НА КАЛЕНДАРЕ
ЧТО ЛЮДИ ЧИТАЮТ?
2024-10-23-01-39-28
Современники прозаика, драматурга и критика Юрия Тынянова говорили о нем как о мастере устного рассказа и актерской пародии. Литературовед и писатель творил в первой половине XX века, обращаясь в своих сочинениях к биографиям знаменитых авторов прошлых...
2024-10-30-02-03-53
Неподалеку раздался хриплый, с привыванием, лай. Старик глянул в ту сторону и увидел женщину, которая так быи прошла мимо прогулочным шагом, да собака неизвестной породы покусилась на белку. Длинный поводок вытягивалсяв струну, дергал ее то влево, то вправо. Короткошерстый белого окраса пес то совался...
2024-11-01-01-56-40
Виктор Антонович Родя, ветеран комсомола и БАМа рассказал, что для него значит время комсомола. Оказывается, оно было самым запоминающимся в жизни!
2024-10-22-05-40-03
Подобные отказы не проходят бесследно, за них наказывают. По-своему. Как могут, используя власть. Об этом случае Бондарчук рассказал в одном из интервью спустя годы: «Звонок от А. А. Гречко. Тогда-то и тогда-то к 17:20 ко мне в кабинет с фильмом. Собрал генералитет. Полный кабинет. Началась проработка....
2024-10-30-05-22-30
Разговор о Лаврентии Берии, родившемся 125 лет назад, в марте 1899-го, выходит за рамки прошедшего юбилея.

«Завещанный город» Александра Князева

07 Марта 2012 г.

alt

Недавно, разглядывая старые фотографии, я вдруг вспомнила это волшебное чувство, когда при свете красного фонаря опускаешь в ванночку с проявителем белый лист фотобумаги, и на нём начинает появляться изображение. Вспомнила этот трепет: что там получилось? А вдруг – чудо, маленький шедевр, настоящее фото, которое всех удивит? Увы – детское увлечение фотографией так и не переросло в настоящую страсть, не стало профессиональным умением. Тем интереснее узнать, как это случается у других.

 

Александр Князев – один из тех, чьё имя сразу возникает при мысли об иркутской фотографии. Более того, его можно назвать культовым явлением – человеком, корнями проросшим в культуру города и представляющим её в мире. Иркутский фотохудожник, участник многих зарубежных и международных выставок, последние из которых состоялись в Каннах, Вене, Братиславе, Пекине. Из последних значимых зарубежных публикаций – фоторепортаж о Байкале в журнале «Терра», Германия. Александр – автор и соавтор фотоальбомов об Иркутске и Байкале. Недавно у него вышла книга «Завещанный город» – плод любви и печали, посвящённая уходящей натуре – деревянному Иркутску. С этой темы мы и начали разговор.

– В недавнюю Масленицу я побывала в Иркутской слободе. Народу было много, иркутяне осваивают новую площадку, хотя заняться там особо нечем – это не Тальцы, где веселья вдоволь. Люди гуляют, дивятся на странное сочетание бревенчатых изб и стеклопакетов, тротуарной плитки и раскрашенной резьбы наличников. Как оно Вам?

alt– Мы получили чиновничью версию старого Иркутска, где всё гладенько и пристойненько. Как у Высоцкого: «И закусочка на бугорке» – скорее ведите сюда туристов! Мы получили подделку. В результате внимание горожан перенесено с истинного места нашей истории на другое место. А истинное место, оно рядом, например, улица Грязнова. Уникальная улица, готовый туристический объект, которым, конечно же, нужно заниматься. А наше внимание переключили на слободу: чего вам ещё нужно? Я – человек современный, много где бывал и много чего видел. Я знаю, что есть современные принципы градостроительства, есть законы городского обустройства, но ведь в цивилизованном сообществе всё это существует в согласии с историческим развитием, а у нас – ровно наоборот. Мы не просто дома теряем, мы теряем историческую память, без которой мы – никто и звать нас Иваны родства не помнящие. Пусть мы даже оставим не так много, но будем это хранить и уважать – уже не оборвётся связь времён. Сибирская культура складывалась веками как замкнутая культура севера Руси, её несли сюда крестьяне-переселенцы, несли своё умение строить, принципы декора. Вот кто были «люди дела»!

– Кстати, а себя Вы к ним относите? И вообще, не условно ли разделение – деловые люди и люди дела?

– Не знаю, могу ли я так сказать о себе: я – человек дела. Но уж точно я не отношусь к категории деловых людей. А вот мои друзья – это настоящие люди дела. Они – вне бизнеса, живут своей профессией, служат обществу. Среди них – Владимир Новожилов, уникальный детский хирург, главный врач Ивано-Матрёнинской больницы. Он, продолжая дело своего учителя Всеволода Андреевича Урусова, создал школу хирургии новорождённых. Его знают за рубежом, приглашают проводить сложные операции в Москве и Петербурге. А ведь какой воз везёт человек! Он строит новый операционный блок, уже есть проект хирургического корпуса больницы – это тоже куча проблем для главного врача. Он – депутат городской думы, к нему люди идут с разными вопросами, на это тоже нужно время и силы. А сейчас Владимир ещё и оперирует почти ежедневно! На его юбилее пела талантливая девочка, которую он прооперировал в младенческом возрасте, подарил ей жизнь! Я Владимиром Александровичем восхищаюсь, испытываю к нему бесконечное уважение.

Есть у меня в друзьях человек иного плана – Михаил Соловьёв. Он служил в МВД, в убойном отделе. Это были 90-е годы, некоторые его коллеги «крышевали» бизнес, он кому-то помешал. Его стали подводить под сфабрикованную статью. Тогда он ушёл. И стал разруливать конфликтные ситуации у крутых парней. И будучи человеком справедливым и компанейским, делал это успешно. А потом всё бросил и занялся музыкой. И сразу выскочил на высокий уровень. Он пишет очаровательную музыку для гитары и исполняет её виртуозно. У него уже есть награды серьёзных фестивалей. А в прошлом году он написал две повести и кучу рассказов, и это, скажу вам, крепкая профессиональная проза, которой заинтересовалось издательство «ЭКСМО». Такие вот разные люди – мои друзья.

– А из чего же состоит Ваше дело? Чем Вы сейчас занимаетесь?

alt– Когда-то я увлекался репортажной съёмкой и преуспевал в этом деле. Но мне всегда не хватало инструмента. Я плотно двигался за развитием техники, прекрасно понимая, что это даст мне новые возможности. В своё время я закончил факультет журналистики нашего университета. Учили нас хорошо. Я занимался общей теорией фотоискусства, историей развития фотографии и благодаря этому чувствовал себя после окончания вуза достаточно уверенно. И я всегда стремился работать под потолок возможного и невозможного. И вдруг ларчик для меня резко распахнулся. Произошла революция: появилась цифровая техника, «Фотошоп». Я почувствовал, что дожил до момента, с которого мне нужно было начинать заниматься фотографией. Ещё в юности я много снимал «в стол», понимая, что мои работы вызывают протест, идеологический – уж точно. Но в 90-е годы и эта дверца отворилась: появилась возможность издаваться. Увидела свет моя первая книга «Память Иркутска», в которую вошли также стихи Толи Кобенкова, прекрасного иркутского поэта. Там были представлены фотографии деревянного Иркутска. Сегодня многих домов, которые я тогда снимал, уже нет. На их месте – безликие современные здания. Кстати, возвращаясь к нашему разговору об Иркутской слободе. В Берлине я видел кирху из стекла и бетона. А сквозь неё просвечивал силуэт разбомбленной во время войны кирхи, остов которой остался на прежнем месте. Особенно впечатляюще, благодаря подсветке, это выглядело ночью. Вот пример умного и красивого подхода к своему прошлому. Наша культура держится на двух архетипах: это исторический Иркутск и Байкал. Без этого мы – никто.

– И здесь-то мы и оказываемся несостоятельными людьми, потому что уничтожаем лучшее, что у нас есть. Горько это сознавать. Что можете сделать Вы, человек с фотокамерой в руках, чтобы как-то изменить мир к лучшему?

– Только говорить правду. У меня есть несколько свежих работ о том, что происходит с историческим центром города. Вот они, на стене моей мастерской. Сейчас я уже мало снимаю. В моём компьютере сотни фотографий. Их хватит на несколько издательских проектов. Сейчас мой лучший помощник – «Фотошоп». Некоторые воспринимают его как игрушку. Для меня это – серьёзный инструмент. С его помощью я могу сделать абсолютно всё, что способен породить мой мозг, моя фантазия, воспитанная трудом и долгим ожиданием. Я уверен, что самые плодотворные поиски нового происходят не во внешнем мире, а внутри себя. Сейчас у меня почти нет работ, которые представляли бы отдельно снятый кадр.

– А как же непосредственные впечатления жизни?

– Я сочиняю свои работы. Когда я сажусь за компьютер, то чувствую некоторое покалывание. Такое вот творческое предощущение, болезненное влечение к работе, что ли. Наверное, это свойственно творческим людям. А фотоискусство – это, безусловно, творчество. Некоторые люди, взяв в руки камеру, а сейчас с этим нет никаких проблем – снимать могут все, начинают думать, что они уже овладели искусством фотографии. Они даже участвуют в выставках. Я бывал на таких выставках. Там можно увидеть две-три неплохие работы, остальное, увы! – мусор, отходы. Но люди этого не понимают. Приехали на Байкал, остановились в красивом месте и сняли то, что увидели. И получилась просто копия. А ведь байкальские пейзажи, они магические, они должны быть переработаны сознанием художника, показаны с личной заинтересованностью, с пристрастием. Выделяя фрагмент, кадр, нужно заново выстроить цветовую гармонию, сложить цвета так, чтобы они существовали во внутреннем согласии.

– Возможно, из этой массовой культуры и прорастёт что-то прекрасное, гармоничное? Количество перейдёт в качество. Конечно, должны быть ориентиры, критерии оценки. Должны быть люди, которые высоко держат планку.

– У нас, к сожалению, слишком легко слыть, но не быть. И это пагубно действует на культуру, которая требует неповторимости. В последнее время в стране появилось много фотошкол. Часто это просто средство заработать деньги. Но там, где к делу относятся серьёзно, может зарождаться будущее фотографии. Ведь дар видеть, чувствовать светопись – он обычно проявляется уже в детстве. Современная техника позволяет достаточно быстро его распознать.

– А у нас засилье массовой культуры, и она отравляет умы.

– Проблема ещё в том, что у нас нет критики. А ведь она призвана формировать вкус. У нас нет арт-рынка. Недавно проходил в городе аукцион, цели которого были благородны. Но лоты, которые на нём были выставлены, явно не соответствовали ни заявленной цене, ни требованиям хорошего вкуса. Меж тем у художников мастерские забиты прекрасными работами, которые они не могут продать. О чём это говорит? Рынок произведений искусства у нас не сформирован.

– Как вам живётся с Вашим строгим подходом к делу?

– С властью у меня отношения вполне гармоничные: мы друг другу не интересны. Зато я чувствую заинтересованность в моей работе культурного сообщества. Когда вышла книга «Завещанный город», половина тиража разошлась прямо из моих рук. Люди звонили и приезжали. Я видел их глаза. Художник очень заинтересован в том, чтобы его детище ушло в хорошие руки. Меж тем, работая со сложной фотографической формой, я не вдруг приобрёл зрителей. А сейчас это признание украшает мою жизнь.

– А что ещё украшает её?

– Моя семья. У меня трое сыновей, им 19, 17 и 16 лет. У нас большой дом, есть сад, в котором уже кое-что плодоносит. Пробуйте варенье – это груши из нашего сада. Я вспомнил про свои крестьянские корни, полюбил возиться с землёй. Всё это хозяйство требует внимания и заботы, требует вложений.

– Я как-то постеснялась спросить Вас про финансовую сторону. Есть возможность заработать на жизнь?

– На жизнь со скромными потребностями – да. Но если хочешь заниматься тем, что тебе дорого, приходится выбирать. Сейчас выгодно снимать для гламурных изданий, но это совсем не моё. Я знаю, что хорошо покупается, спохватываюсь иногда, но, поукоряв себя, палец о палец не ударю, чтобы что-то предпринять. Времени в этой жизни осталось не так уж много, а работы ещё непаханое поле!

  • Расскажите об этом своим друзьям!