НА КАЛЕНДАРЕ
ЧТО ЛЮДИ ЧИТАЮТ?
2024-10-23-01-39-28
Современники прозаика, драматурга и критика Юрия Тынянова говорили о нем как о мастере устного рассказа и актерской пародии. Литературовед и писатель творил в первой половине XX века, обращаясь в своих сочинениях к биографиям знаменитых авторов прошлых...
2024-10-30-02-03-53
Неподалеку раздался хриплый, с привыванием, лай. Старик глянул в ту сторону и увидел женщину, которая так быи прошла мимо прогулочным шагом, да собака неизвестной породы покусилась на белку. Длинный поводок вытягивалсяв струну, дергал ее то влево, то вправо. Короткошерстый белого окраса пес то совался...
2024-11-01-01-56-40
Виктор Антонович Родя, ветеран комсомола и БАМа рассказал, что для него значит время комсомола. Оказывается, оно было самым запоминающимся в жизни!
2024-10-22-05-40-03
Подобные отказы не проходят бесследно, за них наказывают. По-своему. Как могут, используя власть. Об этом случае Бондарчук рассказал в одном из интервью спустя годы: «Звонок от А. А. Гречко. Тогда-то и тогда-то к 17:20 ко мне в кабинет с фильмом. Собрал генералитет. Полный кабинет. Началась проработка....
2024-10-30-05-22-30
Разговор о Лаврентии Берии, родившемся 125 лет назад, в марте 1899-го, выходит за рамки прошедшего юбилея.

Больной вопрос нашей медицины

04 Июля 2014 г.

neotl

В августе, скорее всего, вступит в силу постановление правительства о запрете на госзакупки импортных томографов, ангиографов, маммографов, рентгеновских аппаратов, стоматологического оборудования, катетеров, шприцев и так далее. А что взамен?.

О том, почему россияне стремятся лечиться за рубежом и оправданно ли это стремление,  размышляет Ирина Краснопольская на страницах "Российской газеты".

Говорят, ко всему привыкают. Все-таки не ко всему. Мне вот так и не удалось за долгие годы работы в журналистике привыкнуть спокойно воспринимать письма, подобные тому, которое сейчас на моем столе.

Письмо написала москвичка, мама Даши. Даше один год и три месяца. Мама пишет о своей беременности, которая протекала нормально, пишет, что "роды были тяжелые, но, несмотря на это, родила сама. Желанный ребенок был окружен любовью, заботой и лаской. Но счастье было недолгим. В 5 с половиной месяцев у Даши начали прорезываться первые верхние зубки, она стала беспокойной, капризной, стала плохо кушать". Затем - рассказ о том, как ходили к врачам, как сдавали анализы в разных медицинских учреждениях. Не где-нибудь вдали от цивилизации - в Москве. А малышке становилось все хуже. Наконец, был поставлен диагноз: "Нейробластома забрюшинного пространства справа. 3-я стадия с распространением в позвоночный канал с тотальным его перекрытием, инфильтрация паравертебральных мышц разгибателей спины справа, смещением аорты". В переводе на понятный нам язык - тяжелейшее злокачественное заболевание. Можно ли спасти Дашу? Проблематично. А смириться с тем, что это заболевание настигло любимого ребенка? Невозможно. Родители не смирились: клиники, операции, химиотерапия. И заключительная часть письма матери в редакцию: "В России нам могут предложить только бесконечные операции. Делать всю жизнь химию и операции - это не реально. Поэтому мы приняли решение обратиться в зарубежные клиники. Одна клиника в Индии выставила счет в 55 000 $ на проведение детального обследования и последующего лечения. Мы очень просим вас - помогите спасти ребенка!!! Помогите собрать деньги для лечения в Индии".

Господи, сколько же подобных писем, устных просьб. Вот коллега по работе просит, чтобы его сестру - молодую женщину - проконсультировал знающий онколог. Коллега показывает заключение о болезни сестры. У нее, судя по документам, последняя стадия рака. Лечилась в зарубежных клиниках. В заключении написано: "Показана паллиативная терапия". Это значит, что помочь уже нельзя. Можно лишь облегчить неизбежный уход. Что тоже очень, чрезвычайно важно. Говорю об этом коллеге. Но он просит: пусть все-таки проконсультирует знающий онколог. Отказать не могу, и такая консультация проводится. Мне сообщают результат: "Да ведь ее (имеется в виду сестра коллеги. - И.К.) никто и нигде толком не лечил. Ее можно и нужно лечить". С тех пор прошел почти год. Пациентка лечится в одной из московских больниц.

Единичный случай? Возвращаюсь к письму мамы Дашеньки. Показываю его заведующей отделом клинической онкологии Центра детской гематологии, онкологии и иммунологии имени Димы Рогачева профессору Светлане Варфоломеевой.

- Дашеньку знаю, - говорит Светлана Рафаэлевна. - В первый раз она поступила к нам в очень тяжелом состоянии, когда отказали в госпитализации в другой онкологической клинике. Маме девочки там сказали: "Мы все когда-нибудь умрем".

- Ужас!

- Но весьма распространенный. И это одна из причин того, что родители бросаются искать спасение за рубежом. Дашу мы приняли. Ей требовалась срочная операция, которую провел Сергей Сергеевич Озеров. Удалили часть опухоли - она была в спинномозговом канале. У этой опухоли странное биологическое поведение: она может уменьшиться, может превратиться в доброкачественную. А может, напротив, стать очень злокачественной. Сперва у Даши был довольно доброкачественный вариант. Потом опухоль сразу выросла. Развился рецидив. Но так называемых черных меток (то есть опасных) у нее нет.

В разговор вступает заведующий отделением клинической онкологии Рогачевского центра Денис Юрьевич Качанов:

- Дашенька получает адекватное лечение. У нее достаточно хороший прогноз. Лечение в течение года необходимо продолжать. Любой перерыв в нем, в том числе и связанный с отъездом в зарубежную клинику, может ухудшить прогноз. Девочка сейчас на амбулаторном лечении. На днях ее будет консультировать руководитель педиатрической клиники общей онкологии из Гарвардской медицинской школы, которая в Бостоне, профессор Карлос Родригез-Галиндо.

- А стремление попасть именно в клинику в Индии?

- Это необъяснимо. Впервые сталкиваемся с желанием лечиться в Индии. Говорят, в Интернете появилась реклама некой индийской клиники. Мы о ней не знаем, мы туда никогда никого не направляли. Правомерно ли такое желание родителей? Не могу судить. Это право родителей. Но все-таки должна быть оценка того, что лечение за рубежом действительно нужно.

Денис Юрьевич, как говорится, в теме - он эксперт фонда Чулпан Хаматовой "Подари жизнь". Фонда, который постоянно помогает детям, страдающим тяжелейшими болезнями, помогает их родителям. Спрашиваю Дениса Юрьевича: "Часто разбираетесь с подобными ситуациями?"

- Такое происходит обычно тогда, когда у ребенка распространенная форма заболевания, когда проводимое лечение не эффективно, а болезнь прогрессирует. Когда мы вынуждены сказать родителям: "Шансов не существует". Это самое страшное. Но во всем мире существуют неизлечимые заболевания. Страшно об этом сказать. Еще страшнее с таким приговором согласиться. Редко кто соглашается. Вот тут-то и начинается путь в зарубежную клинику. Причем, как показывает опыт, не всегда в ту, где действительно могут помочь.

- Но, согласитесь, иногда могут.

- Соглашусь. Но для этого нужна не просто зарубежная клиника, да еще найденная по Интернету, а та, в которой такие возможности действительно есть. Мы эти клиники знаем, мы с ними сотрудничаем. Но нередко родители, узнав, что у ребенка рак, тут же стараются уехать за рубеж. Хотя возможности российской онкологии на достойном уровне. У нас сейчас два ребенка, которые начали лечение, и оно шло довольно успешно, по чьему-то совету отправились с родителями за рубеж. Знаем, что там не помогли. А время, которое в таких ситуациях очень значимо, упущено.

- Нельзя ставить вопрос категорично: надо или не надо направлять на лечение в зарубежные клиники, - вступает в разговор президент национального общества детских гематологов и онкологов профессор Алексей Александрович Масчан. - Например, каждый год в трансплантации костного мозга нуждаются 500 детей. Мы делаем 400. Значит, остальные 100 просто вынуждены обращаться в зарубежные клиники. И значит, этот процесс должен носить цивилизованный характер. Нельзя, чтобы измученные родители ходили с протянутой рукой в поисках денег на такое лечение и ехали порой просто в никуда, ориентируясь на интернетовскую или иную рекламу. Вот профессор из Германии Йорг Фукс смотрел наших пациентов. На наш общий взгляд, один из них нуждается в операции за рубежом. И ребенок поедет в клинику, в которой трудится Йорг Фукс. Поедет вместе с нашим хирургом. Потому что каждая такая поездка, помимо прочего, должна носить образовательный характер: мы обязаны учиться. Однако официальные комиссии по отбору для лечения за рубежом не считают нужным направлять пациентов в сопровождении наших специалистов. Экономим? Но такая экономия боком выходит. И становится препятствием улучшения имиджа российской медицины. Не добавляет, а, напротив, снижает доверие к ней. И касается это не только тех случаев, когда речь о детях. Касается всех россиян.

Доверие... Недавно к нам обратился отец мальчика, страдающего тяжелейшим заболеванием. Как выяснилось, процесс не злокачественный. Опухоль поддается лечению. Но родители устали от равнодушия некоторых специалистов, от бесконечных поборов в государственных учреждениях. Мы вместе с папой и бабушкой мальчика побывали в нескольких учреждениях, беседовали со специалистами. Нам обещали обеспечить лечение ребенка на самом высоком уровне. Мне казалось, что папа уже не станет стремиться отвезти сына в зарубежную клинику. Но, прощаясь, совсем небогатый папа сказал: "У меня один сын, и я отвезу его в Германию". Мне нечего было сказать в ответ.

Кстати

Фонд "Общественное мнение" провел опрос, который показал: две трети россиян считают, что российская медицина не дотягивает до уровня передовых стран мира. Причем за последние годы количество таких мнений увеличилось. Многие убеждены, что в ближайшие десять лет ситуация не изменится к лучшему.


P.S.

Почему сегодня я вспоминаю эти истории? В августе, скорее всего, вступит в силу постановление о запрете на госзакупки импортных томографов, ангиографов, маммографов, рентгеновских аппаратов, стоматологического оборудования, катетеров, шприцев и так далее. А что взамен? У нас что, есть отечественные достойные заменители? Даже шприцы российские никуда не годятся. А томографов или ангиографов и вовсе нет. Отечественным производителям широкую дорогу? Долой злоупотребления при закупке импортной медицинской техники? К лозунгам претензий нет. Претензии к этой самой отечественной технике. Еще в памяти лозунг о том, что все импортные автомобили заменят отечественные "Волги". Где они, авторы лозунга? Где эти самые "Волги"? С известным российским врачом, академиком как-то встретилась у аптеки, что в центре Карловых Вар. У него в руках был объемный пакет: "Я дважды в год отдыхаю здесь и запасаюсь лекарствами: не только потому, что здесь дешевле. Здесь без подделок", - сказал он мне.

Но я сейчас не о лекарствах. Я об оборудовании. Знают ли о готовящемся нововведении медики? Знают. Но просто не верят, успокаивают сами себя: такого не может быть! Ведь и сейчас многие необходимые исследования малодоступны. Даже за очень большие деньги на них нередко очередь. Как тут не вспомнить пациентку из Перми, которая ездит на лечение в Израиль: "Здесь все исследования сделают, лечение проведут. И даже все это дешевле", - объяснила она.

Директор крупного медицинского центра, попросив не называть фамилию, сказал: "Подобное постановление против пациентов и против нас, специалистов. Нам попросту не на чем станет работать. Это только в интересах бизнеса. И российское оборудование от этого лучше не станет: исчезнет конкуренция, а это всегда плохо".

И еще одно нововведение. Эксперты минздрава провели исследования на тему количества минут, которые тратятся на поликлинический прием пациентов. И пришли к выводу, что таких минут должно быть меньше. Особенно если это касается детей. Новые нормативы готовы к внедрению. В этом заинтересованы страховые компании, работающие в системе ОМС: можно будет по минутам выставлять оценки медикам. А пациенты? Как же они со своими болями, жалобами мешают рулить процессом...

Очевидно одно: качество, доступность медицинской помощи ухудшатся. Пострадает авторитет российской службы здоровья. И потекут новые миллионы долларов в зарубежные клиники. Какая во всем этом логика? Одна огромная боль...

alt

  • Расскажите об этом своим друзьям!