- ПУТЕВОДИТЕЛЬ:
- ЧТО ПРОИСХОДИТ?
- Новости: выбор тем
- НАШИ ПЕНСИИ И ПРАВА
- Пенсии и деньги: выбор тем
- Права и возможности: подробней
- Наша безопасность: темы
- ЗДОРОВЬЕ
- Здоровье: каталог болячек
- ДОМ, БЫТ И ДАЧА
- Дом, быт и дача: выбор полезных тем
- Еще полезные «не мелочи»
- НАШИ ВНУКИ
- Темы «внуковедения» — выбор
- СТИЛЬ ЖИЗНИ
- Психология и стиль: выбор тем
- ДЛЯ УМА И ДУШИ
- Чтение: темы
- Музыка из прошлого
- ...И еще для души!
- СОТРУДНИЧЕСТВО
Режиссер Александр Велединский: в творческом диалоге с современной прозой |
| Павел Басинский, rg.ru |
| 24 Июля 2021 г. |
|
Если известный режиссер возьмется за экранизацию литературного произведения, то девять шансов из десяти, что это будет, например, «Анна Каренина» или «Мастер и Маргарита», проверенные временем и ставшие «культовыми» тексты. Режиссер и сценарист Александр Велединский — редкое исключение из правил. Он не боится работать с текстами современных писателей.
Спектр его предпочтений широк: от Вячеслава Пьецуха до Эдуарда Лимонова и от Алексея Иванова до Захара Прилепина. О том, почему один из авторов сценариев таких успешных сериалов, как «Бригада» и «Дальнобойщики», не боится рисковать, вступая в творческий диалог с современной прозой, мы поговорили с Александром Велединским накануне съемок фильма по роману Сергея Шаргунова «93» о трагических событиях штурма Белого Дома. Павел Басинский: Вы были соавтором сериала «Бригада», который, как и фильмы «Брат» и «Брат-2» Алексея Балабанова, перевернул сознание целого поколения. Ведь героям «Бригады» и «Братьев» реально подражали. Насколько кино имеет право брать на себя ответственность за создание культовых образов, причем далеко не всегда положительных? Александр Велединский: Что бы ни говорили участники «Бригады» — все звучит как оправдание, а это неправильно. Я очень люблю этот фильм! Честный и талантливый! И в первую очередь, благодаря автору идеи и режиссеру Алексею Сидорову. Это новейшая история страны, самого кровавого ее десятилетия со времен войны... Время дало тему, мы лишь откликнулись на нее. И ни режиссеру, ни нам, его соавторам, не в чем оправдываться. Разве Родион Раскольников не культовый персонаж? А ведь бабушек убивал! Раскаялся? — да! А Александр Белов — что, простой бандит? Тупой и беспощадный? Нет же! Попав в серьезную передрягу и испытав на себе вопиющую несправедливость со стороны власти, он посчитал, что сам может создать справедливую общность людей. А получилась — банда... И он — страдает. Это урок всем, кто справедливость ставит выше милосердия. Про подражателей персонажам... Приведу реальный пример: дети играли в войну и повесили своего одноклассника, который изображал немца. С кого брали пример? Подражатели были и будут. Вымарать из литературы и кино всех сложных персонажей? Хотя, это уже делается во всем мире — запрещают книги и фильмы, ставшие классикой. Павел Басинский: Интересная история с вашей первой экранизацией, фильмом «Ты да я, да мы с тобой» по малоизвестному рассказу Вячеслава Пьецуха. Фильм участвовал в Каннском фестивале, получал главные призы в Нью-Йорке, на «Киношоке», «Гранатовый браслет» в Гатчине... А Пьецух так и остался в тени. Недавно он ушел от нас, и, как ни грустно это говорить, о нем сейчас совсем забыли. Да, безумно жаль талантливых писателей, которые сходят со сцены еще при жизни. Но все-таки — почему вы для своего дебюта выбрали именно Пьецуха? Александр Велединский: Случайно, и неслучайно. Неслучайно потому, что я — давний поклонник этого писателя, еще с докиношной жизни. А случайность случилась так. Закончив обучение на Высших курсах сценаристов и режиссеров, я уехал в родной Нижний Новгород в надежде найти денег на свой дебют. Ходил по всевозможным инстанциям — от местного телевидения до бизнесменов и даже криминала. Результат - нулевой. И вдруг звонок моего сокурсника из Питера — Роскомкино выделяет средства на альманах из трех короткометражек. Срочно нужен сценарий 20-30-минутного фильма, срок — неделя! Сразу же всплыл в памяти рассказ Пьецуха «Двое из будки 9-км», я перечитал его и засел за работу. Через неделю сценарий был готов, но очень скоро обещания Роскомкино рассыпались в прах, и сценарий остался лежать в столе... Уже в 1997 году, вернувшись в Москву, я дал почитать его студентке продюсерского факультета ВГИКа Сабине Еремеевой, а через три года (!) она нашла средства на производство фильма. Сабина предложила мне рискнуть и сделать ставку на больших артистов. Сергей Маковецкий и Владимир Стеклов, прочитав сценарий, снимались бесплатно. Там все работали бесплатно, оплачивали только аренду техники и локацию. Забавно, но Вячеслав Пьецух об этом не знал. На момент запуска и до самого окончания съемок он проживал в деревне, где не было связи. Потом узнал, конечно, и был у нас на премьере в Доме Кино.
Павел Басинский: Насколько мне известно, сценарий фильма «Русское» по мотивам еще раннего, харьковского» Лимонова он читал в Лефортовском СИЗО. Лимонов, конечно, интересный персонаж! Он был писателем до мозга костей, даже когда ушел в политику. Но в свою «литературу» он вовлек молодых людей, которые страдали отнюдь не «литературно». Об этом роман Захара Прилепина «Санькя». Как вы думаете, Лимонов останется в литературе? Александр Велединский: Он и есть — литература! Согласен с вами, многие его поступки были продиктованы его героем — Эдичкой, Эдом-бэби, Эдвардом. Он словно бы поверял свою жизнь персонажем, которого сам и создал. Это необыкновенный феномен: литературный герой питает своего создателя, а автор, тем временем создает героя! Там все вместе, не раздерешь. Когда я закончил сценарий фильма, Эдуард Вениаминович уже около года сидел в изоляторе. Мы с помощью адвоката Сергея Беляка передали ему сценарий, который он сразу поддержал. Потом я дважды ездил в Саратов, где проходил суд над ним — на первое слушание и на приговор. Привез ему из Харькова баночку варенья от его мамы. Покивали друг другу через решетку. Так и познакомились. Через полгода он вышел по УДО, тогда уже встретились лично. Павел Басинский: Фильм «Географ глобус пропил» по роману Алексея Иванова, на мой взгляд, один из самых удачных фильмов за последние лет двадцать. Я смотрел его три раза, один, потом — с друзьями. И каждый раз было не скучно. Игра актеров удивительная! Хабенский, Робак — это понятно. Но — детишки! Они играют как актеры высшей квалификации, то есть их игры не заметно, они живут в кадре. Как вы их нашли? Но я слышал и возмущенные голоса от фанатов Иванова: «В книге все не так!» Что важнее: соответствие книге или право режиссера делать хорошее кино? Мне-то лично кажется, что фильм оказался даже сильнее романа. Но финал уж очень грустный! Ведь ученики фактически предали своего учителя. С другой стороны, он рисковал их жизнями. Тут не все так просто. Александр Велединский: Школьников искали непосредственно в городе, где разворачивалось действие романа и предполагалось снимать фильм. Для этого наш кастинг-директор Татьяна Талькова и второй режиссер Ирина Третьякова отправились на месяц в Пермь. Мы с оператором тоже приезжали, чтобы уже «живьем» посмотреть и утвердить (или не утвердить) претендентов. Главное, что вменялось им в задачу — не тушеваться перед Хабенским, но и не выказывать ему своего пиетета. Быть наглыми, но — в меру, чтобы слышать режиссера, оператора и партнеров. И, конечно же, получать удовольствие от процесса. Что касается фанатов романа, то у меня для них заготовка: Алексей Иванов очень полюбил наш фильм. Он, естественно, переживал — каким получится фильм, но никогда не давил на группу, он даже сценарий не стал читать. Но когда я попросил его написать небольшой монолог герою, он тут же откликнулся. Серьезный писатель понимает, что литература — это литература, а кино — кино. Грустный финал? А в романе он веселый? В фильме акценты смещены из-за ролика, выложенного в интернет учеником-соперником, но суть та же, что и в книге. Дмитрий Быков заметил: воспользуйся Служкин открытостью влюбленной в него девушки — ученики не прошли бы порог! Они погибли бы! Но Служкин-то об этом ничего не знает, он просто противостоит искушению. «Нельзя — потому что нельзя», — цитата из романа. Павел Басинский: Поговорим о сериале «Обитель» по мотивам романа Захара Прилепина. Почему «по мотивам»? Мне показалось, что вы очень близко к книге сделали этот фильм. Подозреваю, что Захар и писал этот роман под вас как режиссера. Вы ведь вместе ездили на Соловки? Это мощный роман! Но напрасно Захар наезжает на Солженицына, говоря, что «Архипелаг» — это «лагерные байки». Ну так и «Василий Теркин» — «солдатские байки». Я не увидел в этом романе какой-то новой лагерной правды после Солженицына и Шаламова. Но сериал я смотрел на одном дыхании. Финал, где главный герой Артем Горяинов специально становится «десятым», чтобы его расстреляли вместе с его возлюбленной, следователем Галиной, просто душу наизнанку выворачивает! Как и сцена общей исповеди в храме-изоляторе на Секирке. Трудно снимался сериал? И почему он так долго не выходил на экран? Александр Велединский: Сериал многим отличается от книги, и меня удивляет, когда этого не замечают. Возможно, это происходит от того, что характеры главных героев в целом соответствуют написанному, да и фабульно мы следовали роману. Но дело же не в повторении сюжетных поворотов, а в отношении к теме. Понято, что режиссер волен по-своему интерпретировать произведение. В моем случае эта вольность обусловлена еще и тем, что это я подал Захару идею книги о первом советском концлагере. С продюсером Вадимом Горяиновым (такая же фамилия у главного героя романа и фильма — прим.), свозили его на Соловки, и вместе определили время действия — 1927 год. Отличия фильма от романа не только во введении новых персонажей (киношников, например), не только в замене пьесы А. Н. Островского на «Дни Турбиных» и даже не в изменении финала, хотя это было для меня принципиально важно.
Главное — в сути! Мы снимали фильм о том, что человека невозможно «перековать», загнать железной рукой в счастье, что это — утопия, ведущая в ад. В романе же явное сочувствие делу начальника лагеря Эхманиса. Я подчеркиваю, не самому Эйхманису, а его делу — эффективному управлению во «благо», менеджменту. Все это можно перенести и на нашу страну в целом: мол, если бы не труд заключенных — мы бы не подняли индустрию, не ликвидировали бы безграмотность, не победили бы в Великой Отечественной войне. Но, во-первых, история не терпит сослагательного наклонения, и никто не знает, что было бы с Россией, не случись октябрьского переворота. А во-вторых, лично мне, как неисправимому идеалисту, близка «избитая» фраза Достоевского о слезе ребенка. Кстати, если говорить о Шаламове, то у него тоже есть дифирамбы в адрес «эффективных менеджеров» ГУЛАГа, в частности — Эдуарда Берзина в рассказе «Зеленый прокурор». По Шаламову с 32 по 37 год на Колыму попадали чуть ли не по блату — такая там была прекрасная жизнь. Шаламов вынес невероятные испытания, обладал мощным литературным даром и имел полное право вступить в полемику с Солженицыным. Но надо помнить, что он всегда был «левым» и никогда этого не скрывал. Сын священника был атеистом, верил в Революцию, в «перековку» и считал, что только варварские и бесчеловечные методы начиная с 37-ого года помешали создать «рай на земле». Он был последователен в своих воззрениях до конца жизни, Солженицын — последователен в своих. Оба крупные писатели и сильные личности. А значит, и великие путаники — так всегда бывает с людьми. Истина только у Бога. Павел Басинский: Сергей Шаргунов сказал мне, что вы собираетесь экранизировать его роман «93» и уже написали сценарий. Как вы решились взяться за тему расстрела Белого дома? Она ведь до сих пор «горит»! До сих пор общество раскалывается на тех, кто решение Ельцина принимает и кто осуждает. Слава Богу, гражданской войны не случилось, но мы были в шаге от нее, а гражданская война в головах и сегодня не закончилась. Хотите вы того или нет, но здесь вы неизбежно вторгаетесь в область политики, причем в самый горячий ее исторический момент, сравнимый разве только с присоединением Крыма и донецкой ситуацией. Не страшно? Александр Велединский: Очень страшно! И все прекрасно осознаю. Но пора уже. Знаю, что и «хейтить» нас будут со всех сторон — справа и слева — именно потому что гражданская война не закончилась. К тому же это еще и моя личная история, мое личное «горит». Горит с тех самых пор. Мы начали учиться на Высших курсах — 1 октября 1993, а уже 3-его пролилась первая кровь. Общежитие, где мы жили, находится неподалеку от Останкино, и мы (будущие создатели «Бригады» Алексей Сидоров, Игорь Порублев и я) пошли туда. Там я расстался с иллюзией о «хорошей» власти. Дальше не буду говорить — экран покажет. Между темПавел Басинский: На Гатчинском кинофестивале я увидел ваш фильм «В Кейптаунском порту». Он прошел как-то незамеченным, а жаль. Поразительная история о бывшем красноармейце, предателе, потом кейптаунском криминале, сделавшем огромное состояние и от двух жен имевший кучу детей, которые объединились в два враждующих клана. Роль блистательно исполняет Александр Робак. Перед смертью он записывает видеообращение к детям, где призывает их к миру и говорит: «Я сделал много зла. Но я понял: там, где есть зло, там есть и добро». Насколько реальна эта история? Как возникла идея фильма? Александр Велединский: Не скрою, это мой любимый фильм из мною снятых. Идея родилась сразу после окончания Высших курсов в 1995 году. В те годы российскому кино был поставлен диагноз — клиническая смерть. Кино почти не снималось, а дебютанту запустится с картиной — вообще без шансов. Зато было много свободного времени. В поисках сюжета я вспомнил рассказ отца, как его 19-летнего матроса, едва не застрелили... Дело было летом 1945 года, на Дальнем Востоке. Переодетый в гражданку отец возвращался из самоволки и неподалеку от порта столкнулся с бывшими штрафниками — их было шестеро, все при наградах, с трофейным оружием... Военных моряков штрафники на дух не переносили: мол, мы, там, в Европах, кровь проливали, а вы тут икрой подъедались. Нередко такие встречи заканчивались трагически. Отец к тому времени уже успел отвоевать юнгой на Черноморском флоте с 42-го по 44-й годы, на эсминце «Сообразительный», но кто бы стал его слушать... Спасла гражданская одежда, на гражданских моряков ненависть штрафников не распространялась. Спасла гражданская одежда. Спросили «с какого корабля», отец ответил «с сухогруза», стрельнули... закурить, пощелкали затворами для острастки и отпустили. «Иду, — рассказывал отец, — а за спиной клац-клац. И — смех». Знал, что бежать нельзя — мог спровоцировать, но все-таки рванул, а вслед — очередь из автомата. Через забор и ходу! В общем, поскольку мы сейчас с вами разговариваем, отца, слава Богу, не задело...
Кинодраматург, по меткому выражению Сергея Эйзенштейна, похож на взбесившегося регулировщика. Регулировщик пытается разрулить автомобильные потоки, а драматург наоборот — пытается всех и вся столкнуть, ибо ему нужен конфликт... Вот я и подумал: а что если у морячка тоже было бы оружие, а штрафников было бы не шестеро, а двое, и они тоже находились бы в конфликте... Все друг друга перестреляли бы, а через полвека оказывается, что все живы. И знает об этом только зритель! Дальше надо было придумать судьбы персонажам — и все. Судьба Пахана — это вымысел. Сверхидея пришла тут же: «Случайностей не бывает. Случайность — это лишь улыбка Бога». Мы живем и не знаем, что все друг с другом связаны, и надо бы сделать шаг, чтобы... но мы его не делаем, увы. Оттого, может быть, и все наши беды... На нашем сайте читайте также:
|
