НА КАЛЕНДАРЕ

Поклонимся великим тем дедам!

Анатолий ВЫБОРОВ   
06 Мая 2022 г.

На родительский день удалось вырваться на свою малую родину – поправить могилки ушедших родных и помянуть их, проведать родных здравствующих, повидаться с все редеющими земляками, которых и приходится теперь видеть всех разом только так и там – в дни общей памяти на местах всеобщей скорби.

Слово редактора газеты «Мои года»

И все эти и предшествующие дни меня не покидало предчувствие чего-то необычного, важного. И только когда уже после кладбища заехали с сестрой в свою родную деревню Романова, что в Заларинском районе, понял – вот оно! На некогда живописной ромашковой полянке в центре деревни, между когда-то нашим, еще жилым домом и бывшим, уже снесенным домом нашего соседа-фронтовика деда Осипа мои земляки разбили аллею Памяти. На серой гранитной плите изображение Вечного огня, Знамени Победы и надпись: «Воинам и труженикам тыла. Великие подвиги ваши бессмертны. Слава о вас переживет века. Память о вас сохранят потомки. 1941–1945».

Вдоль бетонной дорожки, ведущей к стеле, уже высажены деревца, разбиты клумбы и были подготовлены места для размещения 40 памятных табличек – именно столько моих земляков, по установленным пока данным, из совсем небольшой нашей деревушки отстояли свою малую и большую общую родину в те великие и страшные годы. Двенадцать из них домой не вернулись.

И только здесь, у стелы, все это сложилось в моей голове воедино. Я вспомнил, что накануне вдова моего брата Татьяна Выборова с подругами по сельскому комитету заказывали какие-то таблички в рекламной фирме Иркутска уже у другой моей родственницы Елены, а еще один родственник доставил их к месту назначения. И, главное, как я мог забыть? Мне же говорили, что на этих табличках есть и наша фамилия.

И вот эту аллею Памяти с табличками моих земляков-фронтовиков будут торжественно открывать в моей деревне в канун Дня Победы с участием селян, гостей, представителей власти.

Читаю имена на табличках, и в памяти ярко встают образы земляков – «бессмертный полк» моей деревни.

Вот сосед дядя Коля Знаменщиков, что совсем еще пацаном все же успел захватить последний год войны – добрый, хозяйственный и внимательный, он всегда угощал нас медом со своей пасеки, а на родительский день заводил свой драндулет – мотоблок с тележкой, собирал всех старушек и вез их на кладбище поминать родных.

Вот другой сосед и, возможно, родственник – дядя Саша Выборов, хвативший на войне по полной. Как-то мальцом я увидел у него в бане страшные шрамы и «воронки» по всему телу – следы осколочных ранений – и ошарашено спросил отца: «Что это?» «Война, сынок, война», – ответил он. И это слово так и ассоциируется у меня всю жизнь с искромсанным телом солдата.

Вот еще один Выборов, дядя Сережа, что после войны сложил печи доброй половине деревни. Дядя Вася Распопин, целая плеяда имен братьев Стриковых, что впятером ушли на фронт, вернулось только двое. Васильев, дед Тихон, что, израненный, на протяжении многих послевоенных лет отбивал косы на колхозных покосах у женщин – а больше и косить-то тогда было некому. Дед Иван Беда, седой и сумрачный, который нам, пацанам, уже тогда казался глубоким стариком, и фамилию которого мы почему-то, дурачась, переименовали в дед Победа…

А вот и дед Осип – Иосиф Самойлович Пьянков, уроженец села Михайловка Усольского района, младший лейтенант, артиллерист, награжденный орденом «Отечественной войны II степени», медалью «За отвагу» и многими другими боевыми наградами – человек трудной и драматичной судьбы. К нам в деревню он попал к середине 60-х в качестве мобилизованного на уборку урожая. Да так здесь и остался. Когда-то у него была семья, развелись. К нему даже приезжали погостить на лето дети – Галя, Люда и Сашка. Мы с ними играли на той самой ромашковой полянке. Потом все куда-то делись. Он долгие годы жил бобылем, сильно пил, уходя в продолжительные запои и доводя себя ими до скотского состояния. В дни отрезвления работал, как все в колхозе, столярничал на дому. Он был хорошим столяром – у многих в деревне и долгие годы спустя оставались его поделки – рамы во врез, резные этажерки, стулья, гардеробы… А еще он был великолепным рассказчиком – его рассказами про войну, особенно под рюмочку, заслушивались и дети, и взрослые. Он порой так и засыпал под них, надрывно крича во сне в пустоту избенки: «Дивизион, по врагу – осколочным (потом шел какой-то непонятный набор цифр) огонь! Огонь, мать твою!»

Позже жить к нему пристроилась заезжая бабенка Люба, дама одинокая, весьма экзальтированная и странная. Пили уже вместе. В пьяном угаре бил ее смертным боем, протрезвев, извинялся. Она прощала. Так и жили.

Однажды на День Победы колхозное правление пригласило его, как бывшего фронтовика, на торжественный вечер. И не только мы, деревенские ребятишки, но и взрослые были просто ошарашены, когда «вечно пьяный» дед Осип, которого чаще видели где-нибудь под забором, нежели в обществе, совершенно трезвый, побритый и моложавый, в стареньком, но отстиранном пиджачке, на котором красовались невиданные нами тогда ордена и медали, вошел в клуб. Да еще и речь задвинул про сельчан, про тыл, без которого никакой войны мы бы не выиграли. Все в клубе, включая высокое начальство, сначала подавленно молчали, а потом разразились такими аплодисментами! Надо ли говорить, что в тот вечер и какое-то время после он бы кумиром всей нашей деревни. Потом, правда, все у него повторялось с пьянками снова и снова…

Многие годы спустя он попросил меня отвезти его в родную Михайловку, к сыну. После этого я больше так и не видел деда Осипа. Потом, говорили, он вернулся в нашу деревню и вскоре умер. В памяти о нем лишь остались его рассказы о войне да навыки в столярном деле, которым он обучил меня в детстве. Да и дедом он казался нам лишь из-за своей запущенности – он лет на пять был младше моего отца, и тогда, в детстве, ему не было и пятидесяти…

Бобровы, Зайнулины, Сороквашины, Сидорко, Знаменщиковы, Дроздовы, Галимовы… Да сколько их еще, суровых и молчаливых мужиков из моей деревни, дедов, прошедших войну, встало у меня в этот день в памяти…

А о тех двенадцати, сложившим головы на той проклятой и великой войне, в том числе и о моем дядьке – Алексее Ивановиче Выборове, остается вспоминать лишь по старым фотографиям да рассказам уже ушедших родных…

Но после посещения этой аллеи Памяти стало отрадно, что память эта живет не только во мне, но вот и во многих моих более молодых односельчанах, раз они и через почти 80 лет после войны помнят и увековечивают своих земляков, рассказывают о них своим детям и внукам. И, значит, эта память будет жить вечно!

  • P. S. А имени своего отца, Степана Ивановича Выборова, я почему-то не нашел среди тех табличек. Хотя он принимал участие в войне на восточном фронте и восемь лет – до, во время и после войны – служил там. Значит, его имя и этот знак памяти на деревенской аллее Славы должен восстановить я. И посадить возле него березки, которые он так любил… Думаю, и те мои земляки, чьи родные по каким-то причинам не попали в этот список, сделают так же.

  • Расскажите об этом своим друзьям!