НА КАЛЕНДАРЕ
ЧТО ЛЮДИ ЧИТАЮТ?
2024-10-26-18-01-15
Народная артистка СССР София Ротару на своей странице в соцсети опубликовала фото с кладбища. 23 октября певица посетила могилу мужа Анатолия Евдокименко, похороненного в...
2024-10-25-18-36-10
Известная певица Таисия Повалий уже несколько лет проживает в Москве, много гастролирует по России и участвует в различных проектах.
2024-11-08-04-50-04---
Глава поселка Чернышевский в Мирнинском районе Якутии, Артем Ширшов, объяснил людям задержку в выплате зарплаты "запоем" бухгалтера.
2024-11-06-18-32-25
Юлия Барановская и Александр Гордон уже много лет работают вместе. Их по праву считают одними из лучших телеведущих на российском телевидении.
2024-10-28-04-10-18
Бывает, к сожалению, в жизни так, что дети решаются на самоубийство. И нередко потом к религиозным деятелям люди обращаются с вопросом о возможности отпевания таких...

«Раковая опухоль» российской онкологии: «Технологии есть, инновации будут, а вот средств – нет»

17 Октября 2018 г.

Российская статистика онкозаболеваний оставляет желать лучшего. Около 600 человек ежегодно заболевают раком, а выживает лишь половина из них. Причём 22 процента из оставшейся половины не переживают и года течения болезни. А в мире этот показатель ниже почти в два раза. Исполнительный директор Российского общества клинической онкологии, директор Бюро по изучению рака почки Илья Тимофеев обсудил с «Лентой.ру» современные проблемы российской борьбы с раком.

 

Российская статистика онкозаболеваний оставляет желать лучшего. Около 600 человек ежегодно заболевают раком, а выживает лишь половина из них.

Разговор начался с последних достижений в области онкологии. Американец Джеймс Эллисон и японец Тасуку Хондзё разработали новый способ терапии для раковых больных, за что получили Нобелевскую премию. Заслуга более чем значительная, ведь уже сейчас этот метод активно используется по всему миру, в том числе и в России.

 

По признанию Тимофеева, специальные препараты, созданные на основе научного прорыва его зарубежных коллег, стоят недёшево – около 300-400 тысяч рублей за упаковку. Впрочем, могло быть и хуже, ведь это лекарство находится в списке жизненно-необходимых и важнейших лекарственных препаратов, так что пациентам оно достаётся бесплатно, а его стоимость могла быть в два раза больше.

Универсальность новых препаратов сложно переоценить, ведь их используют при лечении многих видов рака. При этом, по словам Тимофеева, около 70% больных «имеют показания к новому виду лечения». «Получают же его, по моим оценкам — примерно 30 процентов от тех, кому необходимо», - признаётся специалист.

Рекомендации по лечению раковых больных составляет Российское общество клинической онкологии. Эти практические советы основываются на международных стандартах и постоянно обновляются, но использовать их на все 100% не представляется возможным: больницам не хватает обеспечения препаратами. Для таких случаев, говорит Тимофеев, был сформирован дополнительный «минимальный набор рекомендаций», ниже которого опускаться просто некуда.

При этом, по его мнению, подобную «программу минимум» нельзя назвать чем-то аморальным. Ещё до создания этих протоколов больных нередко просто-напросто лишали необходимого лечения: «Врач видел стандарты, где подробно описано, как и что давать больному. Понимал, что ничего подобного в его больнице нет, и вряд ли появится. И предпочитал просто ничего не назначать», - сокрушается специалист.

Но с появлением минимального стандарта у таких пациентов появилась надежда на выздоровление. Тимофеев заметил, что такой подход переняла даже американская ассоциация онкологов, ведь далеко не все страны способны следовать самым эффективным и дорогим рекомендациям – порой приходится экономить во благо больного.

Разница в цене максимального и минимального подходов к лечению значительна: «Если грубо говорить, то месяц лечения метастатического рака стоит 200-300 тысяч рублей. Сколько таких курсов понадобится — зависит от характеристик опухоли. Для рака почки, например, годовое лечение обойдется примерно в полтора миллиона рублей. В экономварианте месячный курс потребует примерно 20-30 тысяч рублей», - объяснил специалист.

Но даже минимум могут получить не все. По личным оценкам Тимофеева, лекарственная потребность больных «закрывается где-то на 60-80%». В итоге процесс лечения превращается в гонку: получает своё лекарство тот пациент, на которого препаратов ещё хватает, а оставшимся придётся ждать следующего поступления.

Также Тимофеев назвал важной проблему учёта онкозаболеваний. А в России с этим очень сложно. Цифры могут говорить о том, что в каком-то конкретном регионе проблем с раком нет, но на самом деле они есть, просто «онкологический больной умер, а его смерть записали в какую-то другую графу: болезни системы кровообращения и прочее». В итоге из-за такого безответственного подхода врачи не знают о судьбах пациентов, количестве больных, эффективности самого лечения, а регионы не могут анализировать свои многолетние результаты борьбы с раком.

При этом некоторым регионам удалось избежать этих проблем: «Например, Самара. Канцер-регистр там анализирует практически всё течение болезни пациента. И кстати, такая четкость помогает Самаре выстраивать планирование лечения в соответствии со стандартами», - считает Тимофеев. По его мнению, подобная «чёткая доказательная база» помогает властям в регионах «обосновать свои финансовые нужды» и, соответственно, получать необходимые средства для лечения пациентов.

В итоге тарифы на лечение формируются чуть ли не случайным образом. Специалист привёл реальные примеры: «Тариф на лечение онкологических пациентов в условиях дневного стационара в республике Саха составляет 548 406 рублей, а в Московской области — 22 545. На Чукотке день пребывания на больничной койке оценивается в 222 562 рублей, в Саратовской области — 14 517».

Такая денежная проблема сильно мешает лечению, хотя не меньшую роль в этом вопросе играет продуманное распределение полученных от государства средств. Нередко, считает Тимофеев, сложности возникают из-за отсутствия единого стандарта по оснащению онкологических отделений необходимым оборудованием. В итоге руководители медучреждений регионов берут то, что считают нужным – и это далеко не всегда помогает раковым больным.

Но надежда всё-таки есть, ведь не зря Минздрав разработал новую федеральную программу по борьбе с онкозаболеваниями. Хотя и здесь возникают непонятные моменты, над которыми задумывается и сам Тимофеев: «Например, вызывает много вопросов предполагаемое масштабное строительство протонных центров по всей стране. Туда планируется вкладывать большие деньги. Но, целесообразность таких трат, учитывая известную эффективность метода, вызывает у многих онкологов сомнение», - по его словам, так называемая «протонная терапия» работает недостаточно эффективно, да и далеко не всем онкобольным она подойдёт.

А вот лучевая терапия необходима для многих больниц, которые всё ещё не обеспечили подходящим оборудованием. Но почему-то об этом в Минздраве не подумали. Впрочем, как и в верхушке России не подумали о достаточных вкладах в лечение рака в целом. «В США, которые считаются лидером в онкологии, государство выделяет 6,5 миллиарда долларов в год на исследования рака. В России сопоставимая сумма выделяется на все здравоохранение», - приводит пример Тимофеев.

Напоследок специалист рассказал о будущих прорывах в лечение рака. Прежде всего, все врачи мира возлагают свои надежды на инновационный метод CAR-T, который позволит «перепрограммировать» лимфоциты для уничтожения опухолевых клеток. И это лишь одно из немногих направлений генной терапии, которое может помочь в борьбе с раком. В целом редактирование ДНК уже скоро может привести к небывалым прорывам во всех сферах здравоохранения. Но под конец своего интервью Тимофеев вновь вернулся к актуальному на сегодняшний день вопросу: «Проблема одна — как сделать так, чтобы инновации были доступны по стоимости обычным пациентам».

  • Расскажите об этом своим друзьям!