Болдино… Бохан… Берлин… Или передайте привет Родине, мужики

В нынешнем году я «грозился» вам, дорогие читатели, начать публикацию материалов, касающихся всевозможных моих путешествий. В том числе, и фрагментов из, не во всём удачной и даже трагичной, поскольку у нас в Мариинске погибла английская велосипедистка Шан Томас, велоэкспедиции, проходившей в 1993 году по маршруту: «Пекин – Париж». Нужно было проехать на велосипеде 16. 000 километров и доказать, что при помощи мышц, а не мотора, человек может преодолевать такие расстояния, не загрязняя при этом выхлопными газами окружающую среду. Экспедиция длилась пять месяцев и один день. С 3 мая по 4 октября. Была интернациональной. Однако до Парижа, где нас встречали в Российском посольстве, добралось только четыре человека, и все они были россияне. Американцы, румыны, англичане и прочие участники из иных стран, по разным причинам и на разных этапах отсеялись. Организовывала экспедицию фирма «ТРЭК». И проходила она под эгидой ЮНЕСКО. И в начале я решил давать материал по мере продвижения экспедиции, но понял, что тогда нужно выдавать по полосе, а может и по развороту каждую неделю. А заниматься этим мне некогда, да и не охота. Ибо основное моё занятие, всё-таки, писать рассказы. Так что буду писать о том, что вспомниться, благо я всю экспедицию вёл дневник. И хотел я начать с «забойных» материалов: интервью с Аленом Делоном, моим двойным тёзкой Владимиром Максимовым, редактором журнала «Посев», режиссёром Говорухиным, генеральным секретарём ПЭН-клуба Александром Блоком, но убедился, что это невозможно, поскольку материалы получатся очень большие. Так, что буду давать что-то фрагментарно, уж не обессудьте. Ведь газета – это не книга. И она имеет свои жанровые законы. Итак, начнём.

Болдино… Бохан… Берлин…

Или передайте привет Родине, мужики

Бывают редкие минуты, когда легко, свободно пишется

Ещё реже случаются такие дни. Недели…

У Пушкина таким счастливым периодом была Болдинская осень, когда он собирался жениться, и ему прекрасно писалось в его имении. «И пальцы просятся к перу! Перо к бумаге! Минута и стихи свободно потекут…», - восклицал он.

Для меня такой период – моя «Берлинская осень» - случился на окраине маленького немецкого городка под Берлином, название которого я узнал только утром, когда рассвело. И останавливаться в котором мы – четыре человека, возвращавшихся домой после экспедиции, отнюдь, не собирались. Ибо до Берлина, где мы планировали побыть несколько дней, нам оставалось проехать чуть больше двух десятков километров. Однако, наш «Фольксваген-кемпинг» (поскольку обратную дорогу мы ехали уже на машине), за этот дождливый октябрьский день, раза три пытавшийся сделать это, уже в густых вечерних сумерках, встал. Причём, на сей раз, намертво, на каком-то неведомом нам километре скоростной автострады: Кёльн – Росток.

Чтобы не мешать движению, где скорость не может быть ниже 120 километров в час, мы втроём (шофёр за рулём) столкнули (благо под горку и сворот с автобана оказался рядом, да и движение уже было не такое интенсивное, как днём) нашу калеку - машину с обочины, и почти в полной темноте (аккумулятор тоже отказался работать) встали не вдалеке от каких-то аккуратненьких, с ещё светящимися в некоторых из них окнами, домиков на краю просторного поля, до которого смогла докатиться машина.

И лишь утром мы смогли на указателе у сворота с автобана прочесть название городка: «Brieslang»…

+++

Стояла вторая половина октября…

По мнению местных жителей, у которых мы брали воду для приготовления пищи, было необычайно холодно для их мест в это время года. Общались мы с ними, в основном при помощи жестов и нескольких немецких фраз, типа: «Гутен морген. Битте, ватер».

Ночью температура в машине, в которой было четыре стационарных спальных места, но не работал теперь подогрев, опускалась до минус восьми градусов Цельсия. И вылезать из тёплого спальника, и начинать готовить завтрак, никому не хотелось, хотя, по очереди, и приходилось каждому. Было такоё ощущение, что мы в своём фургоне привезли в Германию этот холод.

После завтрака – обычно это была овсянка, приготовленная на сухом молоке, на газовой плите тоже разместившейся в салоне, отчего сразу становилось теплее – ребята садились на велосипеды и объезжали автомастерские близлежащих небольших городков, в поисках «гуссен электродов» (электродов по чугуну), при помощи которых наш шофёр надеялся заварить трещину, напоминающую осьминога, образовавшуюся в корпусе коллектора машины. Поскольку новый коллектор нам достать пока нигде не удавалось из-за устаревшей модели нашего автомобиля. Искали ребята и некоторые другие запчасти, необходимые для дальнейшего движения на восток.

Обычно я оставался в машине один – реже с кем-нибудь вдвоём – в качестве сторожа. Хотя, вряд ли кто из местных жителей, рано встававших (когда мы ещё спали), рано ложившихся спать (когда мы ещё бодрствовали: ужинали, обсуждали итоги дня), мог бы позариться на наше добро. И все эти октябрьские дни, что мы стояли на приколе, я, после того как друзья уезжали, восседал на ровной поверхности плоской бетонной плиты, валяющейся на краю побуревшего поля (оказывается и в Германии можно обнаружить бесхозную, почти заросшую травой, бетонную плиту). На неё я ставил сиденье из кабины машины и в полном одиночестве – даже если я оставался на нашей стоянке не один, - согреваемый уже не очень тёплым октябрьским солнцем, писал, или дописывал уже начатые раньше, в Польше, Чехии или Франции, по дороге в Париж, стихи. Иногда мне удавалось написать два стихотворения в день. Невиданные для меня темпы. Ибо моя обычная норма два – три стихотворения в год.

И меня совершенно не тяготило это стояние на краю бурого поля. И, иногда, я даже, грешным делом думал: «Хоть бы они подольше искали все эти запчасти для нашего раритета германского автомобилестроения. Так пишется! Жаль только, что день уже короток. Темнеет рано…»

Так, в этом ознобе писания, прошло дней пять. Хотя подобная инерция сохранялась ещё несколько дней и потом, после того, как мы покинули это рыжее поле на окраине Brieslanga. Например, на территории Белецкого госпиталя нашей, тогда ещё не выведенной из Германии, Группы западных войск, тоже расположившихся под Берлином. И где нас так хорошо встретили соотечественники. Устроив баню, накормив борщом, снабдив бензином и кое-какой снедью на обратную дорогу. Так вот, там, в Белецком госпитале, где мы пробыли дня два, я написал свою единственную маленькую поэму: «Попутчица».

Но всё это было уже позже… А под Brieslangom, реанимировать машину нам помогли: сибиряк из Омска Конрад Бусс, которого товарищи по автомастерской, наверное, по инерции, звали Кондратом, и Франц Кресс, из Казахстана. «Русские немцы», не так давно переселившиеся в Германию.

Мы их нашли в какой-то очень отдалённой автомастерской, уже в другом городке, отстоящем от нашего наверное километров на пятнадцать. А они, узнав, что мы из России, нашли где-то новый коллектор для нашей старой колымаги, и другие запчасти, требующиеся нам, отказавшись при этом от денег, и пообещав, что следующим утром они на своих машинах доставят нам всё необходимое…

И действительно, на следующий день к нашему рыжему полю подкатили две новеньких «Ауди», из багажников которых наши новые знакомые – оба в одинаковых синих комбинезонах, извлекли всё, о чём мы их просили. И, наверное, в течение часа, устранили, вместе с нашим шофёром, все неполадки «Фольксвагена», выпуска пожалуй более чем десятилетней давности. Отчего и так трудно было в других автомастерских достать для него запчасти.

Когда машина была отремонтирована, мы перед прощанием одарили наших немцев (раз уж они отказались от денег) «Таёжным чаем» (которым нас, в свою очередь, одарила в виде спонсорской помощи перед началом экспедиции, Иркутская чаеразвесочная фабрика, тогда ещё работающая) и Улан – Удэнской говяжьей тушёнкой. Подаркам нашим, особенно «Таёжному чаю», они, кстати, очень обрадовались. И сообщили, что устроят сегодня вечером после работы пир.

- Жёны наварят макаронов с тушёнкой и заварят хорошего, крепкого чая, с сибирскими травами! – восхищались они.

Машина наша была, наконец, заведена. Её мотор теперь работал ровно, и гул его не напоминал теперь дыхание астматика при приступе удушья, как прежде. И казалось, она ждала теперь только нас, чтобы продолжить путь. Тем более что всё уже было загружено в неё заранее. Но мы всё ещё стояли возле неё. Обмениваясь с новыми друзьями рукопожатиями и говоря о чём-то несущественном.

- Может быть, и мы вам можем чем-нибудь помочь? – скорее по инерции, спросил я, когда уже всё, вроде бы, было сказано и все прощальные улыбки розданы. – Что-то сделать?

- Передайте привет Родине, мужики. – Так это по-русски прозвучало. - Ей сейчас нелегко. – Слишком серьёзно, для того чтобы быть шуткой попросил Франц. – И Сибири, - добавил Конрад.

- Ладно, передадим, - пообещали мы.

Наши машины тронулись в разные стороны. Мы на восток - на Берлин, а они на своих изящных, как лани «Аудио», на запад - на Ziestow, где живёт целая колония немцев из бывшего СССР…

+++

Я, хоть и запоздало, выполняю обещание.

-Привет тебе, Родина. От сибиряка Конрада Бусса и Франца Кресса из Казахстана.

Декабрь1993 года. Февраль 2013 года, Иркутск.

+++

Некоторые из написанных тогда стихотворений я предоставляю вашему вниманию.

Дни поздней осени туманны…

(И смуглы, аж до черноты).

И у моей подруги Анны

Сквозят осенние черты.

И в сумерках – из фиолета –

Я с грустию припомню вновь.

Как ярко полыхнуло лето.

Мгновенна как была любовь.

Осенняя моя подруга…

На кухне с Анной пьём чаи.

Она мне – про любовь, про друга…

Я ей – про беды про свои…

И вдруг, галантно распрощавшись,

Я в темь шагну. Исчезнув вновь.

Шепча под нос себе сонеты.

Про нереальную любовь.

Но, сам себе противореча, -

Я буду ночью вспоминать:

Как светел локон. Смуглы плечи.

Как широка её кровать!

19 октября (День лицея), Brieslang

+++

Сестра моя, Осень

На рыжем коне

Ты вновь прискакала

По звёздам ко мне.

Беспечен твой цокот,

Да труден твой путь…

Раскрасить леса,

Землю всю обогнуть.

Сестра моя, Осень.

Вся просинь и медь.

Как ты заставляешь деревья гореть!

Коралловы гроздья

Янтарны листы!

И мысли – спокойны,

Прохладны, чисты.

Франция, Бельгия,

Голландия, Германия

(20 октября, Brieslang).

Уважаемый читатель МГ! Поставьте, пожалуйста, отметку о своем впечатлении от прочитанного. А если вам есть что сказать более подробно - выскажитесь в комментрии!

• ПОНРАВИЛОСЬ

• НЕ ПОНРАВИЛОСЬ

• Расскажите об этом своим друзьям!