ЖИЗНЬ НА ПЕНСИЮ
ПОДРОБНОСТИ
ДЛЯ ДУШИ
НА КАЛЕНДАРЕ
ОБЩЕНИЕ
ПАРТНЕРСТВО

Иркутск в моем детстве
В. М. ЧЕРВОНИН   
16 Сентября 2021 г.

 

В этом году иркутяне отметили 360-летнюю годовщину основания своего любимого города, и мне хочется поделиться с читателями газеты «Мои года» своими воспоминаниями.

Трамваи появились в Иркутске вскоре после войны, причем довольно долго этот вид транспорта был бесплатным

Я, Червонин Виктор Михайлович, родился в Иркутске 2 августа 1940 года.

Родители мои участвовали в Гражданской войне на стороне «красных». Отец Михаил Архипович вместе с 5-й армией освобождал Иркутск от колчаковских войск, он служил в роте связи.

Мать, Нина Ананьевна, воевала в отряде Нестора Каландарашвили. После окончания Гражданской войны они познакомились, полюбили друг друга, и в Иркутске образовалась еще одна молодая семья. Отец поступил в городскую службу связи, и до своей кончины в 1959 году работал связистом в Иркутске. В Великой Отечественной войне он не участвовал – у него была бронь.

Мама все время, до ухода на пенсию, работала курьером в Иркутском городском отделе внутренних дел. В счастливом браке у моих родителей родились три дочери и один сын – я. Произошло это в 1940 году, накануне войны, и воспоминания мои будут посвящены в основном послевоенному детству.

Из событий военных лет мне запомнились только некоторые эпизоды. Мы, дети войны, очень голодали, и в памяти о военных годах остались именно воспоминания, связанные с поиском еды. На Транспортной улице, которая ныне называется улицей Польских Повстанцев, находится школа № 72. В ней в годы войны размещался военный госпиталь. Мы постоянно общались с выздоравливающими солдатами, и они подкармливали нас продуктами из своих госпитальных пайков. В годы войны население Иркутска (как и всей страны) продукты получало по карточкам. В нашей семье работавших было трое: отец, мама и старшая сестра Вера, и они имели право на получение продовольственных карточек. Помню, как я ждал их с работы и бежал им навстречу, а они об этом тоже знали и всегда приносили мне что-нибудь съестное.

Голод не отпускал до 1948 года, когда отменили карточки. А в годы войны и в первое послевоенное время питались мы очень скудно. Помню, как мама иногда вместо хлеба готовила картофельные оладьи – драники. Но картошки было мало, и мама перетирала картофельные очистки и добавляла их в картофель.

Самым ярким событием 1945 года был, конечно, День Победы – 9 мая. Все иркутяне вышли на улицы города. Особенно много людей собралось на площади у сквера имени Кирова и в самом сквере. Играла музыка – песни и марши военных лет. Было много радостных лиц, но и слез тоже хватало. Плакали в основном те, у которых погибли родные – отцы, братья, сестры. Потери были почти в каждой иркутской семье. В нашей семье Червониных на фронт ушли семь человек, а вернулись только двое. Остальные погибли на фронтах Великой Отечественной войны.

На площади была организована выставка трофейной немецкой военной техники, захваченной в боях. Стояли танки, пушки и даже самолеты. Мы, мальчишки, часто бегали туда и не только смотрели, но и играли «в войну». Часть трофейного оружия везли на завод имени Куйбышева – на переплавку. Следует отметить, что в годы войны в Иркутске действовала узкоколейная железнодорожная однопутная ветка, которая связывала завод и станцию Иркутск Сортировочный. По ней на станцию отправляли продукцию завода – в основном военную: минометы, артиллерийские орудия, снаряды и мины. А на завод везли оборудование эвакуированных заводов, металлолом и уголь.

В конце войны на завод стало поступать трофейное оружие для переплавки. Мы, мальчишки, знали об этом. Поскольку составы по узкоколейке шли медленно, некоторые из нас пробирались на платформы и воровали немецкие автоматы и пистолеты. Для чего? Чтобы играть в войну с настоящим оружием. Не помню, сколько стволов у нас было, но, когда это стало известно взрослым и они «доложили об этом куда следует» – в военкомат, нас «разоружили» и пригрозили высылкой в детскую колонию. Воровать трофейное оружие мы перестали.

Осенью 1945 года в Иркутск привезли несколько тысяч японских военнопленных. Часть из них была использована на строительстве городских зданий, а часть – на заводе имени Куйбышева. Жили они в бараках, а на работу на завод их водили под конвоем по нашей улице. Мы их сопровождали не только взглядами, но и своим пешим строем. Они тоже голодали и в обмен на еду предлагали свои поделки – игрушки. Наши сердобольные женщины вступали с ними в «торговый контакт» и обменивали съестные припасы, в основном картошку, на игрушки. Помню, что моя мама тоже принимала участие в этом обмене. Мне тряпичные японские куклы были не нужны, и мама совершала обмен из жалости к японским солдатам.

После окончания войны наши демобилизованные солдаты стали возвращаться с фронта. В нашей семье произошло очень важное событие. Сестра моя Вера вышла замуж за фронтовика – стрелка-радиста самолета Ил-2 Михайлова Владимира Ивановича. Мы с ним подружились, и он рассказывал мне о воздушных боях с фашистскими летчиками. Особенно мне запомнился его рассказ о воздушных боях в небе над столицей Венгрии городом Будапештом. Известно, что бои за Будапешт были очень упорными и длились с октября 1944 по февраль 1945 год. Немцы и венгры были окружены советскими войсками, но на предложение о капитуляции они ответили отказом. Поэтому бои были продолжительными и упорными, как не земле, так ив небе. В них-то и участвовал Михайлов Владимир – наш зять.

Немецкая авиация всячески стремилась оказывать помощь окруженным войскам, и в небе над Будапештом происходили упорные сражения. Штурмовики Ил-2 совершали по несколько вылетов в день, и наш будущий зять принимал в них самое активное участие. В один из них он сбил три немецких самолета. Как видно по его наградам – 7 боевых орденов и несколько медалей – воевал стрелок-радист успешно. Но и ему доставалось. Однажды мы пошли вместе с ним в баню. Были в то время в Иркутске знаменитые Курбатовские бани. И когда он разделся, я увидел, что его тело было покрыто красными шрамами. Он мне рассказывал, что был участником Парада Победы.

В 1945 году началась моя школьная пора. Учился я посредственно, как тогда говорили, но из класса в класс переходил, второгодником никогда не был. И как все мальчишки, пережившие войну, мечтал быть военным летчиком или моряком. Не знаю почему, но я, родившийся не в морском городе, хотел стать моряком. Правда, в Иркутске воды хватает, и по числу рек он не уступает самому Питеру. А с Ушаковкой, а потом и с Ангарой я был на «ты». Может быть, это и влекло меня к морю.

В четвертом классе я записался в морской кружок при дворце пионеров, а затем поступил в стрелковый кружок. В шестом классе меня назначили старшиной шестивесельного яла – мы «ходили походами» по Ангаре. Все члены экипажа должны были уметь плавать, нас этому обучали специально.

В 1956 году, после окончания «семилетки», я решил поступать в мореходное училище. Самое близкое к Иркутску училище, где готовили рулевых и мотористов, было на Сахалине в городе Невельске. Родители не хотели соглашаться с моим выбором, но я уже был настойчивым и упрямым, и вопреки их упрекам поехал самостоятельно (почти сбежал) на Дальний Восток.

Документы у меня приняли, к экзаменам (после медицинской комиссии) допустили, койку в общежитии дали. Но, сдав экзамены, я не набрал необходимое количество баллов и не прошел по конкурсу. Мечта стать военным моряком не осуществилась.

Поскольку денег на обратную дорогу уже не было, я решил подзаработать. Паспорт у меня был, 16 лет мне уже стукнуло, и я устроился на работу в Управление активного морского лова. Оно осуществляло набор кадров на морские рыболовные суда и на предприятия рыбопереработки – рыбзаводы. Мне повезло – я был направлен на рыболовный траулер (СРТ) матросом и сразу пошел в море. Место нашего рыболовства – морские воды в районе Северо-Курильска. Ловили мы в основном знаменитую олюторскую сельдь. Наполнив трюмы своего траулера пойманной рыбой, мы шли сдавать ее на рыбзавод в Северо-Курильске. Во время стоянок мы выходили на берег, знакомились с городом. Как известно, курильские острова с 1905 по 1945 год были японскими северными территориями, и японцы почти каждый остров превратили в неприступную крепость. Когда мы осматривали уже разрушенные нашими военными моряками японские укрепления, то были поражены не только их мощью, но и отвагой советских десантников, которые штурмовали их.

Рыбачил я три месяца, а затем вернулся в Иркутск, в родную Перволенинскую школу. Вернулся и в кружки дворца пионеров, и снова «ходил походами» по Ангаре. Во время одного похода в мае 1957 года мы заметили тонущего рыбака, быстро подгребли на своем яле к нему и спасли его, уже ослабевшего в борьбе с бурной рекой. Позже мне была вручена медаль «За спасение утопающих». Это была моя первая государственная награда.

Ну а дальше моя биография складывалась, как у многих советских школьников. После окончания школы – учеба в техникуме и работа в сталелитейном цехе завода имени Куйбышева. Затем – служба в Советской армии. После демобилизации снова вернулся на завод, где работал в отделе главного металлурга, в центральной лаборатории. Вскоре поступил в Иркутский политехнический институт и после его окончания получил диплом инженера-металлурга.

Когда в Иркутске был открыт Всесоюзный проектный институт алюминиевой промышленности (ВАМИ), поступил на работу туда, в лабораторию литья алюминия. В 1976 году попал в авиакатастрофу, когда самолет, выполнявший рейс Иркутск – Ленинград, разбился на взлете. Пришлось сменить профессию и стать патентоведом. Дела у меня пошли успешно, и, пройдя по конкурсу, я получил должность старшего научного сотрудника патентного отдела Иркутского научно-исследовательского института редких металлов («Иргиредмета»). Во время горбачевской перестройки пришлось снова сменить профессию – устроился на работу в Восточно-Сибирскую транспортную компанию, в которой и дослужил до ухода на пенсию.

Вот такие были в моей жизни загогулины.

  • Расскажите об этом своим друзьям!

Тэги:

У нас есть похожие статьи и новости: