Семисоткратный Змей Горыныч |
Артиста выслушал и записал Михаил ЮРОВСКИЙ |
29 Апреля 2022 г. |
Заслуженного артиста России, одного из ведущих актеров Иркутского академического театра имени Н. П. Охлопкова Якова Воронова у нас в городе знает, наверное, каждый. Да и немудрено – он уже 45 лет работает в этом театре, сыграл здесь сотни ролей в десятках популярных у зрителей спектаклей. А еще он хорошо известен иркутянам как самый остроумный ведущий театральных капустников, престижных фестивалей, различных юбилеев и вечеров, как мастер веселых розыгрышей. Почему именно театр? Отчего так долго на одном и том же месте? Неужели не наскучивает столько лет играть? Эти и другие вопросы мы и решили задать Якову Михайловичу, а также побеседовать о «главном и вечном» – о любви, смысле жизни, мудрости и о том, что делает человека счастливым. – Увлечение театром началось у меня с детства. Ставил на проигрыватель пластинки различных исполнителей, пел под них, пародировал. Мне все это было очень интересно, но мой папа считал это несерьезным. Он прошел войну, работал главным инженером на слюдяной фабрике. В конце концов он убедил меня поступать в иркутский политех. Но я все-таки решил попытаться попасть в театральное училище. Первый раз не поступил, приняли лишь во второй. Оттуда, кстати, меня призвали в армию. Так что свой воинский долг Родине я отдал полностью, а училище оканчивал уже после армии. А тогда, летом, было совершенно нечего делать, и я решил подработать. Пошел санитаром в психбригаду при Иркутской городской станции скорой помощи, заработал там кой-какие деньги. На них потом и совершил свой вояж на Универсиаду в Москву, во время которого и принял окончательное решение поступать в театральное училище. Так что, можно сказать, мой вход в театр был в какой-то мере через дурдом (смеется). Училище, с учетом армии, окончил через шесть лет и в 1978 году пришел в Театр Охлопкова. Там тогда главным режиссером был Григорий Жезмер. И мы сразу с моим давним другом Александром Крюковым начали тогда репетиции в спектакле «Макбет». Хотя я принимал участие в выездных спектаклях и раньше – в 1977 году, например, играл в легендарной «Василисе Прекрасной» самого Змея Горыныча! Этот спектакль, кстати, идет у нас уже 22 года и сыгран за это время более 700 раз! Так что получается, я самый почетный из всех почетных и 700-кратный Змей Горыныч (смеется). При этом я еще и подрабатывал в театре – осветителем и монтером в электроцехе. Всякое бывало, причем и на гастролях – в Новосибирске, Барнауле. Сначала выставляешь свет, потом спускаешься, гримируешься – и вот ты уже артист! Это что же получается? Только официально я служу в этом театре уже 43 года, а неофициально – все 45! Правда, на некоторое время уезжал ненадолго в Омск, но вернулся. Потом меня приглашали на ПМЖ в Томск, но что-то там не срослось, и по семейным обстоятельствами я остался тут. Были еще приглашения в Москву, но это уже по другой линии. Так что я, как был, так и остался навеки иркутянином… – Мне кажется, что вы тем и интересны зрителю, что всегда находитесь в каком-то творческом процессе. И в трансформации. Ведь в каких только совсем иных общественных ролях не приходилось вас видеть и где только не приходилось пересекаться… – Это да! Мне интересно не только на сцене (и в качестве актера спектакля, и ведущего-конферансье, и автора розыгрыша или капустника), и на стадионе «Труд» в качестве комментатора матча, и быть киноартистом в кинофильме, как это бывало на съемках монгольского фильма «Цеденбал», куда я попал, можно сказать, случайно. Мне очень понравились съемки. Я, правда, не такой уж и «киношник» – за жизнь пришлось что-либо сыграть всего два раза, давно, еще в 80-х. А тут предложили сыграть не кого-то там, а самого товарища Сталина! Исторический персонаж! Эпоха! Работать с монгольскими товарищами было интересно, продуктивно, для меня глубоко. Правда, и сложно. Поначалу мне сама идея этого фильма, эта сверхзадача монголов показалось авантюрной. Я-то думал, что мы предварительно все обмозгуем, как в театре с режиссером обстоятельно посидим, поговорим, мне дадут время войти в образ, вникнуть в его нюансы, поговорить с костюмерами и гримерами... Но все было быстро и без всяких расшаркиваний. Мне дали текст, режиссер по-русски не говорит, кругом актеры монгольские, по-русски плохо понимают. И те двое суток съемок, по 16 часов кряду, были очень напряженными. Так что на особый успех и этого фильма, и себя в роли генералиссимуса я не рассчитывал. Но когда посмотрел первую серию «Цеденбала», мне она очень понравилась. Интересный фильм получился! Там атмосфера того времени хорошо чувствуется. Да и Сталин, чего уж скромничать, тоже хорош! (Смеется.) Вот из таких случайностей, мне кажется, и складывается жизнь человека, его судьба. И к зрелости ты понимаешь, что ничего случайного в этой жизни не бывает. Вот папа привел меня, восьмилетнего, впервые на хоккей с мячом на стадион «Труд», и я навсегда запомнил пятый сектор Восточной трибуны, когда наша команда проиграла столичному клубу «Динамо» Москва. Помню и 7-й сектор, где сидели такие опытные мастодонты-болельщики. А потом я вдруг нашел себя в комментаторской кабине. И вот уже почти 20 лет бессменно комментирую хоккей на льду… Я еще в армии пытался какие-то матчи комментировать, старался как-то передать зрителям атмосферу игры. И вот как-то, еще в нулевых годах, меня посадил к монитору тогдашний директор ИГТРК Леонид Гунин и сказал: «Пробуй!» Тогда тот первый матч с Кузбассом меня просто захватил. Это был настоящий спектакль на льду! И теперь я понимаю, что не случайно эти два сооружения – театр и стадион «Труд» – находятся рядом! А наши великие комментаторы – Като Махарадзе, Николай Озеров, Владимир Маслаченко – лишь подтверждали нам, что они были и отличными актерами, а их репортажи – настоящее искусство! У меня в жизни и раньше такое творческое «раздвоение» случалось. Когда я пришел в театр, Виталий Константинович Венгер для раскрепощения предложил мне по первости делать капустники. И мы создали с ним такое экспромтное объединение – «Виляшка» (Вилли и Яшка). Так что в искусстве всегда должно быть, на мой взгляд, не только некое творческое начало, но и смелость, что сродни наглости, авантюризм. Прибавьте сюда несколько десятилетий моего Дедоморозенья, и станет понятно, что главная движущая сила любого артиста – это его зритель. В годы пандемии мы это хорошо поняли. Никакие видео, никакие онлайн-спектакли не идут в сравнение с живой аудиторией, когда от зрителей к тебе идет просто фантастическая энергия! И это присутствие людей, это единое дыхание ничем не подменишь. – И вы, наверное, ощущаете себя на сцене этаким капитаном на волнах людской энергии зрительного зала? – Может быть! И уже неважно, замер зритель, ошарашенный от увиденного, или усмехнулся снисходительно. Важно само это внимание. И я понял, что уже не смогу без всего этого жить. Не только без театра, но и без хоккея, без всех этих мероприятий, где я просто и непринужденно общаюсь с людьми. Может быть, кому-то проще и слаще жить в одиночестве на берегу теплого моря или на дорогущей яхте встречать рассветы-закаты, смотреть на копошащихся вдали людей. Но от такой жизни можно же и с ума сойти! По-моему, так самое большое удовлетворение в этой жизни можно получить только от общения с людьми. Это помогает жить, дружить, любить. Правда, дома весь этот позитив иногда улетучивается, и нам остается только терпеть друг друга. Увы, но именно самые близкие люди принимают на себя весь гнет дурных черт нашего характера. А актеру зрительный зал просто необходим. Только с ним он может полностью раскрыться, отдаться этому общению. Мы с моим другом Николаем Дубаковым в своих дуэтах на сцене, когда постоянно приходится импровизировать, это очень хорошо чувствуем. Мой первый педагог в театре Виталий Венгер по этому поводу хорошо говорил: «Любая импровизация должна быть заготовлена! Если у вас есть для этого багаж – перетряхивайте его. Если ты раскрепощен на сцене, ты можешь не просто играть, а еще и общаться с залом, давая ему и получая от него какие-то живые непосредственные реакции. И ты чувствуешь, что ты нужен людям. И они нужны тебе! Ведь важно не просто написать хорошую пьесу. Куда важнее суметь всем этим поделиться со всеми желающими. Здесь и сейчас!» И на сцене, и на матче стадиона я как бы постоянно веду диалог с людьми, как бы размышляю вслух. Все это дает ощущение присутствия в самой гуще жизни, которую надо еще и как-то суметь комментировать. А для этого надо многое знать, хорошо ощущать и чувствовать эту жизнь. И не торопить в ней события. Это как в спортивном анекдоте. Тренер заходит к комментатору и говорит ему: «Ты не мог бы помедленнее? А то игроки за тобой не успевают»…
|
|
|