам. В последующих ротах тоже пришлось провести подобное занятие… Побывали в гостях у командира батальона. Он обратился ко мне со странным предложением: «Николас, командуйте за меня, а я поучусь». Узнав, что комбат из рабочих и плохо знает военное дело, а война карает за это без пощады – объяснил: «Буду помогать, а командуйте вы: Вас на этот пост назначило правительство». Мои слова пришлись по душе комбату, закивал головой и комиссар. До штаба добрались ночью, для меня там была приготовлена комната. В приёмной стоял «Максим» и два ручных пулемёта. Леонсио, извинившись, пояснил: – Николас, я хочу знать оружие, как ты. Научи. Ничего не поделаешь. Леонсио оказался дотошным учеником. Утром на занятиях с офицерами он уже исполнял роль инструктора. Со временем я освоился, и у меня появилось много знакомых. Особенно подружился с командиром Мануэлем. Его главной мечтой была победа над фашизмом, и ещё побывать в нашей стране. Он мог часами слушать рассказы о Москве, Ленинграде и Сибири. Вообще, испанцы сердечный и доверчивый народ по складу характера, очень разговорчивый. Часто это, конечно, мешало делу. В 21-й дивизии я пробыл полгода, когда вдруг пришёл приказ о переводе меня в другое соединение. К горечи расставания прибавилась досада за поражение войск на севере: республика лишилась богатых промышленных провинций. В штабе 22-й дивизии ко мне подошёл образованный комдив: – О, капитан Николас, давно жду тебя. Меня зовут Виктор. Мне очень нужен советник, я не военный, я – токарь, и мне трудно командовать дивизией. Части дивизии обороняли район севернее Гранады. Я сразу высказал желание выехать в бригады. Здесь мне тоже пришлось позаниматься, притом капитально, ремонтом пулемётов и обучить людей, как ими пользоваться. К нам часто наезжал старший военный советник Валерьян Александрович Фролов, в годы Великой Отечественной войны он командовал Карельским фронтом, а затем Беломорским и Архангельским военными округами. Его поездки были не напрасны: 22-я дивизия готовилась к наступлению. Мы должны были захватить господствующую над местностью горную гряду. Накануне наступления на НП прибыл Фролов и остался доволен подготовкой к операции. Ночь перед боем была тихой В шесть пятнадцать раздался взрыв, это были разрушены проволочные заграждения, прикрывающие опорный пункт врага на вершине. Взрыв явился сигналом к атаке. С криком «Виват, Республика!» бойцы кинулись на опешивших фашистов. Франкисты не успели даже занять окопы. В семь часов вершина была взята. Республиканцы получили много трофеев. Франкисты подтянули резервы из Гранады, прилетели самолёты, всё ближе и ближе к нашим позициям стали рваться снаряды и бомбы. На нас в атаку шли марокканцы, но под огнём вынуждены были отойти. Операция по овладению горкой прошла успешно. Виктор был доволен. Он теперь обращался ко мне всё чаще и чаще, по вечерам мы подолгу засиживались в штабе, комдива интересовало, как в Советском Союзе живут люди разных национальностей, что такое колхозы и совхозы, наши отношения между собой и начальством. Порой вопросы вызывали улыбку, но понять этих вышедших из низов людей было можно. Я сегодня часто вспоминаю Виктора. Рабочий человек, почти безграмотный. Перед фашистским мятежом вступил в партию анархистов, его голова была долго забита фантастическим миром безвластья. Но война – судья строгий, она заставила его думать, за что льются потоки крови. Командир радовался нашему общению. – Помоги ему, Николас, он нужен республике. Виктор хороший человек. Но вскоре пришлось проститься и с Виктором, – меня перевели на новое место, где армейским советником оказался Павел Семёнович Курбаткин. – Где я вас мог видеть, Беркут? – В Туркестане, вместе басмачей били. Он тепло улыбнулся. Я стал советником армейского корпуса. Начались заполненные до предела работой дни. Не заметил, как вступило в свои права лето – сухое и знойное даже на севере Испании. Положение было напряжённым: продолжались бои под Торосой, не прекращались бомбёжки Каталонии. Отдельных командиров ещё не миновал шок от неудач, но в середине июля было решено наступать. 22 июля 1938 года мы приступили под покровом темноты к форсированию реки Сегре. Один из батальонов захватил плацдарм, утром вся дивизия перешла в атаку, но внезапность была потеряна. Перед обедом фашисты открыли артиллерийский огонь по переднему краю. Один из снарядов угодил в НП, взрывной волной меня отбросило в сторону, и я потерял сознание… В госпитале узнал новости, – положение республики ухудшалось, Курбаткин сообщил мне, что я могу вернуться домой. Путь мой был нелёгкий, много пришлось вынести лишений по дороге во Францию». *** Близких друзей он похоронил наспех – шёл бой. Фернандесу и глаза не закрыл: прямо в него, поднявшегося в атаку чуть раньше, угодил снаряд. Он обязан был спаси оставшихся. Люди измучены, каждый второй ранен. А как поведёшь их по нехоженым горным тропам? Возможны засады. И времени на отдых нет. Хоть бы пару гранат – отстали бы преследователи. Тише, Клаус, нельзя стонать так громко… Капитан Гранде смотрит на чёрное небо. Тихо ночью в Пиренеях, опасно ночью в Пиренеях… Прощайте, сказочно красивые холмы Толедо и Куэнки. Как знать, придётся ли ещё увидеть заснеженные вершины Съерры-Невада. Его сила сейчас пригодилась всей группе! «Оторваться от фашистов, спасти людей», – стучит в висках. Все устали. Но надежда только на выносливость. Он уставать не имеет права. Если надо, даже возьмёт на спину кого-нибудь из друзей. Здесь его зовут Гранде, что значит большой. И большой должна быть его надёжность. Он снова идёт впереди на подъёмах и стоит на краю обрыва, пока не пропустит всех. Берётся за носилки на равнинах. Отказывается от драгоценного глотка воды – она нужнее слабым. Скончался молодой парень. Капитан с адъютантом берут лопаты. Салюта павшему не будет. Нет патронов и нет затишья в этом пути. Прощай, друг. Французские пограничники смотрят на окровавленных, обросших, измождённых людей сочувственно, но оружие отбирают. – Кто командир? Вы, мсье? Нет, командир погиб, он – советник. Просьба позвонить в советское посольство. И в американское. И в английское. «Нет, в германское не нужно». Из Франции до Ленинграда путь длился несколько суток на пароходе «Мария». «Я ещё не знал, – вспоминал Николай Григорьевич, – что через несколько лет буду со своей 90-й Ропшинской дивизией прорывать блокаду и вновь бить лютого фашистского врага». В Москве на перроне их небольшую группу встретили цветами, а дома – слезами. Жёны плакали как-то осторожно и счастливо. Сердце подсказывало, что были их мужья не просто в долгой командировке, что выдержали страшные испытания – они угадывались в появившейся седине, в новых морщинах, в глазах. В родной части, в которой служил четыре года, на сей раз пробыл недолго. Поступило распоряжение: «Капитану Лященко Николаю Григорьевичу прибыть в Академию имени Фрунзе на учёбу». Он был на приёме в Кремле, где всесоюзный староста Михаил Иванович Калинин прикрепил первую правительственную награду, а когда его поздравлял Сталин, Лященко не выдержал и сказал вождю: «Почему вы нас бросили в Пиренеях?». Эту фразу надолго запомнил Сталин, и за подвиги в Великую Отечественную Лященко стал Героем Советского Союза только в 1990 году. P. S. Герой Советского Союза генерал армии Николай Григорьевич Лященко родился в 1910 году в городе Зиме Иркутской области. Всю свою сознательную жизнь провёл в армейском строю, вырос от солдата до генерала. Памятными этапами его боевой биографии является участие в разгроме басмаческих банд в Средней Азии, помощь испанскому народу в его борьбе против фашизма и особенно фронтовые пути-дороги с первых и до последних дней в Великую Отечественную. 90-я Ропшинская Краснознамённая ордена Суворова дивизия, которой он командовал, прошла боевой путь от стен Ленинграда до германского города Шверина. И вот ещё эпизод. …В Москве на одной из международных встреч к высокому генералу армии поспешила Долорес Ибаррури: – Буэнос диас, капитан Гранде! Маленькая легендарная женщина и седой, но по-прежнему могучий воин смотрели друг на друга – Кабальеро атлетико? – Си, комарадо! От редакции: «Мои года» несколько лет тому назад знакомили читателей в очерке «Годы в шинели» с этим знаменитым земляком. Об участии Николая Григорьевича в схватках с фашизмом на испанской земле пишем впервые. Этот путь прошли многие наши полководцы перед Великой Отечественной войной.
Тэги: |
|