О женском, о семейном и о семейском... |
Алена ШИПИЦЫНА |
31 Августа 2019 г. |
В Доме литераторов, что на ул. Степана Разина, 40, 21 июля состоялась презентация второго номера журнала «Сибирь». И в рамках этой презентации иркутяне познакомились с интересным автором из Забайкалья – Еленой Чубенко (Капустиной). Анатолий Байбородин и Елена Чубенко Елена Ивановна родилась в селе Танга Улётовского района. Своей родиной считает Дешулан, где жили все её предки и она сама с раннего детства. На встрече она презентовала книгу «Солнцем поцелованные» и одноименный фильм, снятый режиссёром Николаем Гадомским. Присутствующие были очарованы этой умной, тонкой и одновременно открытой женщиной. Она так живо и эмоционально рассказывала об идее пьесы, об актёрах, о сложностях, которые теперь уже позади, и вот уже есть готовый результат – все моментально прониклись судьбами персонажей, нервом, пронизывающим каждое мгновение фильма и чистой родовой энергетикой писательницы. Пьеса «Солнцем поцелованные» изначально задумывалась как рассказ. Но произведение так понравилось режиссёру и актёрам народного театра, что решено было ставить пьесу. Всех так захватила эта идея, что появилась мечта повторно поставить спектакль и прокатить его по районам. В 2019 году в издательстве НП «Родные просторы» (СПб) тиражом 500 экземпляров вышла книга Елены Ивановны. Теплое солнечное оформление обложки, удобный для читателя формат и шрифт. Так и просится в руки. Она носит такое же название – «Солнцем поцелованные». В предисловии член Союза российских писателей Елена Викторовна Стефанович говорит о том, что Чубенко настоящий самобытный писатель со своим неповторимым стилем. После официальной части, как водится в творческих кругах, собрались за чашкой ароматного чая. Каждый со своими гостинцами. Елена Ивановна угостила нас традиционным семейским блюдом: – Маканка, пробуйте. Заваривается из черёмухи. Если бы был белый калач, то были бы пампушки, – предлагает она всем. – М-ммм, за уши не оттянешь! За столом говорили о литературных встречах, о культурной жизни Забайкалья. Известный писатель, Анатолий Байбородин рассказал историю знакомства с Еленой. Потом сделали несколько снимков на память с Анатолием Байбородиным и Владимиром Скифом. Настроение превосходное, вечер приятный, расходиться жаль (кто знает, вдруг больше не встретимся!). А нам, женщинам, к тому же коллегам, всегда срочно нужно поделиться самым важным. И мы, немного забыв о времени, разговорились: – Мне хотелось бы спросить о вашей семье. Не зря ведь семейские. Это же особая культура, традиции, воспитание. Говорят, нужно знать до седьмого колена. Сколько вы знаете? – Я знаю пять поколений. Первые два брата Капустины пришли из Чикойского района, основали первое зимовьё, и от одного из них пошла моя Капустинская родова. По маме знаю чуть меньше, четыре колена. – А ваши дети... – У меня сын Иван, живёт в Чите со своей семьёй. И дочь Ирина, маленькая моя, ей всего двадцать лет – окончила второй курс актёрского факультета училища культуры. Генеалогией тоже интересуются. Говоря о своей семье, Елена лучится от счастья. И я улавливаю это её состояние невесомого трепета, материнской гордости и лёгкого волнения. Женщина рассказала о том, что много лет отработала в милиции, что одновременно с начала восьмидесятых годов играла в народном театре. И что в своей собственной пьесе героиню по имени Пашка «никому не рискнула доверить, – улыбается она. – Играла беременную, а к концу пьесы и родить пришлось». – Я хорошо помню середину восьмидесятых – начало девяностых. Это ведь были тяжёлые годы. Нужно было выжить, детей поднять. Как вы всё успевали? – Что ты, годы были прекрасные! Трудно было только в том плане, что мне ещё приходилось учиться заочно: день нужно бегать по следственным делам, вечером на учёбу, ночью писать курсовые, не имея под рукой компьютера. Из нашей беседы я узнаю, что работа следователем была мечтой с третьего класса, что если бы сейчас предложили снова пойти работать в милицию, Елена, не задумываясь, пошла бы туда. К моему удивлению, очень тяжёлая и ответственная работа не стала помехой в личной жизни, наоборот, с супругом судьба свела именно на службе. В одном деле он был потерпевшим. После завершения дела молодые долгое время переписывались и в итоге поженились. Но и это не всё – отработав пять лет врачом-терапевтом, муж Елены перешёл в милицию в оперативный отдел. – Да он просто завидовал, как я рассказываю о своих делах. Слушая мои рассказы да рассказы коллег, которые были у нас частыми гостями, не смог оставаться в стороне. Потом и сын пошёл по нашим стопам. Начало его пути было как отца, – опером. Я ими очень горжусь – А дочь – в театр? – Дочке я категорически запрещала думать о нашем народном театре, не веря в ее силы и возможности. Да и занята она была сильно в школе. Но однажды, позволив прийти ей на подтанцовку в водевиль, увидела, что она просто преображается, раскрывается. И вот результат – её пригласили на актёрский факультет в нашем училище вне конкурса. – Расскажите о семейских. Ведь не все знают, когда и откуда появились эти люди в Сибири. – Семейские – это староверы, старообрядцы, переселившиеся в XVIII веке во время раскола. Семьи расселились недалеко друг от друга и стали осваивать сибирские земли (Забайкалье и Прибайкалье). Например, какая-то часть ушла в Бичуру, другая в Красный Чикой. Красночикойский район – это, практически, семейская территория. Это своеобразная речь, обособленный быт. В моём районе – Улётовском – тоже два семейских села, сохранившие часть песенных и бытовых традиций Рассказать коротко о семейских не получится. Это слишком обширная и интересная тема. Например, когда я была маленькой, в нашем селе курила только одна женщина, но её за это, безусловно, осуждали. – Говорите, особый язык? Я знаю, у чалдонов, у кержаков интересные элементы речи... – У нас тоже. Я по молодости, по неопытности стеснялась, считала родной язык не совсем правильным. Теперь понимаю, что это и есть самый правильный, чистый природный язык. От Елены Ивановны я узнала, что женский головной убор называется кичкой, что в каждом населённом пункте этот предмет выглядит по-разному: «как чалма из роскошной шелковой шали – в Бурятии, у наших – в виде небольшого кокошника, перевязанного сверху платком, у наших соседей из-под этого убора видны глухариные пёрышки на висках. По кичке можно определить, откуда родом эта семейская женщина. То есть кичка, по сути, как паспорт». Для того, чтобы вы, дорогие наши читатели, могли ближе познакомиться с произведениями Елены Ивановны, предлагаю отрывок из её рассказа.
«Ангел мой хранитель»Зимой, когда ставни были закрыты, а за окнами завывали от мороза провода, мы садились у горячей печки и вели свои бесконечные разговоры. Бабушка мне с вечера косы плетет в косоплеточку: «Маслом их приладим, штоб не пушились». С боков пряди поднимет – а лоб того больше! Говорит: «Прям как у Ленина лоб, хоть поросят об его бей! Умишша в тебе, наверно, будет, если сопли уймем...» Набираясь «умишша», любили изучать книгу «Лекарственные растения Восточной Сибири». Вооружившись очками, бабушка просила: «А ну-ка, прочитай мне про девятильник». Я добросовестно читала мудреные названия составных частей, описание растения, длинный список болезней, от которых врачевал девятильник, или по-книжному, пижма обыкновенная. Из болезней мы с бабушкой, в силу неграмотности одной и детского умишка второй, понимали, по-моему, только гипертонию, холецистит да ангину с желтухой. Однако учебы не бросали. – Баб, а у тебя есть этот холецистит? – У меня, доча, все есть, кроме косоглазия и плоскостопия, – отшучивалась бабушка. Долгими вечерами учили теорию. Рассматривали блёклые иллюстрации. Бабушка была просто одержима найти сушеницу топяную по одной простой причине: шибко хорошая трава от давления. По утрам я просыпалась от деликатного постукивания сковородки на кухне, оттуда соблазнительно тянуло запахом свежеиспеченных в русской печке блинов. Потрескивающие дрова тянули, как магнит. Я подходила к бабушке, заворожено глядела в печку, где веселый огонь облизывал с вечера прогретые поленья. В уголке печи шкворчали на маленькой сковородке ломтики сала, румяно скручивающиеся в трубочки от нестерпимого жара. Ближе к устью, на подгребенные угли рейс за рейсом летала другая сковородка, принося разлитую лужицу теста, а унося на рушник в центре стола румяный блинок с вздувшимся пузырем верхом. Чайник уже закипал, мы садились за стол ... Зима была не страшна. Приходило лето, посажена картошка, до покоса еще есть время. А у нас начиналась «практика». С Ивана-травника уходили в лес, собирали травы, взяв с собой изрядно потрепанную лекарственную книгу. До сих пор помню эти походы, бабушку в ситцевой кофтенке, в запоне, под который со всех боков подтыкались пучки той или иной травы, и периодическую сверку с книжкой: «Ну-ка, каки там листы написано?» Старательно читаю: «ланцетовидные, в розетках», – и смотрим по-бараньи друг на друга. Понять в первом классе, что такое «ланцетовидные», очень сложно. Поэтому ориентируемся по цвету «чашелистиков», типу стебля и другим приметам. Лечебник потом постепенно переходил на низ котомки, а собирали больше то, что давно известно – хвощ, клевер, девятильник, полынь, зверобой, зубровку. (Теперь лечебник живет у меня дома самой большой драгоценностью из наследства.) Как-то, приехав в деревню на выходные, я сошла с попутки и поспешила домой. Возле мельницы увидела знакомую до слез фигурку бабушки – яркая кофта, коса на плече. Стала ее окликать, потом бегом догоняла, так как она не слышала меня. Догнала, пошли рядом. – Не докричаться, – говорю, – не догнать. Она мне рапортует: – В ушах шумит, давленье вроде. Я сёдни такую траву нашла – с меня большиной! Пристала, пока косила, ноги не идут. Скорей бы завтра, да побегу докашивать! Сообщения по радио о запуске нового корабля или спутника бабушка воспринимала однозначно: «Опять куды-то черти понесли!» Я раздражалась ее беспросветной темнотой и наседала на бабушку – наука, мол. Не просто так летают, людям помощь от этого будет. И опять железная логика: «Много тебе, к примеру, с космосу помощи? Богу уж житья там никакого не стало, все небо посковыряли». Я опять, поражаясь неучености и пользуясь учебником природоведения, разъясняла, что Бога нет, что небо невозможно расковырять, поскольку земля окружена воздухом. Бабушка охотно выслушивала, разглядывая иллюстрации, задавала вопросы, а потом опять мою стройную систему мироздания разваливала вопросом: «А почему не стало погоды путной? Вот как стали летать, и тепла мене стало. Скоро в мае в кухвайках будем ходить! А зимой снегу почти нету! И Бога, Ленушка, не шавель! Не веришь – и ладно, но не лезь к ему. Он там всё-ё-ё видит»... Остаётся сказать, что о дальнейшей судьбе фильма (а нам при встрече показали только его фрагмент) и планах на будущее Елена Ивановна предпочитает не говорить: «Хочешь насмешить Бога – расскажи ему о своих планах». Но, кстати, договорились, что полный формат фильма она обязательно привезёт к нам в Иркутск в Дом литераторов. А мне, как всегда, интересно – живут люди такие же, как мы, но, чем-то на нас не похожие. И важно сберечь эту непохожесть, эту уникальность. И передать её потомкам.
|
|
|