ЗДРАВСТВУЙТЕ!

НА КАЛЕНДАРЕ

Когда ложки гнулись

Олег Харитонов   
29 Декабря 2021 г.
Изменить размер шрифта

В уходящем году ушел из жизни и наш коллега, классный журналист, писатель и редактор – Арнольд Иннокентьевич Харитонов. Для меня он никогда не был Арнольдом, как значилось в его паспорте, он был и останется уже навсегда в памяти Олегом. Согласитесь, есть что-то аристократическое и высокопарное в имени Арнольд, а он был Олегом – простым и доступным, душевным и юморным. Для меня, школяра, Олег был тогда 28-летним дяденькой, но мы общались с ним почти на равных, не замечая возрастную пропасть. И всё потому, что я был ему интересен – как и все окружающие. Этот искренний интерес к людям и был отличительной чертой Харитонова.

Коллеги  по «Молодежке»:  Б. С. Ротенфельд, А. И. Харитонов, А. И. Кобенков

Тогда, в шестидесятых, «Молодёжка» располагалась на углу Киевской и Карла Маркса, в самом что ни на есть центре Иркутска. И редакция затягивала в себя, как водоворот в речном потоке, массу разнообразных людей. Отсюда буквально не выводились знаменитые в будущем писатели, которые назывались «Иркутской стенкой»: Распутин, Вампилов, Машкин, Шугаев, Самсонов, Суворов, Сергеев, Филиппов, Пакулов и др. А коли собрались, то не грех и выпить, и засидеться до полуночи – со всеми сопутствующими этому нюансами… Олег умел не только поддержать компанию, но и мягко, дипломатично пригасить конфликты, сопроводить иных гуляк до дому. Кстати, дом был не у всех. Некоторые сотрудники коротали ночи в редакционных кабинетах: газетная подшивка вместо матраца, папка с бумагами под головой… Над такими бедолагами Харитонов ненавязчиво шефствовал, мог и в своей квартире иных приютить.

А ещё заместитель редактора Харитонов умудрялся подписывать газету с самыми острыми и горячими материалами – в отсутствие редактора Жаркого. Естественно, и люлей получал за это от обкома. О некоторых таких эпизодах он и вспоминал в своей книге (последней). Главку, посвящённую мне, он передал на согласование за месяц до своего ухода. И в ней – не только о Широбокове. Отрывки из неё я и предлагаю вниманию читателей.

Игорь Широбоков

***

«…Как видим, этот мой герой пришёл в «Молодежку» скромным юношей-девятиклассником. До окончания школы и все годы учёбы на отделении журналистики ИГУ не терял с нами связи, но особенно не выделялся. Однако доказал, что вырос крепким профессионалом. И потому совершенно логично с дипломом журналиста пришёл к нам в штат. Вот тут-то и выяснилось, что этот негромкий профи умел на газетном листе заваривать такую кашу, что ложки не только гнулись, но и ломались. Выяснилось это довольно быстро, а потом таких ситуаций было немало. Расскажу только о тех, о которых хорошо помню.

Вот одна их них, пожалуй, самая громкая. Есть в Осинском районе нашей области посёлок Улей. Расположен он в ста километрах от Иркутска в живописной местности на берегу Братского водохранилища. Был там раньше довольно богатый совхоз, который, кажется, носил имя Ленина, точно не помню. Как раз тогда партия и комсомол кинули по стране очередной клич – новый почин под лозунгом «Молодёжь – на подъём животноводства!» Не знаю, был ли внутри этого всесоюзного почина призыв «Всем классом на ферму!», или это наши комсомольцы захотели стать праведней римского папы, но у нас в области он был. Насколько широко распространился, не помню. Но лидеры молодёжи Осинского района подхватили его рьяно и уговорили выпускной класс Улейской школы в полном составе пойти на ферму, пообещав молодым людям за это множество привилегий, например, решить квартирный вопрос, на следующий год чуть ли не на руках внести их в вузовские аудитории, и многое другое. Выпускники, а большинство из них были девушки, отправились на ферму доярками, парни – скотниками. За зиму они поняли, почём фунт лиха, и решили покинуть свои рабочие места. Руководители, естественно, воспротивились – ещё бы, оголялась целая ферма, а где замену брать для этой тяжёлой и грязной работы?

Вот в этой непростой ситуации и разобрался наш юный коллега. Он безоговорочно встал на сторону вчерашних школьниц и школьников. Статья называлась «Ожидания и разочарования в Улее». Руководители редакции без колебаний разделили позицию автора. Тут всё было предельно ясно. Во-первых, загнать девушек и юношей, не привыкших к постоянному тяжёлому труду, было жестоко до бесчеловечности. Вставать ни свет ни заря, тащиться по сибирскому холоду на ферму, дышать «ароматами» навоза (доярки пропитывались им так, что долго не могли отмыться), делать тяжёлую, монотонную работу – разве об этом мечтают в юности?

Это расточительно и с государственной, социальной точки зрения – загнать молодых людей в рамки одной профессии, а ведь среди них есть и физики, и лирики, может, будущие педагоги и врачи, а то и художники и артисты. В общем, вчерашние школьники решили покинуть ферму. А газета их в этом поддержала.

Как всегда, разгорелся скандал. Нас привычно повлекли на бюро. Слава господу – это было бюро «маленького», комсомольского обкома. Но мы всё-таки решили подготовиться, и потому я и Борис Ротенфельд отправились в Улей, чтобы поговорить с «виновниками торжества». По дороге прихватили одного из секретарей Осинского райкома комсомола, который, кажется, разделял позицию своих комсомольцев и газеты, но не очень явно – опять же, субординация, будь она трижды… здорова!

Надо сразу сказать, что наша экспедиция закончилась неудачей. Бывших доярок мы в Улее не застали. Нам сказали, что девушки ушли на залив купаться. Мы отправились туда. Но комсомолки не захотели с нами встречаться: все они находились в воде, причём довольно далеко от берега. На наши призывы покинуть прохладные воды и выйти к нам, чтобы поговорить, отвечали однообразно: «Не выйдем! Надоело!» Раздеться и доплыть до наших русалок постеснялись – плавок мы с собой не захватили, а предстать перед юными девушками в семейных трусах нам, ещё довольно молодым мужчинам, согласитесь, не комильфо. К тому же вести серьёзные разговоры полуголыми, да ещё бултыхаясь в воде, тоже что-то из стилистики оперетты или кинокомедии. Так и уехали домой ни с чем.

Заседание бюро как-то не запомнилось. Никто не кричал, не топал ногами, не требовал крови нашей и автора. Запомнилась разве что фраза парторга совхоза, молодого бурята, наверное, потому, что произнесена была с характерным бурятским акцентом. Вот она: «В статье, однако, всё написано правильно, но сама статья… бредный». Мы не засмеялись, и правильно сделали, потому что нам потом не раз приходилось слышать: «Все факты в статье (очерке, корреспонденции, материале и т. д.) изложены правильно. Но сама статья (и т. д) вредная». То есть оргвыводов (так это называлось) не сделали.

Но наш юный корреспондент не угомонился. Причём неприятности из-за его материалов прилетали даже откуда их и ждать было невозможно.

Позвонил мне один из секретарей обкома комсомола Анатолий Лавыгин. Толя – человек по натуре добрый, никогда не устраивал разносов, не требовал чьей-то крови. Поэтому его приглашение зайти я принял без тревоги, и мы с автором спокойно оправились в серый дом.

В кабинете Лавыгина застал подполковника с авиационными птичками на погонах. Анатолий представил нас друг другу. Военный оказался начальником политотдела высшего военного авиационно-технического училища. Мой собеседник с большими звёздами на погонах сразу настолько огорошил меня, что я не знал, как реагировать, то ли каяться, то ли смеяться. Впрочем, судите сами. Речь шла о зарисовке о курсанте училища, отличнике учебы, боевой и политической подготовки, Ленинском стипендиате и пр. Автором был всё тот же наш успешный молодой коллега. Первая претензия политрука звучала примерно так: «Вот вы пишете: сначала он показался мне несколько суховатым, этакий ходячий устав. Что получается, по-вашему: устав – это плохо?» Признаться, я опешил: неужели взрослый человек не понимает, что тут нет оценки устава как такового? Но военный продолжал: «Вот тут написано, давай поговорим открыто, без дураков. Без дураков – это без кого, без офицеров и сержантов?» Ну что скажешь? На кончике языка висела фраза: вы сами у себя в училище решайте, кто у вас дурак, мне, например, это и так ясно. Но воздержался – не хотелось подводить неплохого человека Толю Лавыгина.

И наконец, последний из запомнившихся мне эпизодов, вызванных бурной внутри и как бы спокойной внешне деятельностью моего пока ещё анонимного героя. Как-то летом в редакции раздался телефонный звонок и вкрадчивый женский голос сообщил, что нас приглашают на бюро горкома комсомола. Я, к тому времени несколько поднаторевший в тонкостях дворцовых интриг, отметил про себя, что не вызывают, а именно приглашают. В этой мелочи как раз и содержалось некое лукавство – вы газета ОБЛАСТНАЯ, а мы комитет ГОРОДСКОЙ, вроде другая субординация (опять она!), и вы можете не прийти, но тогда проблема переедет через площадь, в областной комитет, а там – другой разговор и другие оргвыводы. К тому же нам обозначили повод для разговора, а именно – опубликованная у нас статья о том, как комитеты ВЛКСМ иркутских вузов, большинство из которых, если не все, размещались тогда в областном центре, так вот, как они организуют отдых студентов, каким содержанием его наполняют. И, конечно, первый секретарь горкома был и по положению, и по характеру куда лояльней областных вождей. Звали его Леонид Баснин, и был он, кажется, потомком знатной Иркутской купеческой фамилии, но тогда это родство не выпячивалось, скорее скрывалось.

Заседание бюро горкома проходило лояльно, под знаком взаимной терпимости, нас увещевали, но не угрожали. Но без казуса, без забавной, но всё же знаковой фразы не обошлось. Кстати, они были во всех памятных мне разборках «полётов» этого нашего корреспондента. Видимо, у него был некий талант на свои экзерсисы, как на приманку, ловить людей… не очень умных, скажем так. Напомню цитату парторга про «бредный статью», подполковника про дураков. Не обошлось и здесь. Некто Слава С. изрёк: «Вот вы критикуете секретарей комитетов комсомола. А ведь мы избираем их, руководствуясь ленинским принципом подбора и расстановки кадров. Вы что, против ленинского принципа?» И смотрит на всех торжествующе – вот уел так уел! Что на это отвечать? Правильнее всего было бы сказать: сам дурак. Но это, как сейчас говорят, не политкорректно, да и обстановка, и тон разговора не располагали к хамству. Пришлось смолчать…

Вижу, даже самому терпеливому читателю надоела эта интрига, которая длится у меня долго до бесконечности. Пришло время назвать моего героя по имени. Да, это он, Игорь Широбоков. В прошлом корреспондент нашей любимой «Молодёжки». Позже собственный корреспондент двух уважаемых центральных газет. Народный депутат РСФСР. Председатель подкомиссии по культуре Верховного совета России. Представитель первого президента России в Иркутской области. Штатский генерал, это в прошлом, настоящем и будущем. Потому что это звание ему подходит. Игорь – человек негромкий, обходящийся без истерик и криков даже в самых сложных жизненных ситуациях. В этом ему помогают устойчивый характер, внятная жизненная позиция. Такие люди редко, но встречаются в наших беспокойных широтах, но жить последовательно, не теряя ни грамма из золотого запаса своей личности, получается далеко не у всех даже уважаемых мною людей. У Игоря получилось»…

  • Расскажите об этом своим друзьям!