НА КАЛЕНДАРЕ
ЧТО ЛЮДИ ЧИТАЮТ?
2024-10-23-01-39-28
Современники прозаика, драматурга и критика Юрия Тынянова говорили о нем как о мастере устного рассказа и актерской пародии. Литературовед и писатель творил в первой половине XX века, обращаясь в своих сочинениях к биографиям знаменитых авторов прошлых...
2024-10-30-02-03-53
Неподалеку раздался хриплый, с привыванием, лай. Старик глянул в ту сторону и увидел женщину, которая так быи прошла мимо прогулочным шагом, да собака неизвестной породы покусилась на белку. Длинный поводок вытягивалсяв струну, дергал ее то влево, то вправо. Короткошерстый белого окраса пес то совался...
2024-11-01-01-56-40
Виктор Антонович Родя, ветеран комсомола и БАМа рассказал, что для него значит время комсомола. Оказывается, оно было самым запоминающимся в жизни!
2024-10-22-05-40-03
Подобные отказы не проходят бесследно, за них наказывают. По-своему. Как могут, используя власть. Об этом случае Бондарчук рассказал в одном из интервью спустя годы: «Звонок от А. А. Гречко. Тогда-то и тогда-то к 17:20 ко мне в кабинет с фильмом. Собрал генералитет. Полный кабинет. Началась проработка....
2024-10-30-05-22-30
Разговор о Лаврентии Берии, родившемся 125 лет назад, в марте 1899-го, выходит за рамки прошедшего юбилея.

Аристократ советского кино

28 Апреля 2018 г.

В Советском Союзе насчитывалась двадцать одна киностудия. Государственный академический театр имени Евг. Вахтангова называли двадцать второй киностудией СССР. И не случайно. Ни один столичный театр, не говоря уже о периферийных, не мог похвастаться таким изобилием актёров, снимающихся в отечественных фильмах. И при этом лидерство среди коллег-вахтанговцев всегда держал народный артист Советского Союза, лауреат Государственной премии СССР Юрий Васильевич Яковлев.

Юрия Яковлева – аристократ советского кино

На его счету 72 кинокартины. И какие! «Первые радости», «Необыкновенное лето», «Идиот», «Гусарская баллада», «Лёгкая жизнь», «Анна Каренина», «Иван Васильевич меняет профессию», «Ирония судьбы, или С лёгким паром!», «Кин-дза-дза». А вот (опять же лишь некоторые) фильмы, где за кадром звучит голос Яковлева: «Баллада о солдате», «Чужой бумажник», «Большая дорога», «Пропало лето», «Берегись автомобиля», «Как вас теперь называть?», «Лесная симфония», «Гимнастёрка и фрак», «Старики-разбойники», «Страховой агент», «Избранник судьбы», «Давай без фокусов», «Корабль двойников»...

О чудном и неповторимом голосе Юрия Васильевича, вообще о нём, как о творце, лучше его закадычного друга Михаила Александровича Ульянова и не скажешь: «Вот кто родился для театра — и по таланту, и по внешним данным, и по характеру. Красивый, высокий, с гвардейской статью и в то же время интеллигентной утонченности человек. А руки! Среди его предков,несомненно, были аристократы: таких длинных пальцев у работяг не бывает. И, конечно же, голос: неповторимого тембра, бархатный, свободно льющийся, с глубокими низами, он действует на всех неотразимо, завораживающе.

Один из секретов обаяния Юрия Яковлева — в гармонии его внешности с внутренним миром.

Он человек, что называется, с хорошим детским, я бы сказал — с рабоче-аристократическим воспитанием. У него были все данные, чтобы достичь успеха в любом деле. Но то, что он стал артистом, судьбой было угадано точно: артистизм заложен в нем на генном уровне. Редко кому так много даровано от природы, и заслуга Юрия Яковлева в том, что он умно распорядился этими дарами».

Обогнал Юрий Васильевич всех своих сотоварищей и по числу телевизионных работ. Их у него сорок две. А ещё Яковлев озвучил две полнометражные картины и двадцать мультипликационных фильмов, записал две радиопостановки, выпустил пять пластинок и снялся камео (сыграл сам себя) в двух клипах. Другими словами, по совокупности всех своих видео- и аудиоработ актёр превзошёл даже самого титулованного вахтанговца, о котором уже упоминалось, – Михаила Ульянова.

Меж тем в детстве и отрочестве никто даже представить себе не мог, что он в будущем станет великим актёром. Юрист Василий Васильевич Яковлев и его избранница медсестра Ольга Михайловна Иванова из-за постоянной занятости в кино-то ходили нечасто, а в театр – и того реже. Лишь накануне войны молодые супруги перебрались в столицу из Воронежа – родины главы семьи. Отец Василия Васильевича до революции держал в этом городе обувную фабрику. Четыре срока избирался гласным городской Думы, владел многими магазинами и вообще слыл крупным промышленником и торговцем России. Поэтому внука своего единственного видел как минимум дипломатом. Родители целиком и полностью разделяли его мнение.

Грянула война. Отец ушёл на фронт, а Юра с матерью эвакуировались в Уфу. Три года он обитал при военном госпитале, выполняя обязанности санитара. А в 1943 году мать и сын вернулись в голодную и холодную Москву. Чтобы не быть обузой семье, юноша перевёлся в вечернюю школу и устроился заправщиком автомобилей при посольстве США. Кроме всего прочего, ещё и с прицелом хорошо выучить английский. Ведь и сам Юра в то время серьёзно подумывал об учёбе в МГИМО и о дальнейшей карьере дипломата. Трудился на совесть. Янки его усердие оценили. Определили на самостоятельную работу, снабдив новеньким «Виллисом» в безраздельное пользование. По вечерам он беззаботно катал школьных приятелей по ночной Москве, испытывая ни с чем несравнимое удовольствие от красавицы-столицы, от лучших друзей, от собственной юности. Однако приспело время серьёзно определяться с жизненным выбором. И тут Юра, что называется, наповал сразил родных, близких, друзей и знакомых.

Вместо того, чтобы отнести документы в Институт международных отношений, он вдруг, неожиданно для всех, решает поступать во ВГИК.

И, конечно, с блеском проваливает первый вступительный экзамен. Казалось бы, – налицо все основания для того, чтобы обстоятельно взвесить все «за» и «против» актёрского поприща. Но Юрий, ни на миг не задумываясь, несёт документы в Театральное училище имени Б. Щукина и просто чудом каким-то попадает. После окончания первого курса встал вопрос об отчислении Яковлева, как бесперспективного по всем статьям. К тому же получившего «двойку» по профилирующему предмету «актёрское мастерство». И опять-таки происходит невероятное: «бесперспективного» вопреки всему оставляют среди студентов-щукинцев.

Пройдут годы. Юрий Васильевич станет одними из самых популярных советских артистов театра и кино. Каждая его новая работа на сцене, на экране или на телевидении будет подробно и заинтересованно препарироваться высоколобыми критиками, анализироваться восторженными представителями СМИ. При этом все журналисты, не исключая и автора этих строк, будут интересоваться у Яковлева, каким образом и почему он избрал в молодости именно актёрскую стезю, что явилось тому побудительным мотивом? Ни разу и никому на сей счёт Юрий Васильевич не сказал хоть что-нибудь конкретное. Обычно отвечал: «Да так, как-то оно само получилось – спонтанно, абсолютно непредсказуемо». Примечательно, что артист не жеманничал и не рисовался – на самом деле не знал, почему и каким ветром его сначала отвернуло от МГИМО, а потом капризно задуло в «Щуку», минуя заносчивый ВГИК, где его сочли «некиногеничным» (!). А я вот сейчас, грешным делом, рискну назвать истинную причину того, почему Яковлев стал не просто актёром, а великим лицедеем кино и сцены.

Его Судьба сначала в темечко поцеловала, а потом бережно вела за руку через тернии к звёздам. Юрий Васильевич был её избранником и баловнем одновременно.

Конкретно после первого курса, когда педагогический синклит Щуки единодушно поставил крест на Яковлеве, Судьба явилась к юноше не самой симпатичной ипостасью Цецилии Львовны Мансуровой, сказавшей наперекор всем: «А я его переведу на второй курс и буду с ним персонально заниматься. Мне он интересен. Посмотрите, какие у него глаза». Благодаря всё той же «Цилюше» молодого актёра по выпуску оставили в Театре Вахтангова. И уже буквально через сезон столичная экзальтированная околотеатральная тусовка взахлёб обсуждала «дивного душку Яковлева». Он и в самом деле выкладывался всегда на сцене так, как будто играл в последний раз. Даже в сказке С.Я. Маршака «Горя бояться – счастья не видать» Юрий Васильевич создал сказочный образ королевича с таким внутренним искромётным вдохновением, что главный режиссёр театра Рубен Николаевич Симонов произнёс рассудительно: «Слушайте, друзья, а ведь мы вытащили с Яковлевым счастливый билет для театра». И стал поручать молодому актёру самые разнообразные роли. В спектакле «Пьеса без названия» Юрию Васильевичу случилось сыграть Трилецкого. Его артист вылепил красиво, тонко, с неподражаемой, воистину чеховской иронией. Но куда важнее другое. После своего Трилецкого Яковлев перечитал всего Чехова вдоль и поперек. Этот писатель стал его путеводной звездой. Под занавес собственной жизни Юрий Васильевич однажды с грустью признался: «Лишь врождённая моя лень-матушка не позволила мне написать книгу об Антоне Павловиче, его терзаниях и думах. Получилось бы такое прикладное пособие для актера, который когда-нибудь пожелает играть в чеховских пьесах или его самого». Яковлев играл чеховских героев многократно и в театре, и в кино, и на телевидении. А самого русского классика неподражаемо, с блеском и глубиной сыграл в спектакле Александры Ремизовой «Насмешливое мое счастье». Вне всякого сомнения, и в глазах его князя Мышкина светились одновременно чеховская интеллигентная мудрость и его всегдашняя ироничная грусть.

Вообще должен заметить, что с приходом Яковлева в вахтанговский коллектив, последний словно бы взбодрился и даже кокетливо приосанился.

И потому Рубен Симонов действительно «грузил» молодого актёра, что называется, по полной программе. В 1952 году у Юрия Васильевича сразу четыре премьеры. В следующем году – опять четыре, не считая вводов в уже идущие спектакли. Потом последовал небольшой перерыв, связанный с киносьёмками. Ну а в дальнейшем ежегодные одна-две премьеры у Яковлева следовали с завидной регулярностью. Так продолжалось до начала восьмидесятых. А потом случился томительный и нудный застой. Сам актёр вспоминал: «Для меня наступили не совсем удачные времена, связанные с разными театральными обстоятельствами. Но я тогда никуда не исчез, как думали многие. Просто доигрывал свои старые спектакли, потому что ничего нового не наблюдалось. Даже встал вопрос: а надо ли вообще меня такого держать в театре? И тут, к моей радости, с разных сторон посыпались многие предложения. Олег Ефремов позвонил: „Слушай, старик, переходи к нам! Весь репертуар чеховский – твой“. Михаил Иванович Царев пригласил меня на беседу: „На выбор три спектакля – вводитесь. Что нового потом будете репетировать – вас не обидим“. Мне было чрезвычайно лестно и заманчиво, но явсем отвечал: нет, не могу, ничего не могу с собой поделать. Остаюсь вахтанговцем».

Свою первую большую кинороль Юрий Васильевич сыграл в «Идиоте». Он идеально подошел на роль князя Мышкина, глаза у которого были «большие, голубые и пристальные; во взгляде их было что-то тихое, но тяжелое, что-то полное того странного выражения, по которому некоторые угадывают с первого взгляда в субъекте падучую болезнь».

Чтобы стало понятным, насколько придирчиво Иван Пырьев искал своего Мышкина, замечу, что режиссёр одиннадцать лет откладывал сьёмки фильма! Потому как не видел подходящего актёра на главную роль.

А когда встретил Яковлева, немедленно принялся за работу. Для властного, жесткого, в некотором смысле, даже слегка сумасбродного Пырьева князь Мышкин, впрочем, как и для самого Достоевского, воплощал собой идеал человеческой личности. «И в этом человеческом смысле – актёр, играющий Мышкина, должен быть таким же. В данном случае это относилось ко мне,– вспоминал Яковлев.– Пырьев на съемках так бережно ко мне обращался, словно я был действительно нездоров – он на меня боялся дышать. Иван Александрович всем всё и всегда говорил напрямую, не стесняясь в выражениях, не стыдясь даже при женщинах материться. Если ему что-то не нравилось, орал на съёмочной площадке так, что стены сотрясались. А все актёры и обслуживающий персонал по щелям прятались. Единственным, на кого он ни разу не повысил голос, был я. Точнее, мой князь Мышкин.Так что вы совершенно правы: благодаря именно Пырьеву я и состоялся как киноактёр. В подтверждение сказанного, я вам приведу такой пример. Где-то в начале шестидесятых Эльдар Рязанов предложил мне сняться в его картине «Человек ниоткуда». Я почитал сценарий и наотрез отказался. Мне показалось даже неэтичном после «Идиота» играть в глупой, по существу, картине. К тому же и в театре я интенсивно репетировал Каренина в «Живом трупе» по Толстому. И вдруг на репетицию прибегает секретарша Симонова: «Юра, тебя ждёт генеральный директор „Мосфильма“. Его машина уже у подъезда театра!». Приехал я, поднялся на второй этаж, впервые в жизни зашёл в пырьевский кабинет, огромный, как холл. Где-то далеко в углу увидел маленькую фигурку, сидящую за столом. К нему вела красная ковровая дорожка. И только я на неё ступил, как Иван Александрович бухнулся на колени и пополз по дорожке ко мне со словами: «Умоляю, снимайся у Рязанова!». Ну, как вы полагаете, мог я отказать такому человеку, а в моём случае ещё и провидцу? Потому как лучшее, что я сделал на экране связано всё-таки с Рязановым».

 

Это выдержка из моего старого журналистского блокнота. И тут никак не обойтись без личных воспоминаний. Всё дело в том, что Юрий Яковлев стал первым, известным всей стране актёром, с которым мне посчастливилось познакомиться ещё во время учёбы во Львовском высшем военно-политическом училище. Правда, в те далёкие годы (начало семидесятых прошлого столетия!) Юрий Васильевич ещё не был ни народным, ни лауреатом. Но в его творческом активе уже числились: Стива Облонский из фильма «Анна Каренина», князь Мышкин в «Идиоте» и, конечно же, поручик Ржевский из «Гусарской баллады». Яковлев приехал тогда во Львов с весьма, как бы это сказать, не тривиальной миссией: сыграть в двух спектаклях подряд роль Антонио Террачини по пьесе Александра Корнейчука «Память сердца». Причем, приехал далеко не случайно.

Во время Великой Отечественной войны Львовский театр имени М. Заньковецкой эвакуировали в город Тару Омской области. Артисты организовали там детскую театральную студию, и в ней занимался мальчик Миша Ульянов. Ставший со временем величайшим советским актёром, Михаил Александрович вспоминал: «Попав в студию, я как-то постепенно, потихоньку, помаленьку увлёкся театром. Если честно, то во многом потому, что не было в Таре во время войны ничего другого. Руководитель студии Евгений Просветов что-то такое рассмотрел во мне. Посоветовал ехать в Омск и поступать в студию при областном театре. Даже написал письмо руководителю Омского театра Лине Самборской. Вот так львовяне и определили мою судьбу». Всю жизнь затем работая в Театре Вахтангова, Михаил Ульянов делал всё возможное и даже невозможное, чтобы поддерживались самые активные творческие контакты с заньковчанами. Это по его просьбе его самый близкий и закадычный друг Юра Яковлев согласился два вечера кряду исполнить главную роль в уже упомянутом спектакле. Который, кстати говоря, шёл одновременно и в вахтанговском театре.

Надо ли говорить, какой даже не аншлаг, а фурор произвёл приезд столичной знаменитости! В его честь был дан торжественный ужин с участием львовского театрального бомонда и партийной областной верхушки. Во время того застолья мои хорошие приятели режиссёр театра Владимир Данченко и главный художник Мирон Киприян представили меня Яковлеву. Для меня, курсанта, то стало событием экстраординарным: как же, пообщался с ТАКИМ актёром! И ведь я не просто пообщался, а пригодился ему в одной щекотливой ситуации, о которой, конечно же, распространяться не стану. Однако Юрий Васильевич даже не то чтобы забыл меня вскорости – не запомнил вовсе! В этом я с великой досадой убедился, когда много лет спустя стал членом бюро Всероссийского театрального общества и продолжительное время занимался Театром Вахтангова. Тогда главным режиссёром там был Евгений Рубенович Симонов. С ним, с актёрами М. Ульяновым, В .Этушем, В. Лановым, А. Граве, В. Шалевичем, Е. Карельских, А. Кайдановским, И. Купченко и ещё со многими другими у меня наладились очень хорошие отношения. С некоторыми мы устраивали творческие вечера в ещё старом Доме актёра на улице Горького. А вот Яковлев отказывался от каких бы то ни было контактов. Не то чтобы интервью взять – поговорить с ним как следует не мог. Юрий Васильевич терпеть не мог общественной работы, избегал любых театральных тусовок. Да что там говорить, – отказывался от преподавания в театральном институте – вотчине вахтанговцев. А ведь в «Щуке» всегда преподавали чуть ли не рабочие сцены Театра Вахтангова.

Потом случился 60-летний юбилей Михаила Ульянова, который очень по-доброму ко мне относился. Мы с Яковлевым оказались в одной компании, посвящённой этой замечательной дате. Не мудрствуя лукаво, я рассказал Юрию Васильевичу, как мы уже делили с ним застолье. Про наш «секрет» намекнул. Он так ничего и не вспомнил! Оно и не удивительно, два десятилетия прошелестело! Однако сразу как-то ко мне подобрел и даже, как мне показалось, разоткровенничался. Так я из первых уст узнал то, с чем читатель уже познакомился. И ещё кое-что, чрезвычайно для меня интересное.

Оказалось, что Яковлев всю свою жизнь прожил «не в том времени». Его время – вторая половина ХIХ века. Да по большому счёту и играл не то, что нужно ему было. Хотя попадания случались и стопроцентные.

Стива Облонский, к примеру, в фильме «Анна Каренина». По природе своей Яковлев был жутко стеснительным, робким до чрезвычайности. Публичность просто ненавидел. Да, признаться, и в отношениях с женщинами всегда робел, хотя у него за спиной было три официальных брака. Но в каждом инициатива принадлежала представительнице прекрасного пола. В молодости, да и в зрелости отбоя от этого «пола» не знал. Вообще-то, он типичный «подкаблучник». «Что можно с собой поделать, если жизнь поворачивает нас, как ей хочется, а сопротивляться нет сил?»...

Из разговоров с Юрием Яковлевым

«На сцене, да и перед кино- и телекамерами я, как тот радиоприёмник: крутанули чуть его колёсико, и вместо классической музыки – футбольный репортаж. Так и я умею настраиваться на любую игру без элементарного напряжения. Моими поступками по жизни, но более всего, моей деятельностью в театре и кино руководит не разум, не сердце, а именно интуиция. Я доверяю только ей – и в жизни, и в работе над ролями, и она меня ни разу пока не подвела. Мне почти всё приходило во сне – решение спектаклей, ролей... Я интуитивно понимал: надо иначе идти. Другой дорогой. Сейчас направо, а потом сразу за угол. Это, конечно же, примитивное объяснение, но лучше не объясню. Не умею».

***

«Это вы верно заметили насчёт моей профессиональной памяти. Она меня практически никогда не подводила ни на сцене, ни в кино, ни в быту. Когда я впервые попал в Америку в 1960-м, с фильмом "Идиот", то общался на английском свободно, не зная ни грамматики, ни правил. Поездка в Америку тогда считалась событием чрезвычайным – за океан попадали только артисты Большого балета и моисеевцы. Нас с Иваном Пырьевым и Юлией Борисовой пригласила кинокомпания "XX век Фокс". Побывали мы в Лос-Анджелесе, Вашингтоне и Нью-Йорке. Не только в той поездке, но и на любых гастролях за границей я легко переходил на английский. Всё, заложенное в детстве, в юности – остается. Мне хватило для понимания языка тех общений, что проходили в гараже посольства США. Жаль, что через леность свою не стал заниматься английским серьёзно».

***

«Знаете, Тютчев был абсолютно прав: нам не дано предугадать, как слово наше отзовётся. Никак нельзя предугадать и как на твою роль откликнется зритель. Возьмите, например, Ипполита. Ведь я в эту историю абсолютно случайно влип. И, как оказалось, на всю жизнь. Ипполита должен был играть Олег Басилашвили. Но, по ряду причин, он не смог сниматься, и Эльдар судорожно, в пожарном порядке предложил сниматься мне. И я как-то очень неожиданно влез в этот образ, как в ванну под душ, таким же макаром. Я совершенно не предполагал, что эпизодическая роль будет иметь такой невероятный успех. Меня от этого фильма уже подташнивает. Но он будет жить долго. И поручик Ржевский уже стал как бы реальным лицом. Ему даже памятник поставили. Неисповедимы дела твои, Господи...».

***

«Конечно, меня всюду узнают. После князя Мышкина говорили: “Смотри, идиот пошёл”. Из других фильмов в народ пошло: “Я требую продолжения банкета!”, “Танцуют все!”, “Оставь меня, старушка, я в печали”, “Какая гадость эта ваша заливная рыба!”. Издержки профессии, с этим мириться надо».

***

«Мне долго не давали звания народного артиста СССР. А всё через письмо, которое пришло в райком партии. В нём говорилось, что Яковлев недостоин высокого звания: выпивает, аполитичен и всё такое прочее. Потом я узнал тех, кто анонимно подписал навет – вахтанговцы. С ними я долгие годы работал бок о бок. Они все хорошо ко мне относятся, даже изредка выпивают со мной. Я, конечно, грешный человек, но никогда бы себе подобного не позволил».

***

«Нет, какой из меня гурман. Предпочитаю простую еду: яичницу, макароны, пельмени готовые из пачки, сосиски. Правда, картошку жарю всегда сам по собственному рецепту. Мясо тоже готовлю сам. И – обязательно жареный лучок. Раньше пил только коньяк. Теперь – водку. Нет большего удовольствия, чем закусить после рюмки грибочком. Солить их тоже умею».

Дела семейные

От первого брака Юрия Яковлева с Кирой Андреевной Мачульской родилась Лена, ставшая актрисой Театра сатиры. Дочь Мария работает вместе с мамой. Второй женой актёра была Екатерина – дочь Аркадия Райкина. Их сын – бизнесмен Алексей Яковлев и внучка Елизавета. В последнем браке родился сын Антон – режиссёр, сценарист. У него – сын Андрей и дочь Варвара. Со всеми жёнами Юрий Васильевич сохранял отличные отношения. Все его дети и внуки встречаются между собой как родные. Это я знаю от Алексея Юрьевича, с которым поддерживаю многолетние дружеские связи. Он был женат на моей замечательной подруге, бывшей приме Театра оперетты Лилии Амарфий.

Источник: stoletie.ru

  • Расскажите об этом своим друзьям!