Окно в природу

Рассказы Владислава Огаркова.

Крик

Иду по снегу третий час подряд и заметно устал. Хотел засветло дойти до зимовья, но уже вижу – не получится. В лесу темнеет, а силенки быстро тают. Это все потому, что на авось понадеялся, навьючил на себя сверх всякой меры. Один рюкзак тянет не меньше половины моего веса. А к нему привязана труба для новой печки. Мало того, что труба все время грохочет, за кусты цепляется, так она еще и железная! Тянет тоже прилично.

А еще дорогой зайца добыл. Это, конечно, хорошо, но ему места не нашлось в рюкзаке – болтается снаружи.

В согласии с законами физики (усвоенной не очень старательно) все это добро тянет книзу и раскачивает ходока из стороны в сторону.

Еще видна цепочка моих старых следов, заметенных за неделю, стараюсь попадать в нее ногами. В основном попадаю, но случаются промашки, и тогда работает физика: нога увязла, а тело по инерции двигается вперед или вбок. Происходит падение тела. А как оно встанет с таким грузом? Это отдельная история.

Нетрудно догадаться, что «истории» повторяются, причем повторяются с ненужным постоянством и все чаще. В снегу остаются воронки, по которым легко представить, как барахтался «ходок», подобно жуку, лапками кверху… А снег белый, мягкий и пушистый – так и лежал бы, глядя в небо и вспоминая детство, когда все мы, мальчишки и девчонки, барахтались так же, ничуть не заботясь о потерянном времени и намокшей одежде.

Жаль, но надо вставать. Выручай, ружье! Опираюсь на него, встаю, заботясь при этом, чтобы снег не забился в спусковой механизм. Трудно, братец, трудно, но терпи, неси свой крест стойко.

Отлеживаясь в одной из воронок, всерьез задумываюсь: не оставить ли здесь трубу? В другой раз заберу. Или завтра днем. Тогда и зайца заодно. Хотя нет, зайца нельзя. Зверье не пройдет мимо, утащат. Лиса постоянно тут шастает, бывает соболь, колонок. А мыши учуют – прямо сейчас начнут грызть. Кто не захочет свежей зайчатины?

Решение принять не суждено.

Жуткий нечеловеческий крик врывается в уши и заставляет вскочить на ноги с резвостью, на какую сейчас не способен.

Судорожно сжимаю ружье, озираюсь. Господи, что это? Кто это?! Ничего подобного не приходилось прежде слышать. Ничего опасного не вижу. И стемнело уже так, что не различить деревья в десяти шагах.

Крик раздался всего раз. Показалось? Нет, такое показаться не может. Ни на что не похожий, леденящий душу крик – он явно был и до сих пор в ушах стоит. Но вокруг одни деревья и гробовая тишина. Ни движений, ни шорохов. Серая тьма, слегка подбеленная редкими снежинками, тихо падающими из темного неба. Чертовщина какая-то…

Тишина убеждает идти дальше. Но… Удаются только три шага, как снова режет уши ужасный крик. Сейчас, однако, он был ожидаем.

Повернув голову влево, почти сразу вижу источник ужаса. Сова! Она совсем рядом, сидит надо мной, на изломе сухого дерева. Такая же серая, как все вокруг, и потому незаметная. Сидит не шелохнувшись, как бронзовая статуэтка, узнать ее можно только по «ушам» над головой. Настроение вернулось, есть повод съехидничать над самим собой – что же ты, охотник, перед птичкой сдрейфил?

Смех смехом, сова не отстает. Летит следом, издает препротивное: «Йя-я». Если исключить вой волков, ничего более жуткого не услышишь.

Надоело. Пробую поговорить по-хорошему, спрашиваю, что нужно. Даже ружьем замахиваюсь, но и это ей нипочем. Мало того, начинаются виражи над моей головой. В чем дело? И, наконец, приходит прозрение – сове совсем не интересен человек, ей нужен заяц! Вот оно что… Запах крови дразнит хищницу, она будет и дальше преследовать.

Добавилась еще одна проблема: как избавиться от совы?

Игнорирует все мои «брысь» и «фу», не помогают удары палкой по дереву. Стрелять по ней нехорошо. Просто палить в воздух – тоже. Ночная стрельба в лесу почти всегда означает одно и то же, учитывая «особенности национальной охоты» (название ныне забытого фильма). У костра все выпито, и рядящиеся в охотников люди переходят к главной потехе – отстрелу пустых бутылок.

Безвыходных ситуаций не бывает.

Хулиганский отчасти, но выход! Снял рюкзак с трубой и зайцем, чтоб не мешали. Слепил большой снежок. Сажусь на корточки, громко рычу, затем резко выпрямляюсь, заполошно машу руками. Снежок летит в сову, а следом несется истеричное «йя-яя-а», похожее на совиный крик. Чуть не порвал голосовые связки, но передразнил. Так передразнил, что ей стыдно стало. До зимовья добрался, а сову как ветром сдуло.

Повезло

Хорошо известно, что зимой рябчики зарываются в снег. А если кто-то забыл или не знает, то рябчиком называют обычную лесную курочку, птицу достаточно грузную и потому живущую на земле. Здесь у нее много врагов. Летом можно в кустах укрыться, а зимой куда денешься? Только в снег.

Мне, старому лесовику, это знакомо. Много раз поднимал их, зарывшихся в снег рядом с лыжней или зимней тропой. И каждый раз это неожиданно, как внезапное отключение света.

Идешь, погруженный в думы, тишину слушаешь. Вокруг лес – застывшие в холоде лиственницы, кедры, березы… Все притихло, спряталось. Лишь кое-где трудяги дятлы постукивают да снежок под валенками поскрипывает. Разве можешь ты ждать подвоха в такой благостной тишине? Никак нет.

И вдруг – снежный взрыв перед носом, громкий хлопот крыльев. Ты стоишь, ошарашенный, и тоже хлопаешь. Глазами. Провожаешь улетающую птицу, перепуганную больше твоего.

А что получаем в осадке? Да так себе, нечто кислое на вкус. Ведь почти ничего не видел. Шляпа. Самое интересное прозевал.

Но вот сегодня, кажется, повезло. Первый раз! Дело в том, что одного уже вспугнул, но вовремя остановился, подумал. На дворе январь, первый день после Крещенья. К этой поре рябчики должны держаться парами, до весны недалеко.

Поискал глазами и – нашел! Совсем недалеко, метрах в пяти-шести, вижу лунку – там, под снегом, должна быть вторая птица. Теперь-то все увижу, ничего не пропущу. Станет понятно, как он обнаруживает опасность. Ведь он под покрывалом, дремлет после кормежки и ничего не может видеть. Зато слышит гораздо лучше нас.

Ну, это ничего. Постараюсь не шуметь. На ногах валенки, буду подкрадываться как кот. И смотреть буду неотрывно, в одну точку, не мигая, как часовой у мавзолея.

Иду тихо, еле-еле переставляя ноги. По метру в минуту.

Снежный домик у рябчика устроен хитро. Да нет, не хитро – продуманно. По каким-то признакам он определяет, что здесь достаточно глубоко, нет под снегом бревна, сучок не торчит. Тогда складывает крылья и наискось, камнем падает, зарывается в пушистое покрывало. Нет никаких следов, только лунка. Как будто снежный ком с дерева упал. Даже зверь не сразу определит, что там вкусная курочка дремлет.

Однако человек – «зверь» особый. Таких еще поискать. Вот уже совсем близко подобрался, метра два остается. А теперь метр. Еще чуть-чуть…

Почти навис над ямкой, но рябчик должен быть на полшага дальше – инерция. Наверняка насторожился, у него это работает отменно. Редкий шанс! Прыгнуть, подмять и схватить. Но зачем? Это так, чисто мальчишеское.

Уже хотел нагнуться, но скрипнул снег. Остальное случилось мгновенно – поверхность просела, пробилась голова с черным клювом, в снежном облаке встрепенулись крылья. Лицо обдало блескучей пылью, она тут же стала таять. Утирая влагу, улыбаюсь забавному сходству – возникшая над снегом голова была похожа на перископ подводной лодки.

Над лункой, откуда вылетела птица, отпечатался красивый силуэт – два распростертых крыла. Как фотография на память.

В жизни нам везет нечасто. И это, наверное, не так уж плохо, что нечасто. Хотя бы иногда, но – везет! И слава богу.

Петля

В декабре мы пошли на гору. Тропа идет лесом и все время вверх. А вокруг в самом деле красиво, и стоит на то посмотреть.

Идущий впереди мой знакомый увлеченно говорит и показывает – он давно звал увидеть эти места. Он сам проложил и расчистил тропу до скалистой макушки и назвал «тропой здоровья», чтобы другие пользовались и самому ходить. Бывший врач, он убежден, что нет ничего лучше для здоровья, чем ходьба по пересеченной местности.

Что ж, будем пересекать. Вверх-вниз, вверх-вниз, в свободное от трудовой деятельности время.

Так вот. Он показывает, а мне хочется все увидеть, под ноги успеть глянуть и от него не отстать. Здоровья он, похоже, уже набрался – идет ходко, даже раскраснелся, с бороды сосульки свисают.

Натоптанная в снегу тропка вьется, упрямо карабкается с подъема на подъем. И тут вылезает малоприятная проблема: скользят мои стоптанные валенки, едут назад. Приходится выполнять акробатические трюки, чтобы устоять, хвататься за кусты и деревья.

Ухватился в очередной раз, наугад пальцы сжали тонкий стволик. Устоял. Спасибо! Уходя дальше, благодарю спасительное деревце.

Глянув на него, вижу, что это маленькая сосенка, не выше двух метров. Нижних веток на ней нет, отсохли, поэтому мельком заметил старую проволочную петлю, привязанную внизу. Кто-то, видимо, насторожил ее на заячьей тропинке зимой да так и бросил. Петля сбилась, заржавела и зайцам уже не страшна. А вот сосенка может погибнуть – проволока задушит ее.

Снять стальную удавку надо обязательно, иначе она затянется, остановит земные соки, питающие деревце, жить оно не сможет.

Быстро вернулся, хотел развязать, но узел оказался туго затянут, не смог даже ослабить его. А тем временем сверху донеслось: «Ты где потерялся?!»

Ладно, думаю, как-нибудь потом сниму. Место здесь приметное, вспомню и развяжу. Успокоив себя, ушел догонять приятеля.

Действительность оказалась другой. Каждый раз слово «потом» почему-то лежит ближе, чем «сейчас». То время убегает, то усталость не дает, то что-то еще, и постепенно «потом» превращается в «никогда».

Шло время, каждодневная ходьба на гору стала привычкой. Вверх-вниз в любую погоду, как стакан чая. Хожу по тропе и убеждаюсь, что здоровье вливается в каждую мышцу, каждую косточку, во все тело.

В улыбчивый солнечный день спешу на свое любимое место – на скалистую вершину. Отсюда чудесный вид вниз, на крутой изгиб Иркута, вокруг таежные дали с хребтами и распадками расходятся на многие километры. Можно сидеть в нагретой каменной нише, слушать птичьи восторги о весне, смотреть на зеленые волны и думать о вечном.

До приятных минут надо еще дойти. Подошвы снова скользят, съезжают с тропы и вязнут в снежной каше.

Чтобы не рухнуть в раскисший снег, хватаюсь за стоящее рядом деревце. Да, то самое… Что ж, будем считать это знаком свыше – в гонке со Временем пора сделать остановку и выполнить, наконец, обещанное.

Ржавая проволока оказывается на удивление крепкой. Не получается ни порвать, ни вытащить. Железо намертво въелось в плоть дерева. Пришлось доставать из кармана складной нож, чтобы поддеть и ослабить узел. Даже после этого с трудом удалось вытянуть, размотать несколько колец, сдавивших ствол.

Закончив дело, встаю, стряхиваю снег с колен и только теперь поднимаю глаза, чтобы посмотреть, улыбнуться в зеленую хвою.

Улыбка, увы, скисает, не успев родиться. Сверху свисают бурые, уже омертвевшие иглы. Опоздал. Где-то в середине зимы, два-три месяца назад, силы оставили деревце, оно перестало бороться за жизнь. А ведь каждый день пробегал мимо, мог вовремя заметить, помочь. И не помог.

Хотел подальше отбросить противную проволоку, размахнулся, но сдержал руку, передумал. Снова прикрутил к засохшему деревцу, только не внизу, а прямо на уровне глаз – пусть будет памятным знаком для меня.

• Расскажите об этом своим друзьям!