ЗДРАВСТВУЙТЕ!

НА КАЛЕНДАРЕ

Помнит сердце, не забудет никогда

Елена ПОПОВА, Усть-Кут   
01 Мая 2020 г.
Изменить размер шрифта

22 июня для российского народа – дата памятная и скорбная: вероломно, без объявления войны, фашистская Германия напала на СССР. Мы вышли победителями из этой кровавой схватки, но цена, которую заплатили, непомерна. Память вновь и вновь, словно прокручивая кинопленку, возвращает очевидцев тех событий в прошлое: и рады бы забыть, да не могут.

Помнит сердце, не забудет никогда

По законам военного времени

Эдуард Павлович Пихтин родился незадолго до войны, в Якутске. «Если по документам, – говорит он, – то в 1937-м, а на самом деле – в 1936-м (по какой-то, сейчас уже давно забытой причине, младенцев тогда долгое время не регистрировали, и год «утерялся»). Мать мальчонки, Ираида Пантелеймоновна, долгое время воспитывала его одна: отец, Павел Михайлович, работал в типографии. Однажды ему поступил заказ напечатать портреты Сталина; у товарища из другого цеха кончилась бумага, Павел Михайлович поделился и получил за это тюремный срок.

В памяти Э. П. Пихтина остались и события Великой Отечественной войны. Жили по законам военного времени. Ираида Пантелеймоновна была командиром медсанбата, служила в батальоне аэродромного обслуживания. В 1944-м начала поступать помощь от союзников, американцев: пароходы и самолеты… Аэропортов было несколько: Анадырь, Тикси, Киренск, Красноярск… Был аэропорт и в Якутске. Мальчишке нравилось смотреть, как тяжелые машины идут на посадку. Помнит он и как, правда, с опозданием в день, пришло долгожданное известие о победе.

Край непуганых белых медведей

В Якутске жили до 1945 года, а потом мать перевели на Чукотку («край непуганых белых медведей», как называет ее Эдуард Павлович). Поселились в палатке, «восьмиклинке», рассчитанной на восемь человек. Остов делался из досок, засыпался опилками и закрывался брезентом. В этом краю зимой постоянно пурга, снега наметает – чуть ли не до крыши. Но жители приспособились: двери в жилищах открывались вовнутрь, чтобы люди без проблем могли выйти из помещения.

– Кругом белым-бело, – вспоминает Эдуард Павлович, – ни кустика, ни деревца: тундра – она и есть тундра. Весной 1947-го случилась страшная цинга, и школьников, а я тогда учился уже в третьем классе, освободили от занятий. Нам выделили трактора, сани, несколько балков, и мы со всем этим богатством ездили за 300-400 километров, где начиналась лесотундра: заготавливали хвою елочек и молодых сосенок для советских солдат. Обрывали ветки, грузили на сани.

Снабжение было неплохое, по крайней мере, никто не голодал. Довелось мне попробовать и послевоенный шоколад: советский и американский (и тот, и другой входил в спецпаек летчиков). Так вот, наш шоколад был гораздо вкуснее! В запасе всегда имелись крупы, макароны. Единственное: лук, чеснок – все сушеное, но и этому были рады. Спасало то, что и морошка в тех краях росла, и голубица с черникой, да и брусника. Грибов находили – страсть: подосиновики, подберезовики, маслушки, встречались и белые, которые всем грибам грибы, а птиц руками ловили.

Несбывшиеся надежды

В 1947-м переехали на Украину, в Одессу. Какое-то время семья жила под Киевом, в районном центре Белая Церковь, там стояла воинская часть, где служила мама парнишки. Эдуард Павлович вспоминает, что многие здания были разрушены. Киев тогда восстанавливали пленные немцы.

Женщина пыталась устроить личную жизнь, так в доме появился отчим – очень заслуженный человек, фронтовик, который в годы войны был командиром саперной бригады. Надежды оказались призрачными и несбыточными: в марте мама умерла, и отчим – надо отдать ему должное – не бросил мальчика, забрал его к себе. Уехали в город Каунас, что находится в Литве. Там прожили около полутора лет. Квартиру снимали. Цены были сумасшедшие, а отношение местного населения порой и того хуже: литовцы считали наших людей захватчиками. В лесах прятались «лесные братья», убивавшие советских активистов, и еще долгое время там звучали разрывы снарядов и выстрелы.

Все могло быть иначе…

Между тем в 1948 году освободился родной отец мальчика. Отсидел от звонка до звонка: 25 августа забрали и 25-го выпустили. В 51-м Эдуард отыскал Павла Михайловича Пихтина и уехал к нему в Осетрово.

Окончив 8 классов, Эдуард собрался в Якутск получать профессию. Думал, что станет речником, но не прошел медицинскую комиссию – подвело зрение.

Учился в педагогическом училище. Был секретарем комитета комсомола, затем – членом Якутского горкома комсомола, да и в армии не отвертелся от общественной нагрузки. В 1961 году, как перебрался в Усть-Кут, женился. Поступил на историко-филологический факультет якутского университета. Вполне возможно, что судьба Э. П. Пихтина сложилась бы иначе, если бы не случай: уже сдав экзамены, парень увидел, что у подоконника девушка стоит, конспекты учит. Кругом – учебники, тетради… Комсомолец уговорил секретаря, чтобы вместо него взяли эту абитуриентку, и забрал документы, о чем и сейчас не сожалеет.

Эдуард Павлович в то время был кандидатом в партию, продолжил комсомольскую деятельность. На лыжах, начиная от деревни Басово и до Глухово с Мысово, обошел весь верхний подрайон. Земли там черноземные, колхозы были крепкие, большие: пшеницу выращивали – 28-30 центнеров с гектара; а 90 кулей картошки для местных жителей было неурожаем, клубни крупные – несколько штук выкопают, и уже полное ведро.

Там, в небольших поселках, принимал молодежь в комсомол. Всего за период работы через Э. П. Пихтина прошло более 15 тысяч человек; за добросовестный труд он отмечен многочисленными наградами ЦК ВЛКСМ.

Беспокойная должность

За плечами у Эдуарда Павловича – Высшая партийная школа. Учился в Хабаровске, учебные дисциплины были разноплановыми: философия, политическая экономия, партийное строительство, юридические науки: гражданское и уголовное право. Потом был Новосибирский институт водного транспорта. Некоторое время работал в горкоме партии, в 1964-65 годах – завотделом промышленности в газете «Ленский коммунист», а в 1968 году Э. П. Пихтина позвали служить в КГБ.

– А тогда как было? Высшее образование есть, и ладно, – объясняет он. – Назначили на должность уполномоченного, а через год я стал уже старшим опером. Был направлен в Киев на специальную подготовку (в дальнейшем проходил ее каждые пять лет, по нескольку месяцев). Вернулся и приступил к работе. В задачи этой структуры входил контроль над милицией и, негласный, над деятельностью партийных органов. Некоторых товарищей на руководящих постах сразу было видно. Территория была огромнейшая: Жигаловский, Киренский, Катангский, Казачинско-Ленский, Нижнеилимский и Усть-Кутский районы. В каждом – своя агентура (в общей сложности 90 человек, с ними надо было встречаться не меньше двух раз в месяц). Я и дома-то не был: из одной поездки в другую. Ситуации складывались разные. Однажды наша землячка получила разрешение на выезд в Канаду по туристической путевке да и осталась там, попросила политическое убежище. Стали выявлять причины, а Э. П. Пихтина заключили под домашний арест. Не избежать бы комсомольскому вожаку наказания, да нашлись доказательства невиновности: с самого начала он голосовал против того, чтобы дамочка поехала в капиталистическую страну, интуитивно чувствовал ее ненадежность. В инциденте разобрались, кого надо наказали. Можно сказать, что Эдуард Павлович отделался легким испугом: инфарктом.

У россиян железный характер

В 1982 году Эдуард Павлович ушел из КГБ. Был начальником отдела кадров аэропорта, затем трудился директором Усть-Кутской нефтебазы. Он ветеран труда, в 1992-м вышел на пенсию. Но и сейчас весь в делах и заботах: сам водит машину, управляется на даче. Шутит, что давление, как у космонавта.

И все бы хорошо, да не запамятовать, как еще мальцом собирал хвойные веточки (кладезь витаминов!), не изгнать тяжелых дум о послевоенной разрухе…

В ноябре 2017 года Э. П. Пихтину была вручена памятная медаль «Дети войны». На вопрос, что же помогло российскому народу выстоять в схватке с врагом и не сломиться, бывший работник комитета государственной безопасности отвечает так:

– Именно русские стали центральной силой в Великой Отечественной войне. Сейчас Иосифа Виссарионовича в большей мере ругают, но нам пригодилась та самая сталинская закалка – я имею в виду непокорность: лучше пулю в лоб, чем плен, и воля к победе. Такой у россиян железный характер.

  • Расскажите об этом своим друзьям!