ЗДРАВСТВУЙТЕ!

НА КАЛЕНДАРЕ

Вселенная в вас, господа!

Беседовал Михаил ЮРОВСКИЙ   
11 Ноября 2022 г.
Изменить размер шрифта

18 1a 

Всегда считаешь для себя большим везением, если удается поговорить о жизни со много пожившим и много повидавшим человеком. Беседа с Аркадием Давыдовым – это как погружение в целые пласты культур и эпох, корни коих произрастают и из интеллигентного Петербурга, и из культурно-исторической жизни Иркутска. 

Аркадий Михайлович Давыдов

Аркадий Михайлович Давыдов – человек с интересной биографией. Три десятка лет был врачом, из них пять – нейрохирургом, потом работал психиатром. Параллельно занимался антиквариатом (реставрация мебели и старинных часов), автор нескольких книг. В Иркутске вышла его художественная книга воспоминаний «Барвиньяновый бушлат». Это не мемуары в их классическом понимании и не воспоминания очевидца недавнего прошлого. Вот как он сам говорит об этом: «Это события полувековой давности. Они просто жгли меня много лет, с годами – все сильнее и сильнее. Не являясь профессиональным литератором, за художественные достоинства этой книги не поручусь. Но одно неоспоримое преимущество в ней все же есть: все это – правда». 

– Аркадий Михайлович, в «Барвиньяновом бушлате» читателям полюбился и запомнился один персонаж – часовщик дядя Паша. Кто он, реален ли? И где и как вы с ним познакомились?

– Да, дядя Паша – вполне реальный персонаж. Он из моего далекого детства. Мы жили по соседству, и я постоянно видел его за работой, слышал бой часов в его комнатенке. Эти мелодичные и разнообразные звуки бьющих часов просто сразили тогда мое детское восприятие жизни. На улице суетный гвалт и ор, довольно часто звучит мат, а тут – размеренная, тихая работа часовщика, тиканье множества часов, периодически прерываемое гулом и звоном некоторых из них. Эти звуки до сих пор крепко сидят в моей памяти, как и фигура дяди Паши, которая нависла надо мной во время нашего первого знакомства. Все это было как из другого мира, мне неведомого. И это было прекрасно. А впоследствии я довольно близко сошелся с другим часовщиком – дядей Пашей из Ангарска (Павел Васильевич Курдюков (1908–1985) – коллекционер-реставратор, основатель ангарского Музея часов. – Прим. авт.). Какой это был чудный милый дядька! Великий труженик, положивший много усилий, да и денег, на создание в этом городе коллекции часов – лучшей в мире! Мне вообще по жизни везло на чудаков. Я их понимал, тянулся к ним, восторгался блеском хранимых и собираемых ими редкостей, которые в то время мало кто воспринимал и почитал, согревался дивной аурой волшебства их необыкновенного дара…

За работой

– Вы в свое время много ездили по Сибири, глубоко соприкасались, да и порылись в самых потаенных закромах редких, самобытных культур…

– Да, были разные путешествия. Особенно запомнились поездки по Бурятии. Я бывал там, когда там жили староверы. Я их хорошо помню: этакие крепкие старики в портах и рубахах, немного хмуроватые женщины в «сарахванах» (так они сами кликали эту свою одежду). А уж платок головной с кичкой-мыском – это целое искусство. Один только вид этих людей приводил в трепет и смятение – ты прекрасно понимал, что вот так одномоментно попадал в прошлые века. Ну, а где староверы – там и иконы, которые я тогда собирал, будучи напрочь отравлен мятежной книжкой Владимира Солоухина «Черные доски». В Бурятию я ездил лет двадцать, поначалу автобусом, а потом и на собственных «жигулях» и много чего оттуда привозил. Вот, например, Новоселенгинск – это особая статья. Там могилы декабристов и заброшенная церковь Спаса Нерукотворного Образа. Из бывшего иконостаса этой церкви мне удалось вывезти небольшую часть икон. Это собирательство, эти находки, радость первооткрывателя глубокой старины – сами по себе уже потрясающие события. Они так хорошо, так точно описаны в этой книге Солоухина, что трудно что-то добавить…

За работой

– Наслышан, что вы были лично знакомы с классиком сатиры Михаилом Жванецкими и много с ним общались. Как вы с ним познакомились?

– Как познакомился? Ох! Всех самых интересных людей в своей жизни я встретил либо в мединституте, где учился, либо в психиатрическом стационаре, где трудился, либо в ИТК (исправительно-трудовом лагере. – Прим. авт.), где совмещал работу врача с работой ночного фельдшера. Так вот, в середине семидесятых на больничке ИТК я познакомился с Юзиком Перезовским, знаменитым московским фарцовщиком и собирателем икон. Помимо Солоухинской книжки это была вторая порция яда, свалившего меня окончательно в собирательство старины. А со Жванецким все просто: Иосиф был двоюродным братом Миши. Последний дико сторонился и стыдился брата, но и совсем отречься от него не мог. Он и его, и меня просил лишь об одном: не афишировать родство, пока он жив. Я свое обещание выполнил. С Михаилом мы часто встречались в Москве, выпивали, болтали. И вот что меня особо поражало: если не было зрителей, он был удивительно спокоен, грустен и молчалив. А вот на концертах – это да! Просто заводился, вспыхивал весь и блистал юмором и красноречием. Кстати, в лагере же мне повстречался Саша Андросов, родственник (только держись за стул покрепче) самого Рюрика Ивнева, знаменитого русского поэта, который знал всех литераторов того времени и учился вместе с Керенским! Сашка дал мне адрес своего деда и я, часто бывая в Москве, получал от него редкие книжки для Саши. Книжки эти он не читал, отрывал у них тут же в лагерной больничке шмуцтитул, извлекая из обложки денежные купюры от деда, а книжку выбрасывал. Ну, а у меня тогда хватило ума все эти книжки собирать. Вот жаль теперь, что по молодости я не ценил знакомство с Ивневым, мало с ним общался. Вот, кабы, это сейчас происходило, я уж его о многом бы расспросил…

– Много ли сил требует профессия реставратора? И сколько дверей она закрывает, если этот реставратор частный?

– Все! Работать на государство – это одно, а на себя – совсем другое. Ведь за тебя кроме себя самого никто ничего не сделает. Да, моя теперешняя жизнь реставратора и богаче (в том числе и материально), и интереснее, нежели жизнь прежняя, врачебная. Вокруг в этой жизни так много интересного, духовного, ценного (уже не в материальном смысле слова), что только успевай увидеть, почувствовать, внемлить, а не отмахиваться от этого. Короче, совсем как в писании: «Ищите, и обрящете, стучите, и отверзнется вам». Ведь Вселенная не только вокруг, Вселенная и в вас, господа. И живете вы в уникальное время! Почему? Да потому что вы сейчас живете. И иной жизни у вас не будет. Не будет!

– Говорят, профессия психиатра – это уже каторга. Как сильно отличается ваше нынешнее ремесло от медицины?

– Да как сказать? Вот учиться мне было интересно, изучать, познавать человека. А вот работать по специальности с конкретными больными – как-то не очень. Так что практическая медицина мне довольно быстро надоела, а в науку меня в те времена не взяли – как же: коллекционер, собиратель икон! Начали подвергать разным проверкам, и я ушел. И, слава богу! Мне вот сейчас 75, а я еще работаю. Но не медиком, и на этом все!

А про это фото – на ступеньках Гранд-Опера – сам наш герой говорит так: «Эту поездку в Париж я честно заработал своим горбом – часами реставрируя древние реликвии, смывая с них в противогазе лак, покрывая заново морилкой старое дерево…»

– Ну вот, например, Черчилль, тоже был работающим долгожителем. И до воцарения на полит-олимпе был всего лишь удачливым литератором...

– Как литератора я его не знаю. Да, он прожил 92 года, постоянно выпивая виски и куря сигары. Правда, как говорил нам профессор Ходос, жуя свою сигару, Черчилль скрывал кривизну носогубной складки, что искажало его лицо после инсульта! А еще он нравился мне фразой, которую изрек перед смертью: «Как мне все это надоело». Его долгий век – это признак породы, генетики своеобразной, образа жизни, своей нужности стране, благополучия этой страны, в конце концов. Понимаете, о чем я? Есть страны, где средняя продолжительность жизни за девяносто, а есть те, где половина мужиков не доживает и до шестидесяти…

– И что вы посоветуете нашим читателям уже как врач в этой связи?

– Вести здоровый образ жизни. Какой он? В сущности, все же очень просто. Как говорили древние, «Все – яд и все – противоядие. Все дело лишь в дозе». Мужчинам, особенно после пятидесяти, нужно менять образ жизни, если они его ранее не придерживались, – не пить, не курить, следить за давлением, холестерином, показателями крови, навещать уролога. Ну, а дамам, генетика коих несколько покрепче, ибо они и есть сильный пол, следует навещать гинеколога, делать маммографию, следить за питанием, почаще отказываться от обильного сладкого, следить за весом. Но это – лишь чисто мое мнение. А так – ходите в музеи, взирайте на красивые вещи, прочтите, наконец, «Крейцерову сонату» Толстого, «Письма к сыну» Честерфилда и «Очарованную душу» Ромена Роллана. И эта триада убережет вас от многих ошибок, клишированных и тривиальных! У того же Филиппа Дормера Стенгоупа – графа Честерфилда – есть великолепная цитата: «Есть наслаждения тела, есть ума!». Вот и задействуйте, друзья, больше мозги. Кайфуйте от факта самой жизни. Она того стоит, поскольку не повторится…

  • Расскажите об этом своим друзьям!