«Фруктовые» рейсы

Это было в постсоветское время. Наши Ан-12 возили из Средней Азии фрукты и овощи с весны до глубокой осени. Они предназначались для детских садов и домов Иркутской области и нашего Севера. 134-й лётный отряд, которым командовал Герой Социалистического Труда Иван Николаевич Шаров, за сезон перевозил сотни тысяч тонн необходимого для детей груза.

В то далёкое время я работал после авиационного училища авиатехником в Иркутском аэропорту, и в сезон «фруктовых» рейсов специалистов по Ан-12 отправляли в командировки на аэродромы Средней Азии, где садились наши самолёты, так как своих авиатехников по АНам там не было.

Первая командировка в Таджикистан показалась невыносимой: даже ночью приходилось смачивать простыню, обматывать голову мокрым полотенцем, которое мгновенно высыхало, и засыпать под кваканье местных жаб за окнами профилактория для лётных экипажей.

Мы базировались в Ленинабаде (ныне Ходженте), в котором аэропорт из-за горной местности работал только в светлое время суток, а Ан-12 мог взлетать только с началом рассвета, так как двигатели первых серийных машин в знойный день не желали запускаться – в командно-топливном агрегате находился термокорректор, который начинал капризничать в пятидесятиградусную жару. Позднее пришла мысль, как охлаждать капризу. Я подгонял пожарную машину и из брансбойда бил струёй в воздухозаборники, КТА охлаждался и запуск получался. Теперь была очередь за экипажем на взлёте – полосы только-только хватало, чтобы самолёту оторваться и медленно взлететь в жгучем мареве.

Обслуживать технику приходилось в любое время суток, к жаре потихоньку привыкали, но работать можно было только в перчатках, иначе получишь ожог от раскалённой обшивки.

В нашей работе в первую очередь должна быть внимательность: здесь не было специалиста из техконтроля, и на тебе лежала вся ответственность. Без моей подписи в предполётной карте взлёт запрещался.

На самолётах летали лучшие лётчики отряда: Владимир Соков, Владимир Яговкин, Фёдор Борисенко, Иван Солдатов, кавалер ордена Ленина Александр Бобыльков – асы транспортной авиации, которые не страшились семитысячников Памира. Это были не только профессионалы своего дела, но и очень принципиальные люди. Сопровождающие грузы старались обмануть экипажи и провезти для продажи свои фрукты. Как-то у Сокова случилось, что бортоператор, следящий за погрузкой, якобы не заметил, что между ящиками с виноградом грузчики набросали арбузы. Самолёт летел на Север, а там каждый арбуз становится «золотым». При первой промежуточной посадке Соков заметил, что самолёт плохо слушается руля. Он позвал бортоператора: «Как закрепил груз?». Бортоператор ответил, что сам крепил сеть.

После посадки в Семипалатинске Соков заставил развязать крепёж груза и сам стал перекладывать ящики, пробираясь к середине, а добравшись до арбузов, молча стал выбрасывать их в заранее открытый грузовой люк. Сопровождающий из Таджикистана застонал и схватился за сердце. Ему дали успокоительное, а к самолёту уже бежали местные авиатехники и водители тягачей, увидев, что на бетон падают арбузы. До конечной точки приземления все летели молча...

Кроме нелёгкой работы у нас были и анекдотичные истории.

Я подружился со вторым пилотом Фёдора Борисенко Виталием Герасимовым. Это было ещё в Ленинабаде, так как мне приходилось кочевать по местам, где производилась загрузка: Душанбе, Фергана, Самарканд. Так вот о Ленинабаде. В каждом таджикском городе есть Комсомольское озеро – водоём не только для купания, а и для разведения сазанов и карпов. Это искусственные озёра. Горные речушки перекрывают дамбой – вот и озеро. Мы днём видели, как плещется рыба, которую люди подкармливают хлебом.

Случилось, что из Иркутска не летели плановые самолёты, их не было уже неделю, и экипаж Борисенко отдыхал. Самолёт зачехлили, возвращаться надо на вновь прилетевшем – «фруктовая» эстафета. Одни прилетают, сдают самолёт и отдыхают до следующего, на котором и улетят.

У экипажа Борисенко уже кончились талоны на питание, денег тоже нет. Тогда и пришла идея порыбачить. Нашли тонкие шнуры, из иголок сделали крючки, наскребли на булку хлеба и ночью отправились на Комсомольское озеро. Оно было неподалёку от аэропорта.

Только закинули снасть, как рыба схватила наживу, а тут с дамбы к нам милицейский патруль направляется. Пришлось выпустить из руки снасть.

– Чем занимаемся?

– Невмоготу, – отвечает Герасимов, – пришли к воде воздухом подышать. Мы были в своей форменной одежде.

– Наверное, из Сибири, с Ан-12, – рассмеялся патруль, – ну дышите, – и пошли на другую сторону.

Мы тут же поймали на другую снасть крупного сазана и почти бегом от водоёма в профилакторий. Выпросили у дежурной таз, а кипятильники в дороге – необходимый атрибут каждого. Сварили всю рыбу сразу, хотя опытный командир предупредил: «Половины сазана на всех хватит, холодильники есть». Но куда там! Сели вокруг таза, но осилить сазана всем экипажем не смогли. «Сазана так и называют – водяной свиньёй», – укорил Борисенко.

Шасси требуют досмотра

На другой день пришла радиограмма из Иркутска перелететь в Самарканд, деньги для меня и экипажа переведены на аэропортовский почтамт. Перелетели, поставили самолёт на стоянку, определились в профилактории. Комнаты у всех на втором этаже. Получили деньги и пошли осваивать исторический самаркандский рынок. Герасимов увидел гигантский арбуз килограммов на сорок. Аппетит разыгрался необычный, хотя до отвала насытились сазаном, доели утром.

Командир вновь предупредил: лучше несколько, но поменьше. Настояли на своём: будет потом в Иркутске о чём рассказать. «Будет, – усмехнулся Борисенко, – если зелёный, то собирайте мне сразу на ящик коньяка». Купили арбуз, а нести его невозможно, так и катили до профилактория. А там – на второй этаж, а жара в Самарканде – как и по всей Средней Азии. Арбузом решили заняться к вечеру, а сейчас к Зеравшану купаться – это река неподалёку от аэродрома.

Идём по тропинке среди чахлого кустарника, а навстречу с реки – детвора. Штурман в шутку спросил у ребят: «А змеи здесь водятся?»

«Ерунда, – засмеялись ребята, – только песчаные эфы, а из пауков каракурты и скорпионы!».

Мы молча повернулись и пошли в профилакторий принимать душ.

Вечером взяли у дежурной ведро и тряпку, обмыли арбуз и затаили дыхание...

– Герасимов выбрал, ему и резать, – вручил нож Виталию командир.

Арбуз оказался даже не жёлтым, а совершенно белым.

Борисенко рассмеялся: «Расплачиваться будем в Иркутске?». У нас появилась забота, как эту ягоду изрезать и убрать отсюда.

...Следующая встреча с экипажем Борисенко была уже в Фергане.

В Фергане не такая ужасная жара – жить можно, но нет Комсомольского озера, нет и удобств в комнате отдыха для экипажей гражданских самолётов. Аэродром предназначен для военно-транспортной авиации, и мы здесь, как говорится, сбоку припёку. Вояки стоят на бетонке, а мы на грунтовой стоянке, и меня беспокоит одно – не дай Бог, что случится с шасси. Менять колесо Ан-12 на грунтовке целая проблема, но пока обходится.

Экипаж Борисенко поставил самолёт и отправился в город до вечера: фрукты из кишлаков подвезут только утром.

...Темнота наступила мгновенно, и все легли спать. Виталий подошёл к двери и открыл её: «Проветримся, пока горит свет». Командир пробурчал: «Сейчас на свет и прибегут». И точно, в просвете дверей появился огромный паук – фаланга. Все замерли: к кому побежит. Я уже здесь чуть-чуть освоился и пошёл на неё с подушкой. Фаланга в это время сидела на подоконнике, где неподалёку стояла кровать штурмана. Он с головой накрылся одеялом. Мне удалось прогнать паука и закрыть дверь.

До рассвета спали спокойно, но когда я пошёл осматривать самолёт, то увидел, что на основных амортстойках два колеса проколоты. Я вспомнил, что когда прилетал Соков, то устроил скандал при загрузке и не принял перезрелые персики. Машины ушли в своё хозяйство, а водители уехали с проклятиями в адрес наших лётчиков. Припомнили...

Быстро доложил командиру. Борисенко почесал затылок: «Механик, сколько у тебя запасных?». «Одно, – ответил бортмеханик. «Тогда я побегу к воякам, одно колесо возьму в долг, а вы, – обратился я к Борисенко, – следующим рейсом, кто полетит, не забудьте отправить».

К самолёту вернулся с колесом и крепкой доской – остальное было дело техники. Колёса стояли на месте, а к этому времени подошли машины с грузом.

Самолёт взлетел по намеченному плану.

Ан-12 под загрузкой

...Конец сезона застал меня в Душанбе, где аэропорт, как и в Иркутске, размещался на окраине города. Осенний Таджикистан казался мягким и добрым, не было летнего зноя и не было проблем. Пока в городе не началась эпидемия холеры. До её начала прилетел самолёт с командиром экипажа Александром Бобыльковым. Люди в спецодеждах нас не трогали, а только проводили дезинфекцию улетающим и прилетающим, опрыскивали какой-то жидкостью самолёты. Я должен был вернуться домой с Бобыльковым. Самолёт улетал из-за эпидемии пустой, но вылет не состоялся: я попал в инфекционную больницу. Случилось это так. Выпил бутылку лимонада из бочки со льдом после предполётной подготовки самолёта. Экипаж готовился к полёту, но у меня неожиданно схватило горло, поднялась температура, и командир вызвал скорую помощь. Медперсонал церемониться не стал, и меня увезли в больницу на улице Айни, где собирали всех подозрительных на холеру. Больница усиленно охранялась, и пока не был установлен окончательный диагноз, пациентов размещали в отдельные палаты и брали анализы. Повезло с опытным врачом. Она сразу определила, что у меня обыкновенная ангина, и начала лечение. Ждали результатов анализов, которые подтвердили диагноз, но врач продержала меня в больнице три дня, сказав: «У вас такие беспокойные друзья, покоя мне не дают, вот послали курицу, чтобы вы быстрее поправлялись!». Это они и так расстарались ещё и потому, что без моей росписи в предполётной карте вылет не дадут. В общем, в такой обстановке Бобыльков всё равно меня не оставил бы. Встречали меня на выходе из больницы всем экипажем. Я показал лётчикам больничный лист больших размеров на таджикском языке. Его все разглядывали и смеялись: «Как нашим врачам его будешь показывать, а отделу кадров и бухгалтерии?!». «Оставлю на память!», – ответил я.

Самолёт поднялся над с семитысячниками Памира, внизу остались плодородные долины, пустыня. Пейзаж менялся, вот уже и Балхаш, далее наши сибирские земли. Нелёгкая командировка благополучно заканчивалась.

• Расскажите об этом своим друзьям!