«Самолеты уходили сразу на фронт» |
С ветераном беседовала Татьяна САЗОНОВА |
11 Июня 2020 г. |
На полотне иркутского художника Геннадия Кузьмина «Добровольцы» среди одиннадцати ветеранов Великой Отечественной войны есть и Николай Петрович Елизаров, самый старший из героев этой картины. Во время войны его оставили в тылу как ценного специалиста: он возглавил цех по сборке истребителей Новосибирского авиационного завода. Дмитрий Бердников поздраляет юбиляра. Молодой Николай Петрович Елизаров Для того давнего уже теперь интервью ветеран пригласил меня к себе домой. В комнате традиционный уклад: большой стол, высокие спинки стульев, фотографии в рамочках на стене – чистота и уют, родное тихое гнездышко. Журналистская дорога, к сожалению, поздновато привела меня к ветерану. Еще несколько месяцев назад Елизаров бодро спускался из квартиры, гулял по улице, покупал в киоске газеты, знал все политические новости, выступал в школах, а теперь вот, как говорит, «приослаб», на улицу уже не выходит. Но тем не менее, уткнув локоть в стол и голову положив на ладонь, взялся отвечать на вопросы, с военной, я бы сказала, готовностью: надо значит надо. Это твердое и глухое к слабостям людским слово «надо» давно бы уже не должно тяготить ветерана – при нашей встрече ему двух месяцев не доставало до ста лет, но натура подполковника так и не освободилась от этого приказного воинского слова. За столом кроме нас – жена. Альбина Андреевна на 34 года моложе мужа. У обоих второй брак. Поженились, когда у Николая Петровича умерла супруга, а Альбина Андреевна потеряла мужа. На стене фотография, где 89-летний молодожен в загсе. Увидев мой интерес к фотоснимку, Николай Петрович поясняет: – Я незарегистрированный брак не признаю, это сожительство, нарушение всех законов моральных. В 1997 году мы встретились с Альбиной Андреевной. В 2004-м, 5 января у нас была свадьба, регистрация. Альбина Андреевна во время разговора, как фронтовая санитарка, будет пристально следить за мужниным самочувствием, подсказывать и даже порой поправлять: про его военные годы она, похоже, уже все знает. Самый первый мой вопрос, конечно же, о том, где война застала ветерана. Как ни ожидали войну с немцем, она все-таки не просто пришла в каждый дом, она каждого «застала». – В Днепропетровске меня война застала. Но начну с нуля. Я коренной ленинградец. Родители мои родились, жили и работали в Ленинграде. Оба родителя из потомственных рабочих. Оба работали на обувной фабрике «Скороход». Я родился в 1915-м, 28 марта. Отец был очень инициативный, очень активный, и когда началась заварушка революционная, он пошел в политику, стал комиссаром. Ему полагалась лошадь и секретарша. Мать была домохозяйкой. Нас было трое: два мальчика и девочка. Я – старший. Когда мне было семь лет, в 1922 году, отец нас бросил. Но бросил очень «добросовестно»: оставил нам лошадь. Семью перевели в категорию неимущих, была такая категория. Жили мы в общей квартире, она состояла из четырех комнат. Нам принадлежала одна. Школа была рядом с домом. Учиться начинали с восьми лет. – А трудиться со скольки? – Свою трудовую деятельность я начал в 1933 году, мастером вагоностроительного завода. Там я взялся осваивать работу с древесиной: подавалась платформа, на нее накладывали доски. Эти доски прибивались гвоздями. Один знакомый, беспредельно порядочный человек сказал мне: «Стоп, Коля! Ты можешь достичь многого при условии, если будешь активный. Давай поступай для получения высшего образования. Ты днем работаешь, а вечером едешь учиться». Учиться он определил меня в Лесотехническую академию. Это в противоположном конце города. И у меня было три-четыре года такой жизни: я утром уходил на работу, до четырех-пяти работал, потом ехал в Лесотехническую академию, полдвенадцатого возвращался, ложился спать. И так повторялось каждый день. После Лесотехнической академии в 1941 году я работал в Днепропетровске, на авиастроительном заводе. Авиация тогда была ведь деревянная: сооружался контур самолета, на него выкладывался шпон, это распущенная древесина, он накладывался на этот корпус самолета и прибивался шашечками, квадратиками деревянными. Я работал заместителем начальника цеха. Сначала это был завод «Стройдеталь». А в 1937 году на его базе началось ускоренное строительство авиационного завода. – В Днепропетровск вы приехали в 1941, но еще до войны. Началась война. Как она развернула вашу судьбу? – С войной пришла ко мне военная профессия. В первые месяцы Великой Отечественной я вместе с предприятием эвакуировался в Новосибирск, на авиационный завод. Завод располагался в предместье Новосибирска. Как известно, сюда эвакуировали предприятия из Днепропетровска, а также из Москвы, Ленинграда, Киева. Срочно самолеты нужны были. Я там был начальником одного из цехов по сборке самолетов. У меня было в подчинении 800 человек. Работали на станках в две смены по 12 часов, а то и больше. Идет работа. Рабочий делает. Мастер – рядом. Этот мастер передает детали следующему рабочему. Конвейерная работа. Конструктор, рядом с ним военный представитель, военпред. Его предназначение – принять у начальника этот экземпляр самолета. Военная приемка была важнее всей работы. Начальство работало круглосуточно. Причем было пять конструкторов. Каждый вел свою машину. – В вашем цехе какой самолет собирали? – Все пять самолетов собирал каждый цех. Причем были конструкции, совершенно отличные друг от друга. Самолеты Микояна, Лавочкина, Ильюшина – все шло на фронт. Самолеты Яковлева – прежде всего. Мы в основном занимались истребителями. В общей сложности я собрал 10 тысяч самолетов за всю войну. Позже, после нашего разговора, я нахожу информацию о Новосибирском авиастроительном. В декабре 1941 года завод начинает производить новые самолеты – истребители Як-7. В конце 1941 года предприятием была построена первая партия этих истребителей в количестве 21 самолета. В следующем, 1942 году, истребителей этого типа изготовили уже 2211 штуку. В 1943-м Новосибирский завод начал производить самолеты Як-9, которые стали самым массовым истребителем Великой Отечественной войны. Но вернусь к живым воспоминаниям Николая Петровича, который, напомню, был начальником одного из заводских цехов по сборке самолетов. – Мужчин мало было на заводе? – Единицы. Были специалисты. – Куда отправлялись самолеты? – Они выходили сразу на фронт. Сразу же военные летчики вылетели на боевое задание. – Вас подгоняли в работе? – Подгоняли люди сами себя. Перевыполняли плановые задания зачастую в несколько десятков раз. – Настроение какое было? – Переживали за одно: скорей бы победа. – Ты рассказывал, что девочки-подростки работали на заводе, – подсказывает мужу Альбина Андреевна. – На заводе работали девочки 13-15 лет. Подставки детям ставили под ноги, чтобы доставали до станка. Они работали в две смены, с восьми и до восьми. А мы работали круглые сутки. Жили, по существу, на заводе. – Девочки крепче были физически, чем нынешняя молодежь? – Как вам сказать? Они были патриотичнее. Они просто работали. – А получали сколько? – Никогда об этом никто не говорил. Были такие вот стимулы: прибывает откуда-то большой объем сухофруктов, и все заводы этими фруктами пользуются. Из сухофруктов варили суп, компот. Все из сухофруктов. Подкармливали ими… В 1943 году я встретил Елену Акимовну, жену будущую. Она оформляла изменения в конструкции самолета. Она была беспредельно влюблена в меня. Там и поженились – в Новосибирске. – Всю войну на авиазаводе проработали? – И всю войну, и после войны до 50 года. В 50-м году мне предлагают перейти в КГБ. Контрразведчиком… С 1950-го Елизаров работает в органах МГБ-КГБ СССР, сначала в Приморском крае, а с 1955 года в Иркутской области. – У вас звание – подполковник? – Подполковник. Сколько раз судьба давала возможность изменить звание с подполковника на полковника. Я всякий раз старался этого избежать. В ответ на мой недоуменный вопрос: «Почему?» – Николай Петрович смеется: «Чем меньше прав, тем легче жить». – Такая крепкая натура от кого досталась вам – от отца, от матери? И войну пережить, и прожить сто лет? – От матери: мать крепкая, волевая. Альбина Андреевна добавляет: «И сестра его, Надежда Петровна, крепкая женщина, радисткой на фронте была. Бывала и в тылу врага». На этом я решаю пока закончить разговор, чтобы не утомить ветерана, в надежде все же прийти еще. Но не могу обойти информацию о наградах. У ветерана, конечно же, хранятся медали «за доблестный труд», проявленный в годы военного лихолетья. Но ответ получаю примерно такой же, как и на вопрос о полковничьем звании: – К наградам я отношусь безразлично. Причем когда чувствовал, что наступает момент награждения, пытался этого избежать. – Какие все-таки награды за трудовую доблесть? Расскажи, – снова вступает в разговор Альбина Андреевна. Награды Елизаров так и не назовет: «Для меня трудовая доблесть – это служение Родине. Для меня высшая награда – это то, что мне удалось сделать, то, чем страна владеет сегодня. А медали разные были. Мне это неинтересно». В этом же духе чуть позже будут и его слова благодарности на торжественном вручении медали ко Дню Победы: «…не каждому дано это великое счастье не оценивать свой труд в деньгах, наградах и прочее, а чувствовать себя гражданином России». Пафосно, кажется, говорил ветеран, но как не уверовать в правду слов, сказанных с высот столетней жизни? У Николая Петровича два сына, внуки и правнуки. Думаю, и им на память оставлял он эти слова… Встретиться мне с Елизаровым, к сожалению, больше не удалось. Николай Петрович отметил свое столетие, а через два месяца его не стало…
|
|
|