Отличник с последней парты: Хроника судеб одного класса

По многочисленным просьбам наших читателей мы продолжаем знакомство с творчеством Евгения Алексеевича Корзуна, заслуженного деятеля искусств, лауреата Государственной премии СССР в области кинематографии. Его имя хорошо знакомо кинозрителю старшего поколения по титрам документального киножурнала «Восточная Сибирь», многочисленным документальным лентам, рассказывающим о великих стройках Сибири, о жизни и работе наших земляков того времени. Сегодня, в канун Дня учителя, мы представляем новый рассказ Евгения Алексеевича о разных судьбах учеников одного класса, окончивших школу в далёких 60-х годах.

Вот и всё! Закончен учебный год, а вместе с ним целая жизненная эпоха. Остались экзамены и – до свидания, школа! Теперь каждый выпускник был занят размышлениями, куда направить свои стопы. Яша Лозовский шёл на экзамен по математике с некоторым волнением, хотя знал этот предмет хорошо. Ещё лучше он знал и любил физику, даже мечтал, что она станет делом его жизни.

Тягу к науке Яша унаследовал от отца, имевшего докторскую степень и преподававшего на физико-математическом факультете университета. Общение с отцом, с его коллегами сделали своё дело. Яша читал научную литературу, а что недопонимал, всегда мог спросить у отца. Понятно, что по этому предмету Яша выделялся в школе. Учитель физики гордился им, считая его подготовку своей заслугой, прочил ему незаурядную будущность. Примечательно, что все десять лет, с первого по десятый класс, Яша просидел на последней парте, как тот двоечник Вова из школьных анекдотов. Высокий интеллект Яши не исключал его школьное озорство, проказы, и этим он не походил на отличников, которые чаще всего были усидчивыми, тихими, послушными, в общем, «правильными».

На экзамен он появился одним из последних. Коридор был заполнен школьниками, пришли даже некоторые родители поддержать своих чад.

«Интересно, никто не бегает, не шумит. Все предстали пред «судьбой»! – ухмыльнулся про себя Яша.

Но вот прозвенел звонок, ребята чинно, как-то по взрослому, прошли в класс. На доске были записаны экзаменационные задания. У Яши оказался первый вариант. Задания для него оказалось несложным. Менее чем за полчаса он уже вывел на чистовик первые два задания. Впереди уйма времени, а осталось решить последний раздел. Он пробежал его глазами: «Не экзамен, а контрольная за четверть!» – определил он для себя и впервые окинул взглядом класс.

Было тихо, лишь едва слышалось шуршание бумажек да редкое покашливание. Но напряжение зримо витало в воздухе, нависало над склонившимися головами ребят. Яша его не чувствовал. Напротив, ощущал полное раскрепощение и уверенность. Он повернул голову и увидел Маргариту. За глаза все звали её Королева Марго. Она и в самом деле держала себя по-королевски – с достоинством, спокойно и неторопливо вела беседы, колкости и насмешки недругов в свой адрес будто и вовсе не замечала.

Природа одарила её красотой. Уже к старшим классам в ней отчётливо прорисовывалось женского очарования с обещанием, что эта фактура день ото дня будет лишь набирать яркую индивидуальность и неотразимость. Друзей-одноклассников у неё не было. Общественная жизнь школы её абсолютно не интересовала, но и конфронтации с классом по этому поводу у неё не было. Казалось, что и в школу-то ходила лишь для одолжения и по неизбежной необходимости – нужен был аттестат зрелости.

Яша был тайно влюблён в Марго. Да и не он один. Но её безразличие к сверстникам лишь злило ребят и выливалось в своеобразную месть в виде колкостей: «Подумаешь, недотрога какая!»

Яша и так был из неухажористых ребят, а видя тщетные попытки смелых однокашников закадрить красавицу, и вовсе не хотел быть в числе отставных кавалеров. Так и утонула в Яшиной душе потаённая любовь к недосягаемой Марго...

Сейчас Марго выглядела несчастной: красивое лицо исказила гримаса боли, по щеке катилась слеза.

Яша шёпотом окликнул её и взглядом «спросил»: «В чём дело?». Она молча подняла экзаменационный лист – он был чист. Яша шепнул: «Подожди» и стал записывать решение второго варианта. Мозг работал с удивительной энергией. Уже через несколько минут он протянул Марго первый раздел и взялся за второй.

За несколько минут до окончания экзамена Маргарита сдала работу комиссии и вышла, через пару минут вышел и Яша.

– Хорошо, что ты сегодня не сел на свой последний ряд, я бы потонула точно. Спасибо, Яша! Век не забуду, – Марго с благодарностью посмотрела на него и мягко пожала руку чуть выше локтя.

...Хотя ни золотой, ни серебряной медали Яше Лозовскому не светило, все и так знали, что он двинет в науку, и в будущем будет даже знаменит. Университет он окончил с красным дипломом и сразу поступил в аспирантуру.

Под конец учёбы в аспирантуре на новогоднем празднике в Доме учёных Яша познакомился с девушкой Любой. Её уже тяготило одиночество и надоели кратковременные знакомства с молодыми людьми, кончавшиеся, как правило, одним и тем же. Ближайшие подруги почти все уже обрели семьи. Ей же всё чаще приходилось выходить в «люди» одной. Но на это раз она была с компанией, но отбилась от неё, рассматривая на выставке в Доме учёных гравюры молодого сибирского графика о Крайнем Севере. Яша тоже заинтересовался северной экзотикой. Оказавшись рядом, он вслух обронил:

– Сколько же нужно уметь, чтобы выжить в таких условиях?

– Да, – кивнула головой девушка, едва взглянув на Яшу. – Там жить приезжему человеку, наверное, не просто. С детства надо осваивать такую жизнь.

– А как вам этот портрет? – он указал на изображённую женщину в накинутых на плечи меховых одеждах, кормящую обнажённой грудью малыша.

– Это потрясающе, – девушка чуть наклонилась и прочла надпись под акварелью: «Северная мадонна». – Во все времена изображают женщин с кормящими малышами. У Леонардо, у Рафаэля есть, и вот вам, пожалуйста, – в таймырской тундре молодая нганасанка – мадонна, – сказала девушка, как будто подводя итог деятельности художников со времён Ренессанса.

– Откуда вы знаете, что на Таймыре, что нганасанка? – удивился Яша.

– В начале выставки всё написано, вы разве не читали?

– Нет, я начал смотреть с другого конца.

– Там написано, – поделилась новая знакомая Яши, – что художник какое-то время жил у самого северного народа азиатского материка – нганасан. Это слово в переводе на русский означает «человек». Их на земле всего 600-800. Дети с малых лет любят рисовать. Ещё написано, чтобы обратили внимание на необычный покрой обуви этого народа. Действительно, посмотрите, голяшка унтаек шьётся почти от носка широким раструбом. Художник говорит, это для того, чтобы в обуви было больше воздуха, а стало быть, тепла. Женщины свои одежды – капюшоны, подол парки оторачивают мехом чёрной собаки. Посмотрите – вот, вот...

– А что? Красиво! Мне нравится!

Они разговорились, обсуждая работы художника.

– Вы часто бываете здесь? – полюбопытствовала девушка.

– Нет. Лишь на научных конференциях и встречах с интересными учёными, а торжественные «симпозиумы», как правило, пропускаю, – он широко улыбнулся. – А вы?

– Однажды меня привела сюда подруга, и с тех пор я бываю здесь изредка. Сегодня вот со своими знакомыми. Может, составите нам компанию?

– Если это удобно, не возражаю, но сначала давайте познакомимся.

– Меня зовут Люба, – сказала она, почему-то указывая на себя указательным пальцем.

– А меня Яша.

– Чем вы занимаетесь?

– Я биофизик, но в праздничные дни о науке не говорю, а вы?

– Я... вообще-то закончила пединститут, но сразу поняла, что школа – это не моё. Пошла временно в библиотеку, чтобы подыскать себе что-нибудь для души, да и застряла. Не то, чтобы я в восторге от работы, но быть возле книг, чтение – моё любимое занятие...

Женщины у Яши долго не задерживались, как-то незаметно исчезая сами собой. Он подолгу существовал один, поглощённый наукой. Если бы ему встретилась женщина-единомышленница, это, возможно, был бы крепкий союз, но такой на жизненном пути Яши пока не оказалось. Порой, правда, появлялось острое желание пообщаться с милыми девами, но ему на это было жалко времени, которого так не хватало на науку. В такие минуты он вспоминал красавицу Марго, исчезнувшую из города неизвестно куда. Она так и осталась в его душе первой, робкой и безответной любовью, какую пережили многие в полуранней юности. Теперь Марго ему представлялась героиней из давно прочитанной романтической повести...

А встреча с Любой для Яши оказалась счастливой. Они стали встречаться, и вскоре встречи закончились скромной свадьбой, а через полтора года у них родился сын. Всё складывалось хорошо, не в радужных красках, конечно, но самое главное – любовь и взаимопонимание у них были. Большого достатка не было, но так жили тогда большинство молодых семей. Любе с Яшей было интересно, ей нравилась его манера общаться, она тоже была не лишена чувства юмора. Иногда проблемы науки для Любы он излагал в духе Всеобщей истории, обработанной Сатириконом. Рассказывал артистично, весело, но суть дела оставалась.

Счастье длилось недолго. Когда сынишке исполнилось восемь лет, врачи поставили Любе смертельный диагноз. Первое время среди них царила страшная подавленность. Что делать? К кому обращаться за помощью? Потом отчаянье сменилось робкими надеждами... А вдруг найдётся способ для выздоровления или, хотя бы, продления жизни? Читали статьи в журналах, были готовы поверить любой, самой фантастичной версии об исцелении рака. Сколько было передумано, сказано слов...
Однажды Яша увидел на стене образок Николая Угодника. Видимо, кто-то принёс этот образок Любе, чтобы поддержать в её душе надежду. Люба не отказалась, хотя не была крещёной. Он никак не стал комментировать это, боясь отнять у неё и эту крохотную надежду. Она таяла на глазах, похудела, едва передвигалась по квартире – прежними остались лишь глаза, в которых поселилась тревога и надежда. Но все попытки спасти Любу оказались тщетными, и её не стало. Не помогли ни «химия», ни удаление груди, ни ежечасная забота. Она словно растаяла, оставив лёгкий и светлый след...

Яша остался один на один со всеми жизненными неурядицами. Он был совсем не приспособлен к ведению домашних дел и уходом за ребёнком. Быт для него стал непреодолимой проблемой, отнимавший уйму времени и сил. В его последующей жизни были ещё две женщины, которые так и не стали жёнами и исчезли, разочаровавшись в нём, – Яша не отвечал их представлениям о муже-семьянине. Так он в одиночку и разрывался между домом и наукой. Наверное, тогда его карьера и приостановилась в своём росте и начала вянуть. Свою неудовлетворённость Яша стал приглушать спиртным. Это обстоятельство привело и вовсе к печальным последствиям: на работе дело дошло до конфликтов, а потом он и вовсе потерял её. Для него это стало страшным ударом, от которого оправится уже не смог....

...Прошло много лет, сын Якова Натановича Лозовского и его жена настояли на размене большой профессорской квартиры, оставшейся ещё от деда. Невестка Якова, у которой редко что проплывали мимо рта, с удовольствием бы вышибла своего свёкра и вовсе на улицу, но этот финт оказался ей всё же не по зубам.

– Хватит, нажился в шикарных хоромах, пускай поживёт теперь как все – в хрущёвке. Какая разница, где ему пить,– злорадно приговаривала она при переезде.

Размен состоялся в начале зимы. Сын нанял первый попавшийся грузовик, стаскал на него отцовский скарб, книги и увёз на новое место жительства. Там, чтобы поскорее отпустить шофёра, помог всё сгрузить у дверей подъезда и торопливо уехал. Так что заезжал Яков Натанович в новое жилище самостоятельно, многократно поднимаясь с вещами на третий этаж. Спасибо, что хоть ребятишки со двора помогли – они, как муравьи, быстро перенесли все его книги и нехитрые пожитки наверх и снова убежали играть.

Квартира явно требовала ремонта: обои давно потемнели от накопившейся копоти, потолки надо было заново белить, менять капающие краны и износившийся линолеум. Но Яков Натанович смотрел на эти проблемы потухшими глазами. Он даже испытывал некоторое облегчение, что теперь будет жить один и так, как ему угодно.

Прежде всего надо было оформить прописку. С этим он и пошёл в паспортный стол. Народу там было много, очередь двигалась медленно, заранее настраивая посетителей на тягостное ожидание. Яков Натанович занял очередь и сел на свободное место у затёртой одеждами посетителей стены. Внешне он теперь мало чем отличался от сантехника из домоуправления: видавшая виды светлая куртка с заметными пятнами, на голове кепка из кожзаменителя с остатками неведомых брызг. Похоже, он и сам уже привык к такому затрапезному виду.

Входная дверь очередной раз хлопнула и впустила элегантную женщину, сразу приковавшую к себе внимание очереди.

– Кто последний? – спросила она.

Яков Натанович поднял голову, произнёс «я» и тоже стал рассматривать её. Дорогая обувь, роскошная лисья шубка, красивые перчатки, которые она медленно стягивала с рук, – всё говорило о том, что у дамы хороший вкус и такой же достаток. Когда она откинула капюшон шубки, он увидел её красивое и ухоженное лицо. Оно показалось ему знакомым. Так бывает, когда на улице вдруг увидишь артистку, когда-то снявшуюся в нашумевших фильмах. Голос Якова Натановича самопроизвольно произнёс:

– Маргарита?

Женщина сосредоточенно несколько секунд разглядывала его и нерешительно ответила:

– Яша?.. Яша? Боже мой!.. Просто невероятно... Это ты? – она чуть не выпалила: «Что с тобой?», но, видимо, вовремя одёрнула себя.

Он приподнялся с места, сделал к ней шаг навстречу. Очередь с интересом наблюдали встречу таких непохожих, будто бы из разных миров, людей.

Марго достаточно было одного взгляда, чтобы понять, что с «отличником с последней парты» Яшей Лозовским произошла какая-то чудовищная метаморфоза.

Они уселись рядом, разглядывая друг друга. Маргариту вид Якова явно удивил. В её памяти он остался этаким щёголем, всегда в свежей сорочке с модным галстуком, в тщательно начищенной обуви. Среди одноклассников Яша выделялся не только уровнем знаний, но и взрослостью суждений, хотя и подурачиться любил. Сейчас перед ней был совсем другой человек: выглядел явно старше своих лет, был неухожен. От её внимательного взгляда не ускользнул вид заношенных брюк и ботинок, явно требующих ремонта...
– Что ты тут делаешь? – чтобы хоть как-то поддержать разговор, спросила она.
– Да вот пришёл отдать документы на прописку, переехал, – ответил он. – А ты? Что привело такую шикарную женщину в эти тусклые коридоры? – оживившись, Яша картинно, как в молодости, развёл руками.

– Приехала на похороны мамы. Теперь вот её надо выписать и продать квартиру, – она грустно взглянула на Яшу.

– Извини. Время мчится, моих тоже уже нет.

Они немного помолчали.

– Ты кто по профессии? – полюбопытствовал Яша.

– Логопед, – нехотя сказала она. – Но ни дня не работала по специальности. Меня эта сторона жизни никогда не интересовала. Я больше занималась собой, дочь воспитывала, языки учила. Дело в том, что мой муж сначала работал в советском торгпредстве, а потом его пригласили в совместное российско-германское предприятие... Так что мы много лет живём за границей.

– What languages do you speak?– спросил Яша, произнося вопрос почему-то на английском. Он помнил её посредственной ученицей и, возможно, ему было любопытно узнать, насколько Марго продвинулась в языках.

– In Germany as you know in Germany, but when I go around Europe in English. You feel helpless without languages there. Now I ve learning Spanish as I m going to make a journey around Latin Amerika. I ve been dreaming for a long time about it, – в тон ему на хорошем английском ответила Марго.

– Да, без языков в наше время и шага не сделаешь, – кивнул головой Яша.

– А чем ты занимаешься? – спросила она осторожно.

Яша секунду-другую помедлил, подыскивая подходящий ответ, и без всякого оптимизма в голосе обронил:

– После университета – аспирантура, защитил кандидатскую, потом... было разное. А теперь вот занимаюсь электронными технологиями, привожу системы в надлежащий порядок, – выпалил он быстро, отметив про себя, что ей знать об его «электронных технологиях», которые были представленными починкой бытовой техники, вовсе не обязательно.

– Интересно? – вырвалось у неё. Ей не хотелось, чтобы он почувствовал её догадку об истинном положении в его сегодняшней жизни.

Он вяло махнул рукой и перевёл разговор на школьные темы:

– Ты кого-нибудь помнишь из нашего класса, кроме меня?

– Ну, например, мою соседку по парте, Тоню. Она была незаметной, тихой, как моль, хотя ничего плохого о ней сказать не могу.

– Эта «моль» окончила финансово-экономический институт. Теперь уже много лет директор банка!

– Никогда бы не подумала... – она искренне удивилась.

– А моего соседа по парте Юрку Зверева?

– Этого шалопая невозможно было не запомнить. Помню, как он снимал «Сменой» ребят во время уроков, и у него из-за этого были неприятности.

– Этот шалопай окончил факультет журналистики и стал фотокором. Работал в разных газетах, недавно сделал персональную фотовыставку «Страна Сибирь» с интереснейшим материалом.

– Никогда бы не подумала, – она нерешительно качнула головой.– Разве можно было тогда увидеть в нём фотохудожника?

– А Борю Зубарева помнишь? Хмуроватый такой, будто насупившийся. В институт сразу по конкурсу не прошёл и решил до следующего поступления подрабатывать музыкой – он же в кружок духовых инструментов ходил. Пристроился в похоронный оркестр. Однажды зимой на кладбище, сильно выпивший, отошёл в сторонку и каким-то образом свалился в выкопанную могилу. Его не хватились и уехали. Самостоятельно выбраться он не смог и там за ночь замёрз...

– Боже мой, в страшном сне такое не представишь...

Они замолчали. И тут женщина объявила: «Проходите, следующий»
– Иди сначала ты, у меня сегодня отгул, я не тороплюсь, – предложил он.

Через несколько минут Марго вновь появилась в коридоре.

– Спасибо, Яша. Ты опять меня выручил, – и снова, как много лет назад, пожала его руку чуть выше локтя.

Она не стала дожидаться, когда он освободится, и вышла из паспортного стола в сильном смятении. Маргарита никогда не думала о своих одноклассниках, они ей были совершенно не интересны, но истории, рассказанные Яшей, не могли не всколыхнуть в ней сопереживание и сочувствие. Больше всего её, конечно же, поверг в шок вид его самого. Из пяти выпускных классов школы он был самым талантливым, самым ярким. Яшу она часто вспоминала, ей даже хотелось узнать, как сложился Яшин научный триумф. А он, по её мнению, должен был обязательно состояться. Однажды она даже помечтала о таком муже, как Яша. О том, как он стал заметной величиной в учёном мире, академиком, а может быть, даже нобелевским лауреатом. А она бы всячески способствовала его росту, не давала ему останавливаться. И его успех был бы и её успехом...

Но то, что она увидела сегодня, не входило ни в какие рамки её представления о Яшиной судьбе. Она встретила человека, по внешнему виду напоминающего бомжа. Боже мой! И это Яша Лозовский – их кумир, умница и эстет!.. Что произошло с этим талантливым человеком? Где он оступился? Почему рядом никого не оказалось?

В этих раздумьях Маргарита шла по улице, по которой много лет ходила в школу. Вот и она – их школа, откуда они с Яшей ушли во взрослую жизнь, каждый со своими надеждами. Маргарита глазами отыскала окна своего класса, представила себе три ряда парт, и на последней – неизменное место Яши.

В её памяти вдруг всплыла одна история. Яша умел подмечать характерные черты в поведении людей и иногда артистично пародировал их, устраивая целые мини-спектакли. Однажды после звонка все встали около своих парт, ожидая прихода учителя. Дверь резко отворилась, и в класс влетел Яша. Он раздражённо и энергично, как это делала их классная руководительница, когда была ими недовольна, прошёл к столу, «поставил» на него портфельчик, свирепым взглядом окинул класс и жёстко произнёс:

– Лозовский, чтобы в понедельник были родители! – Потом, прищурив глаз, заключил: – Зверев, а с тобой будет особо.

Все развеселились – классная именно так часто произносила такую же фразу. А он возьми да и добавь: – Я сказала что-то смешное?

Под общий смех Яша направился на своё место. Через секунду-другую дверь снова резко отворилась, в класс точно так же ворвалась классная, резко прошла до стола, поставила на него свой портфельчик и отчеканила:

– Лозовский, чтобы в понедельник были родители, а с тобой, Зверев, будет особо!

Класс взорвался смехом. Классная ничего не могла понять и, подливая масла в огонь, спросила:

– Я сказала что-то смешное?

Класс лёг в руины...

Потом Марго почему-то вспомнила урок литературы. Шёл опрос по поэме Некрасова «Кому на Руси жить хорошо?». У доски стоял всё тот же Юра Зверев, вечно ничего не знающий, учивший уроки раз в неделю.

– Как написана поэма? – спросила его учительница.

Юра недоумённо выпучил глаза. Дескать, как можно написать поэму? Наверное, по-русски, не по-французски же великий русский поэт Некрасов писал свои вирши. Юра выразительно глянул на Яшу, тот в ответ энергично ткнул пальцем в белёную известью стену. Юру тут же осенило:

– Белым стихом, – выпалил тот незамедлительно.

– Ну, что ж, Зверев, молодец! Удивил. Садись, четыре, – учительница одобрительно глянула на вечного лодыря.

– А почему не пять? – буркнул Яша. – Он же ответил на все вопросы.

– Лозовский! Встань! – у учительницы мигом испортилось настроение. – С каких это пор учащиеся стали рекомендовать преподавателю, как оценивать ответы на уроках? – нравоучительно произнесла она и строго спросила:

– Ты отрывок выучил?

– Выучил.

– Вот сейчас я и оценю, насколько хорошо ты его знаешь, – членораздельно добавила она. – Иди к доске.

Яша прочитал отрывок без запинки и, надо сказать, артистично. У учительницы вернулось хорошее настроение, но пятёрку Яша всё же не получил – языком, мол, меньше трепать надо. Прозвучал звонок, учительница вышла из класса, а Яша вскочил на парту, как Ленин на броневик, и стал громко декламировать, потрясая над головой томиком Некрасова:

Эх! Придёт ли времечко?

Когда? (Приди, желанное...)

Дадут понять крестьянину,

Что рознь портрет портретику,

Что книга книге рознь?

Когда мужи не Блюхера

И не милорда глупого –

Лозовского и Зверева

С базара понесут?

Тогда все смеялись, а ведь Яша оказался пророком: статьи и фотографии Юры, оказывается, расходятся из киосков ежедневно. Да и Лозовского могли бы нести с базара. Разве не мог бы он, с его-то талантом и остроумием, написать учебник или какую-нибудь научно-популярную книгу о занимательной физике для любознательного юного читателя?

...Марго шла по улице, вспоминала ещё какие-то забавные эпизоды из школьной жизни, где в главной роли неизменно выступал Яша Лозовский, улыбалась сама себе, а потом вдруг с грустью подумала: «Почему жизнь бывает так несправедлива и жестока к одарённым людям?»...

• Расскажите об этом своим друзьям!