НА КАЛЕНДАРЕ

Первый мэр. Градоначальники Иркутска. Продолжение все же следует

Анатолий ВЫБОРОВ   
03 Сентября 2021 г.

 

Напомню нашим читателям, что в юбилей Иркутска мы обещали представить в течение этого года серию материалов со всеми шестью ныне здравствующими руководителями Иркутска за последние 40 лет, чтобы через беседы с ними вспомнить историю родного города конца минувшего и начала нынешнего веков, рассказать о начинаниях, успехах и трудностях, проектах и стройках того или иного периода в этой истории.

Слово главного редактора газеты «Мои года»

Тогда по единодушному пожеланию бывших градоначальников эти беседы было решено выстроить в хронологическом порядке – по мере пребывания у руководства очередного «городского головы». Сразу после юбилея Иркутска вышел первый материал с бывшим председателем горисполкома в 1982–1990 гг. – Ю. А. Шкуропатом. А потом этот проект у нас подзавис – лето, отпуска, пандемия, болезни участников проекта. Но, слава богу, все благополучно разрешилось, и сегодня мы представляем нашим читателям беседу со вторым героем нашей серии – Б. А. Говориным, руководившим Иркутском с 1990 по 1997 год (см. стр. 8–9).

Сразу оговорюсь, что в этом материале мы сознательно не затрагивали более поздний период деятельности Бориса Александровича, когда он руководил Иркутской областью – это отдельная, объемная и требующая другого подхода и времени тема, «совсем другая история», как говорит Леонид Каневский в своей передаче «Следствие вели».

И еще одно: в этом полуофициальном интервью, где для всех участников предполагаются, по сути, схожие вопросы и, как правило, нет разных отступлений от заданного жанра – авторских воспоминаний, впечатлений и оценок. Короче, всякой там «лирики». Но без этого портрет героя выглядит каким-то неполным, усечённым, что ли. Вот почему в сегодняшней колонке я счел необходимым добавить личные впечатления от общения с этим человеком за годы работы с ним. Так сказать, разбавить официоз той самой «лирикой»…

Познакомился я с Борисом Александровичем году так в 1992-м на базе «Агродорспецстроя» – фирмы братьев Голышевых, как звали ее в народе – одного из первых частных широко известных и набирающих тогда силу предприятий. Я с ними сотрудничал – отстраивал информационное обеспечение, пиарил, так сказать. Да еще готовили среднего из братьев – Павла – для выборов в сенаторы России, куда он потом и попал. Говорин же был там по работе – знакомился с их производством, с возможностями фирмы в строительных делах. (Впоследствии эта фирма успешно и много чего строила в Иркутске.)

Так вот, впечатления, которые сложились у меня об этом иркутском градоначальнике при первой встрече, оказались и позже, как это часто бывает, верными и неизменными. Сумрачен, даже угрюм, нетороплив в движениях, скуп в словах и действиях, категоричен в суждениях и оценках – этакая «вещь в себе». В нем сразу чувствовалась какая-то внутренняя сила, жесткость, уверенность и даже непогрешимость в себе – позже «доброжелатели» назовут это «авторитарным стилем поведения» и, как следствие, и управления.

При знакомстве он исподлобья проницательно смотрел на собеседника, будто фотографировал его «на память». Многие, как я неоднократно наблюдал позже, даже ежились при этом взгляде. Добавьте сюда габариты шкафа, кулаки и слегка нависающую над собеседником стойку боксера, и станет ясно, почему иные в первые минуты знакомства с ним чувствовали себя неуютно. Правда, в ходе дальнейшего знакомства или беседы «на заданную тему» это чувство куда-то улетучивалось – брали верх заинтересованность и компетентность этого собеседника, умение его сходу въехать в обсуждаемую проблему и быстро выдать «на гора» возможные варианты её решения.

И вот что еще поражало вначале: при формировании своего высказывания Говорин приотпускал веки, а глаза, напротив, слегка закатывал под лоб – будто считывал нужную ему информацию из глубин подсознания. «Ну вот, опять медитирует, – подшучивали позже меж собой коллеги, – сейчас выдаст вам готовое решение»…

Вторая наша встреча произошла уже при устройстве меня к нему на работу в качестве пресс-секретаря и руководителя пресс-службы мэрии в начале 1996 года. Накануне меня туда сосватал младший брат Голышевых Валентин и известный журналист и писатель Леонид Мончинский, с которым мы до этого тесно сошлись и вместе работали в «Агродорспецстрое», в том числе и по выборам среднего брата Павла в сенаторы. Говорин тогда искал пресс-секретаря, и коллеги напомнили ему обо мне. Мол, чего же искать, когда есть готовый, работал раньше в этом качестве у самого Ножикова. Говорин дал добро, я обещал подумать.

И вот, ожидая встречи в приемной, я стал невольным свидетелем тяжелого разговора, скорей, даже разноса Борисом Александровичем своих подчиненных. Две женщины (впоследствии большие руководители и политики) после ора и даже мата начальника выскакивали из его кабинета в приемную, пили воду, вытирали слезы и вновь шли на экзекуцию.

Но вот «разбор полетов» был закончен, и я, признаться, слегка оробевший, вступил в кабинет.

– А это ты! Ну что, подумал? Принял решение? Тогда по рукам! – широко улыбаясь, будто и не было этой некрасивой сцены, приветствовал меня Говорин.

– Принял,– все еще опасаясь, я задержал его руку в своей. – Но у меня будет одно условие.

– Чего!? – удивленно воззрился на меня мой работодатель. – Ну, и какое же?

– На меня вот ТАК орать не надо, – стал торопливо объяснять я. – Кого-то, может, нагоняи и подстегивают, у меня же, напротив, опускаются руки и работать в таком режиме я не смогу.

– Хм, – слегка подумав, сказал он. – Ну хорошо. А эти, – кивнув на дверь, продолжил он, – того действительно заслужили…

Надо признать, что слово свое Борис Александрович за почти два года совместной работы с ним сдержал. Бывало, на закрытых комитетах так чихвостит своих замов, что только перья летят, а потом повернется ко мне и с этакой милой усмешкой спросит: «Так ведь, Анатолий Степанович?» Так что с юмором у него тоже было все в порядке. Правда, коллеги недоумевали:

– Что за странные у тебя с ним отношения?

– Доверительные, – отшучивался я. – Я же его транслятор на горожан.

Нет, что-что, а за Иркутск наш первый мэр действительно болел и жестко требовал того же от своих подчиненных. Правда, обо всех делах в администрации на пресс-конференциях ли, в материалах ли СМИ предпочитал этим самым горожанам сообщать сам: «В мэрии может быть только один рупор во вне – это я». – Жестко пресекал он любые попытки подчиненных выступить перед населением с объяснением проводимых администрацией города решений. Меня, если честно, это коробило – демократией тут, как мне тогда казалось, здесь и не пахнет. Лишь многие годы спустя, особенно сейчас, когда со всех утюгов разносятся совершенно противоречивая информация от десятков этих самых рупоров одной вроде бы власти, я понял, как он был тогда прав.

…А особо доверительными наши отношения с Борисом Александровичем так и не стали. Поняв, что этот человек больше все-таки закрытый, та самая «вещь в себе», я тоже закрылся от него и особо-то и не набивался на взаимопонимание. Почувствовав это, он однажды даже сказал: «Непонятный ты для меня, Толя, человек. Прямо Штирлиц какой-то!» На том наши дорожки и разошлись – после его выборов в губернаторы в 1997 году, на которых я все еще оставался его «транслятором», я предпочел работать со следующим мэром – Владимиром Якубовским. Но это, опять же, совсем другая история…

P. S. Правда, проверять текст нашей с ним беседы он не захотел. «Зачем? – лишь обронил он, – я тебе доверяю».

  • Расскажите об этом своим друзьям!