НА КАЛЕНДАРЕ

Это наше детство. Как мы росли в 40-е и 50-е

Юрий Михайлович КАРПЛЮК, ветеран труда, заслуженный радист России   
09 Декабря 2022 г.

У всех нас есть период в жизни, который формирует нас как человека, как личность. Чаще это происходит в детстве и юности, а вот четкое понимание этого порой приходит лишь в зрелости, а то и на последних главах книги жизни человека. Вот и мне на излете лет хочется рассказать о своем детстве и юности, чтобы напомнить старшему поколению и рассказать поколению молодому о нашей нелегкой жизни советских детей, детей войны, которую они, тем не менее, считают счастливой.

Это наша с тобой биография

Вспоминая свою жизнь, понимаешь, что она была очень насыщенной. Память возрождает в те дни, когда все было проще, когда была идеология, вера, любовь к отчизне, честность и справедливость, когда была крепкая дружба, сплоченность. Когда мы не волновались за наше будущее, свято верили в справедливость, жили с надеждой, что наступит коммунизм, где каждому по способности и каждому по потребности. Да, мы были глубоко идейны, но скажу откровенно – наше детство и юность, несмотря на трудности того времени, были все же счастливыми.

В детстве мы жили на станции Харанор в Забайкалье. У нас был дом барачного типа с коридорной системой в восемь квартир. До сих пор помню главную роскошь – русскую печь, где мы со старшими сестрами спали на лежанке. Какое это было блаженство, когда после морозной улицы мы отогревались на печи! Наши родители были простыми людьми: отец – машинист паровоза, мама – домохозяйка. Первая память возвращает меня в лето 1945 года, когда отец вернулся с войны. Мама разбудила нас и сказала: «Дети, одевайтесь, скоро приедет папа». И вот я слышу, как соседка кричит: «Феня, иди встречай, твой Михаил приехал!» Отец приехал на паровозе с вагоном. Я до сих пор помню, как он взял меня на руки и долго целовал, приговаривая: «Сыночек мой дорогой». Приехал он с подарками: маме хромовые сапоги, мне губную гармошку, сестрам кофты и патефон. А еще он привез корову. Мы от радости, что у нас теперь будет корова, плясали и тут же назвали ее Жданкой. Еще запомнилось, что отец привез канистру шнапса. Три дня гуляла его бригада, отмечая победу и его возвращение. Я хорошо запомнил его фронтовую песню: «Выпьем за Родину, выпьем за Сталина, выпьем и снова нальем».

Отец всегда был для меня примером: фронтовик-орденоносец, честный, порядочный. Я на всю жизнь запомнил его заповеди: уметь давать отпор, не обижать слабых, помогать бедным, уважать стариков и всегда выполнять свои обещания. Но главной была та, что из любой ситуации есть выход, нужно только не падать духом. Еще я ценил в отце его дружбу с боевыми друзьями. Когда умер один из них, Голахов, отец помогал его семье сам и просил об этом нас. Мы несколько лет заготавливали для Голаховых сено, чтобы они могли прокормить корову.

Еще 1945 год запомнился встречами с пленными японцами, что строили у нас узкоколейку. Мы общались с ними, нам было интересно. Они давали нам какую-то тягучую красную резину, из которой мы делали рогатки и стреляли воробьев. В обмен на тушки воробьев японцы давали нам кусочки цветного сахара и белый хлеб из гуманитарной помощи, которая поступала им из Японии. Еще запомнилось, что по утрам нас всегда будил стук их деревянных башмаков, а удивляло то, что они перед едой и после каждого посещения туалета мыли руки.

Следующий, 1946 год был очень тяжелым. Он выдался неурожайным, свирепствовал голод, хлеб выдавали по карточкам. И их отмена в конце года была для нас самым большим праздником детства. С сестрами мы сутками дежурили в очереди за ним. Какое это было счастье – досыта поесть хлеба! Труд мы, дети войны, тоже познали очень рано – с малолетства помогали на сельхозработах в соседнем колхозе «Путь Ильича». Однажды его руководство обратилось к нам с необычной просьбой: помочь в борьбе с грызунами. И мы, малолетние пацаны, одержали над ними победу: отстреливали их из рогаток, ставили петли, отливали норы водой. Сейчас трудно представить, что пятилетний пацан, коим я и был тогда, добывал и сдавал в приемный пункт до 50 тушек грызунов! Платили за них копейки, но мы с малых лет знали, что помогаем семье своими заработками. Помимо грызунов это были и сдача металлолома, и сбор костей животных, и работа в колхозе.

А потом наступила школьная пора. И если ты еще до школы знал азбуку и умел считать до ста, то ты был самым грамотным первоклассником. Я всю жизнь помню свою первую учительницу Кузубову Наталью Семеновну, учителя от бога. Она не только давала нам знания, но и учила уму-разуму: отличать правду ото лжи, добро от зла, быть честными, вежливыми, уважать пожилых людей и еще много чему хорошему. Уже ко второму классу я умел сносно читать, и моей первой книгой в библиотеке стала «Тимур и его команда» Аркадия Гайдара. А еще я сам выучился играть в шахматы, наблюдая за игрой взрослых, и научил этому своих друзей. Шахматы были тогда очень популярными, а знание этой игры помогало хорошо усваивать точные предметы, да и фантазию, логическое мышление развивало. Так что к седьмому классу я уже прочел многих писателей-фантастов, а также зарубежных и наших классиков.

Мои родители любили друг друга и нас. Никогда мы не слышали от них плохих слов, а криков и брани тем более. Прошло столько лет, их давно нет в живых, а память не дает покоя – сколько труда, внимания они уделяли нам, сколько бессонных ночей пережили при наших болезнях. До сих пор мы у них в неоплатном долгу. До сих пор я не могу постичь, как безграмотная, но от природы умная женщина дала нам столько здоровья, тепла и внимания, как заставляла есть овсяный кисель, чтобы привить нам иммунитет. Как она в 43 года, уже совсем беззубая, стала матерью-героиней, родив десятого ребенка, сестру Наташу. Тогда ей вручили орден «Мать-героиня» и дали вознаграждение в 1 700 рублей. И лишь тогда она смогла вставить зубные протезы. Родная наша мама, я и в старости прошу у нее прощения, что так мало уделял ей внимание.

Семья наша была дружная. Дети любили друг друга, почитали родителей. А они, великие труженики, помимо работы вели еще и крепкое подсобное хозяйство. Мы, дети, вовсю помогали им: заготавливали сено, ухаживали за скотом, растили все в огороде. У каждого из нас в хозяйстве были свои обязанности. Я зимой кормил и поил скот, чистил стайки, носил на коромысле домой воду. А как гордился тем, что, научившись косить, стал боевым помощником отцу! Мы, дети войны, росли самостоятельными, уже сызмальства начинали думать о своей дальнейшей трудовой деятельности, нас растили в уважении к труду и старикам, учили честности. Мы познавали мир на примере родителей, да еще по книгам и фильмам, подражая этим героям. Нас, рожденных в СССР, воспитывали именно на героях, литературных и реальных. Каждый из нас хотел походить на своего отца-фронтовика или Павку Корчагина.

К концу 40-х жить стало полегче. Выручало подсобное хозяйство. На столе начали появляться сметана, масло, творог, а то и мясо. К праздникам в магазинах стали продавать белую муку. С ее появлением мама пекла пироги, булочки, оладьи. Особенно запомнилась Пасха, когда мама напекла куличи и мы впервые поели яичницу с редкой в ту пору краковской колбасой. А еще в магазинах в ту пору в изобилии была дешевая соленая рыба в бочках – селедка, кета, горбуша. Мама вымачивала ее и варила нам суп.

Мы с раннего детства любили игры и уличные забавы в любое время года. Зимой играли в снежки, катались на самодельных санках, коньках, ледянках. Весной играли в лапту, бил да бежал, в вышибалу, чехарду, чику, пристенок, ходили толпой за степным луком – мангыром. Вкуснее его с солью и куском хлеба, кажется, и не было ничего. Летом – купание в озерах и реках, охота из рогатки на куликов и бикасов, которых тут же и жарили на костре. Ближе к осени ходили по ягоды и грибы.

Встав постарше, мы к школе сами зарабатывали себе на железной дороге или в поле на школьную форму и обувь. Мне, как старшему сыну, доставалось поболее других. Уже с 12 лет работал в совхозе, получая за свой труд тонну сена в домашнее хозяйство. Но особый приработок у нас был от тарбаганов. Каждый из этих степных сурков давал два кило мяса, шкурку и полкило жира, который ценился очень дорого, по 25 рублей за литр. Его у нас нарасхват покупали проводники поезда Москва – Пекин. Отец купил мне капканы, и за сезон я отлавливал до сотни этих зверьков. Приходилось трудно, и мама успокаивала меня: «Терпи, сынок, все пройдет».

Хорошо запомнился 1953 год. Сначала смерть Сталина в марте, когда плакали все – и дети, и взрослые. А после тяжело заболел отец. Когда он уезжал в Читу на операцию, наказывал мне: «Сынок, остаешься старшим в семье, будь мужчиной, ухаживай за хозяйством. Я знаю, тебе будет трудно, но ты справишься». Вскоре закончился корм для двух поросят, и мама спросила меня как старшего – что делать? Если сейчас зарежем их, то на зиму останемся без сала. Вот тут и вспомнилась заповедь отца про то, что в любой сложной ситуации есть выход, надо только не падать духом. Правда, помог и случай. Возвращаясь из школы, я увидел, как из вагона военные продают дешево мерзлую свеклу. Взяв дома немного денег, я купил тонну свеклы и на санках к вечеру перевозил ее домой. Так и вышли тогда из положения. Когда отец после операции вернулся домой, он был просто в восторге, что его пацан в двенадцать лет сумел сохранить все поголовье скота.

Еще из детства запомнился тот ужас, который я испытал на станции в свои десять лет. Чтобы попасть в школу на другой стороне «железки», нам надо было преодолеть пять пар железнодорожных путей, пролезая под вагонами вечно стоящих там поездов. И вот однажды я, делая это, зацепился воротником телогрейки за какой-то крюк. В этот момент поезд тронулся. Каким чудом я сорвался с крюка, как успел перекатиться через рельсы – до сих пор не знаю. Но лежа тогда рядом с рельсами, видя, как рядом катятся тяжелые колеса, я впервые в жизни испытал настоящий животный страх. С тех пор прошло более 70 лет, но этот ужас и сейчас преследует меня во снах. Самые же теплые воспоминания детства остались от школьной поры. Наш класс, состоящий из десяти ребят и пяти девочек, был очень дружным. Мы охотно участвовали во всех школьных мероприятиях, будь то сбор металлолома, уборка урожая, участие в самодеятельности или спортивные соревнования. Со спортом нам повезло. Рядом со школой находился лучший в ЗабВО Дом офицеров: два зрительных зала, спортзал, теннисный зал, бильярдная. Все наши ребята уже в восьмом классе имели хорошие спортивные разряды по разным видам спорта. Это здорово помогло в жизни. Пятеро наших ребят выбрали профессию Родину защищать, стали генералами, занимали большие воинские посты. Да и другие наши одноклассники не подкачали – вышли, как говорится, в люди. Учеба нам давалась легко. Так что я, например, получив после школы аттестат зрелости, без проблем поступил в вуз.

Нынешняя система обучения, скажу откровенно, и в подметки не годится тому уровню знаний, что получали от своих учителей мы. Подготовка к частым экзаменам, регулярное повторение пройденного материала позволяли получать твердые знания. Сегодняшний ЕГЭ, эта игра в угадайку, не позволяет сейчас воспитывать думающую и творческую молодежь.

И еще один случай из моего школьного детства, принесший мне тогда настоящую психологическую травму, на всю жизнь врезался в память. Это было летом, когда мы, бывшие пятиклашки, помогали в ремонте школы – выносили мусор, мыли, красили, заготавливали дрова. И я тогда стал невольным свидетелем безобразной ссоры нашей классной, к тому же завуча школы, с нашим директором. Дело у них дошло тогда чуть ли не до драки: она кидала в него гвозди, он ее слегка тряхнул. И тогда она подала на директора заявление в прокуратуру. Меня как свидетеля вызвал следователь. А мой друг, Вася Федченко, сказал мне, чтобы я говорил следователю, что я ничего не видел. Иначе, мол, она нашего директора посадит в тюрьму. Я и молчал у следователя как рыба и говорил, что ничего не видел. Когда начались занятия в школе, то классная на первом же уроке литературы вызвала меня к доске и всему классу объявила, что такие, как я, в войну становились предателями. Можете себе представить, какой шок я, как сын героя-фронтовика тогда испытал? Большего позора и быть не могло. Трудно соображая, я тоже всячески оскорбил ее. Она выгнала меня с урока и не пускала на свои занятия две четверти. Понимая, что меня могут оставить на второй год, я пошел к директору и все рассказал ему. Он перевел меня в другой класс, и позже я благополучно закончил шестой. А тогда классная пришла к нам домой и рассказала отцу, какой я плохой: обругал ее, играл в чику, заглядываю в книгу и делаю ей замечания, когда она пишет на доске. После ее ухода отец сказал мне одно: «А теперь рассказывай правду». И когда я со слезами пополам рассказал ему всю ту историю, он, помолчав, сказал мне единственное слово: «Молодец». Какую благодарность я тогда ощутил, какой тяжкий груз свалился с моих плеч. И еще я понял тогда, что мой малограмотный отец оказался гораздо умнее ученого учителя.

…Сегодня, на исходе своей жизни, я все отчетливее понимаю, что все те, кто назвал счастливое время нашего детства и молодости застоем и, по сути, погубил ту нашу страну, теперь оказались в шоколаде. Это они, лишь болтая о стабильности в стране, сделали ипотеку кабалой для молодежи, загнали народ в кредитное рабство и безработицу, повысили пенсионный возраст и, продолжая растаскивать страну, все принимают и принимают законы в свою пользу.

Но я все равно верю, что когда-нибудь наши дети и внуки начнут жить с надеждой и верой в светлое будущее нашей страны и тоже станут счастливыми людьми…

  • Расскажите об этом своим друзьям!