- ПУТЕВОДИТЕЛЬ:
- ЧТО ПРОИСХОДИТ?
- Новости: выбор тем
- НАШИ ПЕНСИИ И ПРАВА
- Пенсии и деньги: выбор тем
- Права и возможности: подробней
- Наша безопасность: темы
- ЗДОРОВЬЕ
- Здоровье: каталог болячек
- ДОМ, БЫТ И ДАЧА
- Дом, быт и дача: выбор полезных тем
- Еще полезные «не мелочи»
- НАШИ ВНУКИ
- Темы «внуковедения» — выбор
- СТИЛЬ ЖИЗНИ
- Психология и стиль: выбор тем
- ДЛЯ УМА И ДУШИ
- Чтение: темы
- Музыка из прошлого
- ...И еще для души!
- СОТРУДНИЧЕСТВО
Покой лишь только снится… Или разговор о прозе… жизни |
| Беседовал Дмитрий КИСЕЛЁВ |
| 09 Августа 2024 г. |
|
От редакции. Мы часто устраиваем для читателей «МГ» встречи с интересными людьми. Вот и подумали: а почему бы не провести для вас, уважаемые читатели, встречу с... вашим и нашим редактором – Анатолием Степановичем Выборовым? Чем он сам-то живет-дышит, откуда есть, пошел, чем занимался в жизни раньше, и чем сейчас, помимо своего редакторства? Интересно же! Тем более что намедни, 6 августа, он отметил свой 70-летний юбилей. «Попытать» его вопросами накануне юбилея решил его старший товарищ по жизни и коллега по газете Дмитрий Григорьевич Киселёв.
– Степаныч (позволь и здесь обратиться к тебе привычным для нас обоих образом), знаю, что назавтра после выхода этого номера газеты соберутся близкие тебе люди, перед которыми ты будешь держать ответ за прожитую жизнь. Готов? – Нет, Григорич, не готов. По той простой причине, что жизнь продолжается и держать ответ вроде как пока рано, тем более за всю жизнь. Да и, надеюсь, они меня пытать, как ты, не будут. Просто хочу собрать самых близких родных и самых давних друзей, чтобы в домашней обстановке предаться приятному общению с дорогими мне людьми. Кстати, Степаныч мне и привычнее. Таковым слыву уже лет этак 55, когда мои друзья в техникуме Ангарска, где мы на механиков учились, стали в шутку так называть – я был среди них самым мелким и хилым, но, видно, по их мнению, все же рассудительным. Вот и прилипло на всю оставшуюся жизнь… – А что так? Это я про мелкость и хилость. Сейчас-то про тебя этого не скажешь. – Гены, наверное. Да полуголодное детство. В те годы многие впроголодь жили, без витаминов, хоть и в деревне вроде как на всем своем. Считай, про себя я в одном стишке позже написал: «Слаще моркови ничего не ел в то время он из огорода своего. И то – когда сезон». Так что позднее созревание на грани рахита было обеспечено. Лишь после 16 годков я стал приобретать свойства взрослого. Во всех отношениях. А до этого комплексовал по этому поводу сильно – что же это со мной не так? Это уж потом в техникуме за себя всерьез взялся – и в физическом и, так сказать, в воспитательном плане – сам стал из себя чего-то лепить… – Вот и родные твои в своем поздравлении в редакцию пишут, что ты в жизни всего добился самостоятельно. То есть ты, что называется, человек, сделавший себя сам? – В какой-то степени да. В детстве рядом особых примеров «делать жизнь с кого» не было. Родители не воспитывали нас так, как это принято сейчас. Разве только работой. Им некогда было этим заниматься. Они выживали. И забота у них о нас была одна – чтобы мы тоже выжили. Рос тихим, даже забитым и замкнутым ребенком. Стеснялся всего, даже разговаривать. Только потом в школе, отвечая урок, и оживал. Правильная речь – от радио (часами слушал). Кумиры – из книг да кино (почти всю сельскую библиотеку перечитал, и раз в неделю – кино, как награда за труды домашние). Говорить четко на природе учился. Уйду в лес или поле и ораторствую перед бурундуками. Играть больше любил один. Настрогаю себе машинок из дерева, налеплю игрушек из глины и вожусь с ними в уединении, создаю в своих фантазиях разные сюжеты. Полный «ботаник», короче… – Ты это уединение, как я знаю, с тех пор и любишь? Когда четверть суток на работе, пару-тройку часов в компании или в спорте раз в неделю, два-три дня с близкими, а потом – к себе в «берлогу». – С тех пор его и люблю. Ведь уединение – это совсем не то, что одиночество. Здесь ты не знаешь, куда себя деть, а там тебе с самим собой интересно. Читаю, смотрю по сетям и ТВ познавательные передачи и хорошие фильмы или, занимаясь (дома ли, на даче) работой, мысли разные гоняю, статьи вот или очередной номер газеты в голове прокручиваю. Или зарядкой занимаюсь, чтобы кровь не застаивалась и тело в тонусе было. Нет, одному тоже полезно бывать. Да и ученые давно уже доказали, что одиночество для ума так же необходимо, как голодовка для тела – чрезмерное иссушает организм, а умеренное мозг стимулирует, нервы сохраняет, настраивает на гармонию с окружающим миром. Но при этом да, люблю компании, мне интересно общаться с людьми, знать, что происходит в мире и вокруг меня… – Получается, что ты интроверт и экстраверт в одном флаконе? – Получается, что так. – И что? Так все детство и провел в уединении? – Ну почему же! С рождения моим воспитателем сначала бабушка была, потом, лет с 4-х, когда она умерла, сестра Люба мной занялась. Правда, больше к порядку, прилежанию да к чистоплотности приваживала. А позже уже брат Коля всему остальному учил, на ум наставлял, к спорту пристрастил, вместе фантастику читали, об устройстве мира и космосе разглагольствовали. Позже он меня в деревенскую ватагу старших пацанов с собою стал брать. Там тоже разумения и опыта (чаще плохого) поднабрался. А когда они, повзрослев, в училища поступили да иными играми увлеклись, уже сам из малолеток свою ватагу создал. Вот их плохому уж точно не учил: лодки строили, ходули, самокаты, шпаги, арбалеты и пистолеты разные делали, в мушкетеров, наших и немцев, в благородных разбойников играли. Вот что видели в кино, о чем прочли в книгах – в то и играли. Байки, анекдоты, истории из книг им пересказывал – вот где мне пригодились навыки ораторского искусства перед зверушками! Ну, а потом, уже в техникуме и особенно в армии всерьез и спортом, и самообразованием занялся – сколько я там книг и ученых статей перечитал, сколько железа переворочал, по каким только видам спорта разряды ни получил! Благо служба, как это ни покажется странным, все это позволяла – полтора же года в «секретке» войск особого назначения просидел. Выдашь утром офицерам под роспись документы, вечером соберешь и весь день в этом самом уединении – читай и самообразовывайся сколько душе угодно! Тогда же мне попали на глаза строки немецкого поэта Иоганнеса Бехера: «Дерзать, когда дыханье урагана сто старых солнц на небе погасив, выводит молодые из тумана. Дерзать, дерзать, дерзать – вот наш призыв!». Последние слова из этого, пожалуй, и стали девизом по жизни. Ведь в ней, в этой жизни, если хочешь чего-то добиться, и надо дерзать… – В семье ты из детей средний. Значит, младших братьев тоже воспитывал, уму-разуму учил, как Николай тебя? – Нет. Скорее, только нянчил, играл с ними да кормил – разница в возрасте была большой. Когда их уму-разуму надо было учить, я уже вне дома был. Мне потом Коля, особенно перед своей гибелью (в 1996 году в автокатастрофе), не раз пенял, что я младших упустил, до ума их не довел и не дал им то, что дал мне он. Позже-то я понял: вина моя в этом есть. И она будет со мной до конца дней моих. А тогда я оправдывался: мол, как бы я мог их, как ты меня, воспитывать, если Лешка младше меня на 6 лет, а Вовка вообще на 12? Да когда они взрослели, я давно уже на учебе в городе был, в армии, на работе. Нет, они нормальными парнями выросли, специальности приобрели, семьями-детьми обзавелись. Но вот какого-то полета, особой тяги к жизни, того самого дерзновения у них не было. Может, по этой еще причине нормальную жизнь дружбе с зеленым змием чаще предпочитали. Нет их на этом свете уже обоих. Вовка в 33 года погиб, Лёшка полтора года назад по болезни ушел. И остались мы из той нашей семьи только с Любой на этой земле… – Но ведь от братьев и сестры, как и у тебя самого, есть еще дети, внуки. Вон, как пишут родные, они все в тебе души не чают… – Как и я в них. Видно, с одной стороны, осознав вину за братьев, я решил не упускать еще и племянников, потом внуков. Они многие потом у меня жили. А с другой – я их и сам всех просто обожаю. Сейчас вообще больше со старыми да малыми люблю общаться, от них мудрости набираешься, чистоты отношений. Дети же это чувствуют и отвечают тем же. С ними не сюсюкаться надо, не потакать во всем, а дружить, вести себя как с равными. И учить на своем примере. Тогда и им с тобой будет интересно, тогда и они все правильно воспринимают. Это как у хороших педагогов: «Учитель, воспитай ученика, чтоб было у кого потом учиться». В этом и есть главное предназначение человека... – Вернемся к твоей нынешней профессии. Отчего ты с инженера по механизмам на «инженера душ» перескочил? – В техникуме на практике осознал, что всю жизнь крутить одни и те же гайки на одном и том же оборудовании – не мое, скучно. А сочинения у меня всегда хорошо получались. Вот после армии и решил «учиться на журналиста». Здесь всегда что-то новое: люди, темы, места, события. – Но ведь и в новой профессии ты особо долго на одном месте не засиживался. Был корреспондентом областных газет, создавал городскую газету, целый ряд пресс-служб, телестудий, информационных центров, МУПов. Был так же пресс-секретарем или «в обойме» у таких известных людей, как Ножиков, Потапов, Говорин, Якубовский, Голышев, Кондрашов, Игнатенко…Причем от коллег слышал, что на новые должности тебя всегда приглашали, а вот уходил ты отовсюду сам. Почему? – Ну, понятие «долго-коротко» относительное. Где-то действительно по году-два работал, но где-то и по 5–7, а то и по 10 лет. С «уходами» тоже все просто. Меня брали и, как правило, на новое дело те, кому я был нужен и интересен. А уходил, когда уже мне становилось неинтересно. Ну, или некомфортно, а то и противно… – ? – Поясню. Когда видел, что новое дело заработало и дальше будет лишь рутина, у меня к нему пропадал интерес. Считал, что, познав суть одного дела, надо постигать новое. Иначе закиснешь. Я и по жизни многое чего могу делать. Но повторять одно и то же десятки-сотни раз подряд – для меня смерти подобно. Это одно. Второе: когда начинал чувствовать, что становлюсь ненужным, или мне стало некомфортно работать с этим человеком, в этом коллективе – тоже уходил. Я довольно открытый, прямой, надеюсь, что честный человек. И мне всегда было противно «делать карьеру», еще противнее, когда ее пытались делать на тебе или с тобой. Все эти подставы, интриги, сговоры – не для меня. Я точно не мастер подковерной борьбы. Ой, вру. Пару раз уходил и за деньгами, когда семью от нищеты надо было спасать или на мечту жизни – машину зарабатывал, метлы на болоте полгода в молодости вязал. Кстати, «уходы» мои касались и отношений. Когда кончались чувства, когда предавали или самому становилось неинтересно с этим человеком – тоже уходил. Когда понимал, что тянуть и терпеть бессмысленно. Выработал даже для себя «формулу любви» или правило из четырех «не»: непонимание – неприятие – неприязнь – ненависть. До половины этих «не» еще можно в семье что-то исправить, после – нет. И неважно, с чьей стороны это происходит. Будет только хуже. Понимал, что это эгоизм чистой воды, но ничего с собой сделать не мог. Ты знаешь, у меня иногда бывает такое ощущение, что я прожил уже несколько жизней. Ведь каждая твоя новая работа, коллектив, место жительства, новые отношения – это совершенно иная жизнь… – Круто! О политике говорить будем? – Не будем. Как и об обустройстве государства. Ну, не люблю я, в отличие от Родины, подобные образования людей, чаще принудительные, в «единое целое и неделимое». Каждый человек индивидуален, отдельная вселенная, и объединять их может только то, что нам неподвластно. И потом, когда в этом государстве вокруг бардак, вранье, воровство и несправедливость, говорить об этом, барахтаться впустую в этой грязи как-то не хочется… – Ну, ты прямо по Евтушенко: «…я родину свою люблю, но ненавижу государство». Или по Пушкину: «Нет правды на земле, но нет ее и выше…». – Пусть будет так. – А что тебя больше всего раздражает? В жизни, в людях? – В жизни уже сказал: несправедливость, вранье, воровство. В людях – невежество, глупость, наглость. А когда эта гремучая смесь в одном стакане – не приведи господи! Общаться, бороться с таким – просто нет смысла. Лучше отстраниться, или опять же уединиться. Ты знаешь, я к старости пришел к простым истинам: у человека не должно быть много окружающих его людей. Коллеги – для работы, близкие – для совместной жизни, друзья – для встреч и сверки взглядов. С годами ведь у нас все меньше тех, с кем хочется поговорить, и еще меньше тех, с кем хочется помолчать. Это молодым для собственной самооценки важно, чтобы их любили и уважали. На склоне лет понимаешь, что не менее важно, чтобы человек уважал себя сам… – О чем мечтал? Что сбылось, не сбылось? Что бы изменил в жизни, будь такая возможность? – Во, вспомнил по этому поводу, как мне мой уже взрослый племянник Сережка преподал урок (он умер 9 лет назад – сердце). Сидели мы как-то с ним, выпивали, о жизни разговаривали. Он и спроси вот так же: «А о чем ты, дядька, в детстве мечтал?». Я не сразу и нашелся, что ему ответить: «Да мало ли о чем. Взрослым хотел скорее стать, большим и сильным, чтобы никто обидеть не мог и ни от кого не зависеть. Чтобы работа в радость была, а не постылая и тяжелая, как в колхозе или по дому. Игрушки чтоб заводские были, кино чаще смотреть, а не раз в неделю-две. Чтобы самому на машине ездить, а не пассажиром изредка у мобилизованных на уборку шоферов. Да, еще о красивой девушке мечтал, что на клеенчатом коврике была изображена у изголовья кровати…» «Ну вот, теперь сидишь со мной сильный и взрослый, трудишься пером, а не кайлом, ездишь вон на иномарке, в доме – куча разных бытовых игрушек, фильмы можно круглые сутки смотреть, женщины тебя по жизни красивые окружают. Получается, что ты всего и достиг, чего хотел?! А может, дядька, о большем надо было мечтать, о главном? Глядишь, тоже бы сбылось». Сильно я тогда призадумался. А ведь прав он был. Ведь, получается, материализовались все те детские мечты. И надо было о большем, главном мечтать?! Теперь вот о малом мечтаю: книгу-воспоминание написать. Не для широкой публики, а для родных и близких, для потомков. Чтобы знали, как жили их предки, чтобы сами не росли Иванами, не помнящими родства. – А что бы изменил в жизни? – Полностью изменить свою жизнь, как в рассказе Гайдара «Горячий камень», я бы, конечно, не хотел. Но в ней были моменты, за которые стыдно, которые не допустил бы сейчас. Есть и сожаления о чем-то несделанном… – Что считаешь главным в жизни? – Саму жизнь. Ведь жить – это так интересно! Просто жить полной нормальной жизнью. Что я пытаюсь продолжать делать. Так что покой мне лишь только снится… – А себе в юбилей что бы пожелал? – Поменьше апломба якобы знающего все в жизни человека – всё, как и саму жизнь, познать невозможно. Побольше внимания, смирения и даже кротости в отношениях с близкими. Ну и здоровья, вменяемости как можно дольше, чтобы не быть потом никому в тягость. – У нас тут с тобой прямо исповедь какая-то твоя получилась… – Похоже на то. Но иногда надо взглянуть на себя как бы со стороны. Трезво и честно. Полезно бывает… *** С юбилеем, родной!Здравствуйте, уважаемая редакция «Моих годов»! Как ваши постоянные читатели, хотели бы воспользоваться своим правом и поздравить с 70-летним юбилеем самого дорогого для нас и любимого всеми нами человека – нашего брата, дядю, дедушку Анатолия Степановича Выборова. Юбилей для любого человека – это рубеж, когда подводят итоги, оценивают пройденный путь. Измеряя жизнь по шкале известной мудрости «Человек в своей жизни должен сделать три вещи: посадить дерево, построить дом и вырастить сына или дочь», с уверенностью можно сказать, что наш Анатолий Степанович успешно справился с этими задачами. Приобрел и поменял за жизнь не одну квартиру, построил не одну дачу, посадил не один десяток деревьев, воспитал двух дочерей и не одно поколение племянников и внуков, которые в нем души не чают. Благодаря настойчивости и упорству он за свою более чем 50-летнюю трудовую деятельность всего добился в жизни сам. Из всей семьи один получил высшее образование и главным делом жизни выбрал журналистику. Прошел путь от метранпажа и корреспондента «Восточно-Сибирской правды» и «Советской молодежи» до руководящих постов в ряде госструктур и СМИ. Он работал в городских, областных и региональных газетах и на телевидении, создавал пресс-службы городского и областного уровня, был пресс-секретарем у многих первых руководителей города и области. Сегодня это известный человек, главный редактор газеты пенсионеров «Мои года», член многих общественных организаций. А еще заядлый спортсмен и автомобилист, немножко поэт, отличный друг и любимый всеми поколениями нашей родни брат, дядя и дедушка.
Рос Толя в многодетной (пятеро детей) крестьянской семье деревни Романово Заларинского района. Отец, Степан Иванович, – участник войны с Японией, имел четырехклассное образование и считался в то время самым грамотным человеком в деревне – работал мастером строительства дорог, счетоводом в колхозе. Двое из пяти человек его семьи не вернулись с войны. Мама, Наталья Яковлевна, уроженка Черниговской области, переехавшая с семьей по переселению, была 11-м ребенком в семье, девять из которых погибли на фронте или умерли в тылу. Она – труженик тыла, в 14 лет севшая на колесный трактор, заменив ушедшего на фронт брата. Лишь после войны, посещая курсы ликбеза, научилась читать и писать. Жила семья голодно, бедно. Из еды в основном картошка да овощи с огорода, летом – рыба из речки да грибы-ягоды из леса. Молоко, яйца, мясо были не каждый день – «излишки» тогда сдавали государству. Вся семья в пять человек и бабушка ютились в маленькой избенке, здесь же зимой куры и теленок, дети спали на русской печи. В ней же пекли хлеб, в ней же устраивали баню для ребятишек. К урокам дети старались готовиться посветлу, так как вечером это приходилось делать при керосиновой лампе, а то и при лучине. Лишь в 1960 году семья смогла построить новый дом, где родились двое младших братьев. Жили трудно. Младшие донашивали одежду старших. Детей воспитывали в строгости, с малых лет все они работали по хозяйству и в колхозе – ухаживали за скотиной и огородом, сажали-пололи-копали, заготавливали сено, дрова, грибы, ягоды. На учебу в старших классах ходили в школу в соседнее село за 5 км, старшие растили младших. Многому Толя научился у отца и матери, еще больше освоил сам. Потому уже в юности мог сам построить дом, сложить печь или камин, починить валенки или сапоги, сшить шапку, шубу, рубашку, джинсы или модные обутки для детей. После школы он окончил техникум, отслужил в армии. А потом заочно окончил университет, параллельно работая в «Советской молодежи» и, чтобы содержать семью, подрабатывал слесарем, кочегаром, дворником, сторожем на двух-трех работах. А потом была длительная и плодотворная работа в разных СМИ и органах власти. В 60 лет он вышел на пенсию и вот уже 10 лет является бессменным редактором народной газеты «Мои года». Для всей нашей большой родни Толя – горячо любимый и просто незаменимый человек. Его обожают в нашей родне буквально все – от самых маленьких детей до великовозрастных бабушек. К любому он находит подход и нужные слова, всегда поддержит в трудную минуту. И, конечно же, для всех нас он всегда самый желанный гость. За жизнь на долю Анатолия Степановича и его семьи выпало немало горя и страданий от потери близких и родных. Но, несмотря на все, он не потерял себя, не очерствел, а остался, как и прежде, отзывчивым и чутким к проблемам других человеком, сильным и надежным помощником в нашем роду. Вот такой замечательный у нас родственник. Спасибо, что ты у нас есть! И мы все, твои родные, гордимся тобой и поздравляем тебя с юбилеем! Крепкого здоровья тебе, семейного благополучия! Пусть наградой для тебя станет признание читателей, добрые слова и благодарные отзывы в твой адрес. А мы все всегда поддержим тебя! Живи долго, ты нам очень нужен. Твои родные
Тэги: |
