НА КАЛЕНДАРЕ
ЧТО ЛЮДИ ЧИТАЮТ?
2024-10-23-01-39-28
Современники прозаика, драматурга и критика Юрия Тынянова говорили о нем как о мастере устного рассказа и актерской пародии. Литературовед и писатель творил в первой половине XX века, обращаясь в своих сочинениях к биографиям знаменитых авторов прошлых...
2024-10-30-02-03-53
Неподалеку раздался хриплый, с привыванием, лай. Старик глянул в ту сторону и увидел женщину, которая так быи прошла мимо прогулочным шагом, да собака неизвестной породы покусилась на белку. Длинный поводок вытягивалсяв струну, дергал ее то влево, то вправо. Короткошерстый белого окраса пес то совался...
2024-11-01-01-56-40
Виктор Антонович Родя, ветеран комсомола и БАМа рассказал, что для него значит время комсомола. Оказывается, оно было самым запоминающимся в жизни!
2024-10-22-05-40-03
Подобные отказы не проходят бесследно, за них наказывают. По-своему. Как могут, используя власть. Об этом случае Бондарчук рассказал в одном из интервью спустя годы: «Звонок от А. А. Гречко. Тогда-то и тогда-то к 17:20 ко мне в кабинет с фильмом. Собрал генералитет. Полный кабинет. Началась проработка....
2024-10-30-05-22-30
Разговор о Лаврентии Берии, родившемся 125 лет назад, в марте 1899-го, выходит за рамки прошедшего юбилея.

"Первой жертвой войны становится культура"

16 Сентября 2015 г.

Когда рушится часть одной культуры, неизбежно страдает вся мировая цивилизация, убеждена начальник историко-информационной службы Эрмитажа, доктор исторических наук Юлия Кантор. О том, как музеям разных стран удается сотрудничать на фоне непростой геополитической обстановки, эксперт рассказала в интервью "Росбалту".

16 09 kantor— За последние два года из-за ухудшения отношений России с западными странами были разорваны многие политические и экономические связи. В некоторых сферах сотрудничество удается сохранить исключительно благодаря народной дипломатии. Музеи можно считать ее существенной частью?

— Я не очень люблю термин "народная дипломатия". Во-первых, он несколько архаичен, а во-вторых — идеологизирован. Есть понятие "культурная дипломатия", которое я считаю более правильным. И вот культурная дипломатия приобретает сегодня, может быть, даже большее значение, чем дипломатия официальная. Просто потому, что она зачастую более эффективна.

Я уверена (и опыт Эрмитажа и других музеев это показывает), что музейщики могут не только договариваться друг с другом и делать интереснейшие выставки, но и влиять на общественное мнение, иногда даже несмотря на сильное социально-политическое сопротивление. Дело в том, что именно музеи способны сохранять мосты цивилизации. Культура ведь не делится границами, и когда рушится какая-то ее часть, как это сейчас происходит в Пальмире, неизбежно страдает вся мировая цивилизация. Когда во время Второй мировой войны варварски уничтожалась русская культура, это отразилось на всем мире. Когда союзники разбомбили Дрезден, навсегда умерла часть европейского наследия, а, значит, и русского тоже.

Во все времена первой жертвой войны становятся даже не люди, а культура. И музеи, может быть, даже больше, чем любая другая институция, способны сохранить культурную память.

— Вы полагаете, что благодаря такому подходу музейщикам проще договориться между собой, чем всем остальным?

— Я действительно думаю, что у них есть такой опыт. Например, с немецкими музеями мы делали выставки по темам, которые даже озвучивать поначалу было рискованно. В том числе проводились выставки с "участием" перемещенных ценностей – "Эпоха Меровингов" и "Бронзовый век". Ситуация очень непростая: часть коллекции после войны находится в России, часть – в Германии. В Германию выставка поехать не могла, потому что нам никто не давал международных гарантий. Зато это оказалось возможным в России. Российские и немецкие музейщики собрались, все обсудили и организовали прекрасную выставку. Которая, кстати, в итоге была продлена, потому что на нее оказался такой большой спрос, что в отведенное время попасть смогли далеко не все желающие. И стало ясно: можно и говорить, и делать, и эффект будет позитивен. Вот вам итог культурной дипломатии.

Могу привести еще один пример. Недавно я была в Гданьске, в музее Второй мировой войны – единственном в совсем роде. Он откроется через два года, пока же там только собираются уникальные фонды. Музей создается, увы, на неблагоприятном политическом фоне – как внутреннем, так и внешнем, омраченном предубеждениями. Но профессионалы понимают: нельзя этому поддаваться. И вот вскоре после моего возвращения нам пришло письмо с просьбой принять на стажировку их сотрудников-хранителей.

Так что даже сейчас, когда политические отношения между Европой и Россией переживают не самый простой период, сотрудничество музеев продолжается. Совсем свежий пример: в Эрмитаже состоится уникальная выставка-событие кипрского мастера, реконструирующего античные музыкальные инструменты. Его коллекция никогда не покидала территорию Кипра. И вот генеральный консул Кипра именно сейчас предложил такую акцию. Мы хотим провести не только выставку, но и концерт, причем в помещениях нашего знаменитого открытого фондохранилища в Старой деревне, где можно будет посмотреть и новые залы, в которых хранится и экспонируется античная археология. Более того — возникла идея привезти эту выставку в Великий Новгород, где расположен единственный в Европе Центр аутентичных музыкальных древностей им. В.И. Поветкина.

— То есть никаких проблем из-за нынешней политической ситуации у музеев не возникает?

— Мы и наши коллеги за рубежом не отменили ни одной выставки. И не закрыли ни одной археологической экспедиции на Украине. Говоря о музеях, Михаил Пиотровский выразился метафорически, но абсолютно точно: эти атланты пока выдерживают натиск политики.

— А вообще музеи, на ваш взгляд, могут оставаться вне политики?

— Они должны быть выше политики.

— Это в теории. На практике этому принципу удается следовать?

— Я не случайно говорю, что музеи должны оставаться выше политики: вне ее — это конформизм, равнодушие. А вот подняться над схваткой, своей деятельностью гуманизировать ситуацию – это миссия. Знаете, у нас зачастую бывают разные взгляды на происходящее вокруг. Но эти взгляды должны оставаться за дверями выставочного зала. Какие бы споры у нас ни возникали, мы понимаем, что это всего лишь дело сегодняшнего дня. А Рембрандт – это навсегда. Как и любое другое искусство. Его надо сохранить, его должны увидеть люди. Во все времена и во всех странах музеи были убежищем от повседневности и политики. Они остаются убежищем и сегодня.

— Получается, что музеи могут продемонстрировать пример того, что разногласия – это не основания для конфронтации, а отправная точка для диалога?

— Конечно. Именно музеи сейчас показывают пример, что общаться можно и нужно, какой бы политический фон ни был.

— Говорят, что если мы хотим изменить отношение к себе, необходимо показать миру свою культуру и свое искусство. А насколько большой спрос на русскую культуру за рубежом?

— Как ни странно, именно в последние несколько лет за рубежом возник очень большой интерес к русской литературе и к русской культуре. Особенно у молодежи. Это происходит на уровне парадоксальной реакции. Люди начинают думать: "Эти русские какие-то отделенные от нас, мы против них вводим санкции, они — против нас. Но у них же и Эрмитаж есть, и Русский музей, и Третьяковская галерея. Что-то тут не так. Надо разобраться". Как результат, возникает желание или приехать и увидеть все своими глазами, или, наоборот, привезти выставку и показать у себя на родине. Другое дело, что внешний конъюнктурный политический фон, к сожалению, затрудняет такие контакты.

— Как вы думаете, результаты культурной политики могут в итоге "перевесить" результаты политики официальной?

— Культурная политика, возможно, не сможет победить официальную, но может ее нейтрализовать.

— Вы упомянули, что музеи влияют на общественное мнение. Но насколько сильно это влияние? Например, согласно опросам, около 70% жителей Франции никогда не переступали порог музея. Такая же ситуация наверняка сложилась и во многих других странах.

— Без сомнения, этот вопрос относится к культуре нации. В музеи действительно приходит относительно небольшая часть людей. Притом их можно разделить на две категории. Во-первых, это образованные люди, регулярно посещающие музеи. Во-вторых, те, кто пришел в музей, потому что это вроде как необходимо сделать хотя бы раз. Даже для того, чтобы просто сделать там "селфи". Но, поверьте, поле культуры влияет и на таких посетителей. Академик Лихачев был прав: даже если человек из глухой деревни несколько раз прогуляется по Дворцовой набережной и Невскому проспекту, такая прогулка не пройдет бесследно. Как на биологическом, так и на психологическом уровне.

То же самое происходит и во время посещения музеев. Неслучайно в них нужно водить детей, начиная со школьного возраста и даже с детского садика. Совсем не для того, чтобы все потом побежали учиться на искусствоведческий факультет. А именно чтобы воспитывать то культурное восприятие мира, которое может дать только музей.

— В этом году весь мир отмечал 70-летие окончания Второй мировой войны. Историческая память о событиях тех лет и их последствиях почти в каждой стране своя. Как проходило сотрудничество музеев в связи с этой датой в такой непростой обстановке?

— Примеров сотрудничества, приуроченного к этой дате, к счастью, было много. Одновременно в Берлинском историческом музее и петербургском Музее политической истории России открылись две выставки "Освобожденная Европа". Замечательная, душевная выставка "Мы будем помнить эти годы", которую посетило и множество немцев, прошла в Эрмитаже. На Интермузее — ежегодном фестивале музеев в Москве — огромный акцент был сделан на тему Второй мировой войны и победы. Большой интересный проект — Российско-германский музейный диалог — в этом году будет отмечать 10-летие. Там, в частности, есть огромная исследовательская программа, посвященная пропавшим во время Второй мировой российским культурным ценностям. И что очень приятно — эта программа была инициирована немцами. В рамках этого проекта работало несколько музейно-исторических групп, и удалось добиться результатов. Принципиально важно, что сотрудничество продолжается несмотря ни на что. История у нас общая, и трагедия у нас общая.

Прямо сейчас проходит программа "Санкт-Петербургский международный культурно-исторический университет для соотечественников, проживающих за рубежом". Ей больше десяти лет, и она является "наследницей" Конгресса соотечественников, организованного еще в 1992 году петербургским комитетом по внешним связям. В этом году Эрмитаж первый раз участвует как куратор этого мероприятия, главной темой которого, разумеется, стала победа в Великой Отечественной войне.

На этот раз к нам приехали представители 17 стран. Они слушают лекции приглашенных нами ведущих специалистов из Москвы, Петербурга, Волгограда, посещают Кронштадт, Петергоф, Выборг. Конечно, поскольку все они приехали из разных государств, то и представления о войне у них имеют свою специфику. Это можно и нужно обсуждать. И убеждать не пропагандистскими клише, а историческими фактами, музейным показом. Они все потом приедут в свои страны и расскажут, что здесь увидели и услышали. Это культурная дипломатия в чистом виде.

— На ваш взгляд, такие совместные мероприятия приводят к некому общему знаменателю исторической памяти?

— Без сомнения. Они дают возможность диалога и поиска ответов. И что особенно важно, такие выставки, симпозиумы и программы позволяют найти какие-то "провалы" и болевые точки. Они позволяют не останавливаться.

По инф. rosbalt.ru

  • Расскажите об этом своим друзьям!