ЗДРАВСТВУЙТЕ!

НА КАЛЕНДАРЕ
ЧТО ЛЮДИ ЧИТАЮТ?
2024-04-12-01-26-10
Раз в четырехлетие в феврале прибавляется 29-е число, а с високосным годом связано множество примет – как правило, запретных, предостерегающих: нельзя, не рекомендуется, лучше перенести на другой...
2024-04-04-05-50-54
Продолжаем публикации к Международному дню театра, который отмечался 27 марта с 1961 года.
2024-04-11-04-54-52
Юрий Дмитриевич Куклачёв – советский и российский артист цирка, клоун, дрессировщик кошек. Создатель и бессменный художественный руководитель Театра кошек в Москве с 1990 года. Народный артист РСФСР (1986), лауреат премии Ленинского комсомола...
2024-04-04-09-35-17
Пассажирка стрекочет неумолчно, словно кузнечик на лугу:
2024-04-04-09-33-17
Елена Викторовна Жилкина родилась в селе Лиственичное (пос. Листвянка) в 1902 г. Окончила Иркутский государственный университет, работала учителем в с. Хилок Читинской области, затем в...

"Вырастить урожай — не легче, чем запустить ракету"

Изменить размер шрифта

agro 1

О том, почему нельзя смотреть свысока на сельскохозяйственную науку, в интервью "Росбалту" рассказал рассказал заведующий лабораторией информационного обеспечения точного земледелия Агрофизического НИИ, доктор сельскохозяйственных наук Вячеслав Якушев.

— В 1932 году Агрофизический НИИ (АФИ) был создан по инициативе "отца советской физики" академика Иоффе. То есть 80 лет назад на институт смотрели как на один из приоритетов отечественной науки. Сегодня такое отношение сохранилось?

— Нет, сегодня это абсолютно не так. Вообще даже внутри современной большой российской науки к сельскохозяйственному направлению относятся как к бедному родственнику. Наукой у нас считается, например, ядерная физика. А в сельском хозяйстве, как и в футболе, у нас разбираются абсолютно все и каждый. Поэтому и относятся к нему свысока, а важность и сложность этой науки у нас пока толком не понимают.

Тем не менее в действительности все несколько иначе. К примеру, в нашей лаборатории работают программисты и инженеры, которые раньше работали в военно-промышленном комплексе. Так вот сложность информационных технологий, задействованных в сельском хозяйстве, оказалась для них большим открытием. В частности, мы занимаемся разработкой интеллектуальных информационных систем, в том числе для точного земледелия. И задача описать в информационной программе то, что происходит в продукционном процессе растения, оказалась ничуть не легче, чем запустить ракету. В этой системе много неопределенных элементов, а решение принимать необходимо. Погода ждать не будет, урожай надо выращивать. Так что современное сельское хозяйство – действительно сложная отрасль, требующая серьезной научной поддержки.

— И какую конкретно поддержку современным аграриям обеспечивает Агрофизический НИИ?

— Наш институт с момента основания занимается исследованием физических, химических, биологических и информационных процессов, тепловых и водных режимов, происходящих в системе "почва — растения – приземный слой атмосферы". Это очень сложная система, целый космос, практически неизученный. Мы о ней, конечно, уже довольно много знаем, но еще больше не знаем. И именно изучение всех этих процессов, их осознание помогает в итоге повысить урожайность и качество продукции. Я хочу напомнить, что продовольственная безопасность не только России, но и всей нашей планеты – это проблема номер один. В мире ежегодно голодает миллиард людей. И без понимания процессов, которые происходят с растением, когда оно растет, мы не сможем накормить этих людей и себя обезопасить.

Давайте приведу конкретный пример. Именно в нашем институте впервые в мире было предложено использовать полимерную пленку в теплицах. Для этого было проведено большое количество экспериментов с полимерами, изучалась светофизиология растений. Результат все мы используем у себя на даче уже многие десятилетия.

— А можете привести примеры недавних разработок?

— Конечно. У нашего коллеги профессора Комарова в прошлом году в полевых работах в одном из хозяйств Ленинградской области встала проблема вызревания капусты. Все вроде бы делали правильно, по технологии, все стандартные анализы почвы и семян были в норме, но капуста росла плохо. Предприятие могло понести серьезные убытки. Оказалось нехватка микроэлемента — йода. Подкормили — получили отличный урожай. Но для того, чтобы научится определять эту нехватку, за годы до этого была проведена большая работа по изучению физиологии растений, химических процессов в почве и многое другое.

Также мы занимаемся разработкой различных агротехнологий, притом как открытого, так и закрытого грунта. У нас сейчас развивается отдельное направление, весьма перспективное для северных районов. Оно нацелено на круглогодичное выращивание овощей и зеленной продукции с помощью так называемых светоустановок. Скрупулезно изучая процесс роста растения, мы понимаем, что ему необходимо, чтобы получить урожай, и какие условия в этих светоустановках мы должны искусственно создать. В результате мы получаем урожай отличного качества круглый год, вне зависимости от погодных условий и времени года. Такие разработки в значительной степени могут помочь решить проблему обеспечения продовольствием северных районов России.

Круг наших научных интересов и разработок крайне широк. В АФИ занимаются вопросами изучения климата и основами управления агроклиматическими рисками, изучаются фундаментальные основы управления селекционным процессом. В нашем НИИ разработан автоматизированный мобильный полевой агрометеорологический комплекс АМПАК, позволяющий с помощью математических моделей прогнозировать состояние посевов. Большое внимание уделяется фундаментальным основам создания систем земледелия. В нашем институте разрабатываются новые виды агрохимикатов. Это уже работа в сфере нанотехнологий, нами получены патенты, идет доработка до готовой технологии для запуска в производство.

— АФИ сотрудничает при создании новых разработок с частными компаниями?

— Да, совместно с одной из коммерческих фирм мы недавно начали проводить апробацию применения в точном земледелии беспилотных летательных аппаратов различных модификаций. В результате этой работы, получая качественные снимки, наши специалисты разработали методики мониторинга и диагностики состояния открытых и закрытых мелиоративных систем. А это может сэкономить гигантские бюджетные деньги, ведь работы по восстановлению мелиорации очень дорогие.

— Все эти разработки, о которых вы рассказали, можно считать отечественным ноу-хау, или мы здесь пытаемся догнать зарубежных исследователей?

— Конечно, это можно считать нашим ноу-хау. По многим позициям в этом отношении аналогов нашим разработкам в мире нет. Многие из них защищены международными патентами. Мы и раньше, в советские годы, в этой области были впереди планеты всей. Сейчас, конечно, в силу нелегкого периода для всей науки в целом, прорывных идей у нас стало меньше. Но они все же есть. Вот только чтобы они пошли в массы, не хватает опытно-конструкторских разработок.

На мой взгляд, разрыв между научно-исследовательскими работами (НИР) и готовым продуктом сегодня слишком большой, и в этом кроется наша ключевая проблема. Этот разрыв складывается за счет "выпадения" стадии опытно-конструкторских работ (ОКР), так как эта стадия сейчас почти никем не финансируется. А что такое недофинансирование, вам расскажет любой экономист. Профинансированная только на 90% подводная лодка никуда не поплывет. Почему-то всем кажется, что в случае с сельским хозяйством такая модель может сработать. Но это не так. У нас и финансирование НИРа недостаточно. Конечно, это происходит по разным причинам, здесь уже вопросы больше к Минфину и вообще к политике государства. А ОКР и вовсе финансируется только отчасти, и то преимущественно основными потребителями научной продукции. Но этого не достаточно для конечного результата. Необходимо, чтобы разрабатываемые модели, в том числе наши светоустановки для закрытого грунта в условиях крайнего севера, были доведены до ума в плане потребительских свойств, чтобы они были недорогие, простые в использовании.

— Я правильно понимаю, что у наших ученых, в частности из Агрофизического НИИ, передовых идей много, но в силу объективных и не очень объективных обстоятельств у этих идей мало шансов выйти на рынок?

— Да, абсолютно правильно. Сложившаяся система не позволяет нам выйти к конечному производителю. И если эту ситуацию не переломить, то будет происходить постепенное уничтожение науки. Без практической реализации любая наука умирает, а идеи выхолащиваются. Или переходят к другим государствам.

— Вы упомянули, что в вашей лаборатории работают над проблемами точного земледелия? Какими разработками в этом направлении мы можем похвастаться?

— Вопросу точного земледелия мы уделяем очень большое внимание. Благодаря развитию компьютерных технологий и систем глобального позиционирования (GPS, ГЛОНАСС) появляется возможность проводить такие агротехнические операции, как посев, обработка почвы, внесение удобрений, обработка средствами защиты растений, учитывая при этом неоднородный состав поля по различным показателям. В 2003 году, когда мы впервые в полевых условиях Ленинградской области начали внедрять у себя в хозяйстве точное земледелие, все было импортным: от тракторов до программного обеспечения. Сегодня у нас уже есть определенные успехи в этом направлении. Мы практически полностью заменили программное обеспечение отечественным, собственной разработки. Пока это не коммерческие продукты, а всего лишь прототипы, но все же. Мы разработали технологии дифференцированного внесения азотных подкормок с использованием отечественных беспилотников, а не жутко дорогих импортных оптических сенсоров. В нашем институте разработаны и запатентованы уникальные датчики, определяющие "сплошным" методом одновременно несколько параметров почвы. И вот этой разработке аналогов в мире нет. Многое сделано для развития точного земледелия в методологическом плане, в плане современных методик проведения полевых экспериментов и математической обработки результатов.

Кстати, я хотел бы обратить внимание еще на одно направление, которым мы занимаемся. Одна из основных задач современной сельхознауки – научиться наносить меньший экологический вред. Ведь если взять за 100% все антропогенное влияние на планету, то на долю сельского хозяйства приходится 70% наносимого экосистеме ущерба. Это огромная цифра, которую необходимо снижать. И вот как раз методики точного земледелия позволяют сделать это. Они обеспечивают необходимое и достаточное количество внесения удобрений или средств защиты растений буквально на каждом квадратном метре поля. Это достигается за счет дифференцированного внесения: вносим только там, где нужно, и столько, сколько нужно. Таким образом мы одновременно снижаем расход удобрений, повышаем урожайность и качество посевов, а также значительно повышаем экологическую безопасность.

— А как обстоят дела с лабораторным оснащением АФИ?

— Нашему институту удалось привлечь финансирование для ряда инвестпроектов. Один из них уже привел к созданию государственной аккредитованной лаборатории с новейшим оборудованием, где мы можем проводить необходимые лабораторные эксперименты. Но я хотел бы отметить, что в целом по стране лабораторная база очень слабая и ее надо обновлять.

— Можете ли вы рассказать о ближайших научных планах?

— Планы, разумеется, есть. Появилась очень хорошая инициатива создать по стране ряд научно-производственных селекционно-семеноводческих центров. Решение крайне актуальное, потому что с семенами в России просто катастрофическая ситуация. Это касается и овощей, и зерновых. И на Северо-Западе такой центр, насколько мне известно, планируется создать именно на базе нашего Агрофизического института, потому что мы являемся одним из ведущих научных учреждений в нашей области и у нас есть определенный задел. Наши специалисты совместно со специалистами других учреждений, используя современную теорию эколого-генетической организации количественных признаков и современное оборудование, могут ускорить процесс получения новых сортов в два-три раза.

Сейчас в процессе строительства находится еще один лабораторный комплекс, который позволит создавать опытные камеры с абсолютно любыми климатическими условиями. Притом сеть таких камер, фитотронов, готовы создавать именно наши ученые, опираясь на российские, а не на зарубежные разработки. Мы можем это все делать здесь, в Петербурге. Наш институт уже активно занялся вопросом создания такого центра, хотя пока существует целый ряд юридических проблем, в том числе — как именно будет осуществляться финансирование. Хотелось бы, чтобы эти вопросы разрешились как можно скорее, иначе мы потеряем годы.

— За последние 25 лет отечественной науке был нанесен огромный урон. Но получается, что у нас все еще есть ресурсы, в первую очередь — интеллектуальные, чтобы выполнять сложные задачи. Как мы их сохранили?

— Многие кадры работают еще с советских времен. Даже когда наука не финансировалась, не платили зарплаты, эти люди работали, потому что это их жизнь. Сейчас в науке почти не встретишь людей, которым 50 лет. 90-е годы их выбили. После старшего, советского поколения, почти сразу идет поколение 35-летних. В нашем институте удалось сохранить часть кадров только потому, что были инвестиционные проекты по жилью. А жилье для многих аргумент, чтобы работать, пусть даже на не очень высокой зарплате. Особенно это важно для тех, у кого есть семьи.

По инф. rosbalt.ru

  • Расскажите об этом своим друзьям!