НА КАЛЕНДАРЕ
ЧТО ЛЮДИ ЧИТАЮТ?
2024-10-23-01-39-28
Современники прозаика, драматурга и критика Юрия Тынянова говорили о нем как о мастере устного рассказа и актерской пародии. Литературовед и писатель творил в первой половине XX века, обращаясь в своих сочинениях к биографиям знаменитых авторов прошлых...
2024-10-30-02-03-53
Неподалеку раздался хриплый, с привыванием, лай. Старик глянул в ту сторону и увидел женщину, которая так быи прошла мимо прогулочным шагом, да собака неизвестной породы покусилась на белку. Длинный поводок вытягивалсяв струну, дергал ее то влево, то вправо. Короткошерстый белого окраса пес то совался...
2024-11-01-01-56-40
Виктор Антонович Родя, ветеран комсомола и БАМа рассказал, что для него значит время комсомола. Оказывается, оно было самым запоминающимся в жизни!
2024-10-22-05-40-03
Подобные отказы не проходят бесследно, за них наказывают. По-своему. Как могут, используя власть. Об этом случае Бондарчук рассказал в одном из интервью спустя годы: «Звонок от А. А. Гречко. Тогда-то и тогда-то к 17:20 ко мне в кабинет с фильмом. Собрал генералитет. Полный кабинет. Началась проработка....
2024-10-30-05-22-30
Разговор о Лаврентии Берии, родившемся 125 лет назад, в марте 1899-го, выходит за рамки прошедшего юбилея.

Смирение скоро начнет убывать

16 Сентября 2015 г.

bunt

Является ли Россия республикой? С точки зрения руководящего сословия, это такой же малозначительный вопрос, как и вопросы о том, действуют ли у нас законы и выбираются ли должностные лица. Самое интригующее, что народ этим тоже не озабочен.

Этими днями мы могли бы, если бы захотели, отпраздновать очередную годовщину установления в нашей державе республиканского строя.

В 1917-м, в середине сентября по новому стилю, в России была официально упразднена монархия ("Считая нужным положить предел внешней неопределенности государственного строя, памятуя единодушное и восторженное признание республиканской идеи..., Временное правительство объявляет, что государственный порядок, которым управляется Российское государство, есть порядок республиканский, и провозглашает Российскую республику").

С тех пор при всех сменявших друг друга режимах в нашей державе сохранялась республиканская форма правления. Закреплена она и в 1-й статье действующей Конституции. Казалось бы, вот она – почти уже вековая, скрупулезно соблюдаемая национальная традиция, самая что ни на есть скрепа, которая так и просится, чтобы ее закрепили в памяти народной в качестве государственного праздника. Но, в отличие от Дня программиста, узаконенного в 2009-м президентским указом, и в нынешнем году весело отмеченном 13 сентября, Дня республики в российском праздничном календаре не существует.

Недосмотр? Нет. Никакого "единодушного и восторженного признания республиканской идеи" ни в верхах, ни в низах сегодня нет. Потомков династии Романовых весьма чтят за сам факт их дальнего родства с правившими некогда царями. Президента Путина охотно сравнивают с монархом, и это не считается обидным. На прямой вопрос: "Республика ли у нас?", рядовой россиянин, пожалуй, пожмет плечами. Как и на вопрос: "Федеративное у нас государство или унитарное?" Не все ли, мол, равно, и к чему эти формальности?

Последние пару десятилетий список "этих формальностей" неуклонно рос, и сегодня в нем, кажется, есть уже все государственные и общественные институции и установления. Ничего настоящего и некамуфляжного вокруг просто не осталось. За вычетом одного. Так сказать, системообразующего.

Социолог Александр Филиппов назвал наш строй "государством начальства". По-моему, эта формула гораздо полнее объясняет нынешнее российское общественное устройство, чем все замысловатые классификации, о которых спорят лучшие наши столичные и провинциальные интеллектуалы ("гибридный режим", "имитационная демократия" и т.д. и т.п.)

На смену общественному договору нулевых лет ("начальству – все, что оно хочет; простонародью – сытость") внедряется более жесткий и суровый договор десятых годов ("начальству – все, что оно сумеет ухватить; простонародью – только то, что оно захочет ему пожаловать"). Держава обеднела и поссорилась с внешним миром, и именно этот момент привилегированные сословия сочли подходящим для попытки внедрить утопию, к которой они давно тянулись, но раньше стеснялись открыто навязать народным низам. Теперь не стесняются.

Начнем с пустякового. Несколько дней назад подсанкционный певец и политик Кобзон уехал лечиться в Италию, получив в порядке исключения разрешение на въезд. Я не разделяю чувств тех, кто из-за этого негодует. Дело, в конце концов, гуманитарное. Раз есть деньги, пусть едет, куда хочет, и лечится. Интригует другое — публичность акции. Отъезжающий Кобзон открыто и с явным нажимом утверждал, что она совершается по высочайшей протекции ("Я благодарен Путину. Благодаря его вмешательству мне дали медицинскую визу"). И это совершается на фоне заявлений медицинских чиновников о нежелательности отправления рядовых граждан на лечение за рубеж и о том, что рассчитывать на казенную поддержку таких поездок не стоит даже в самых вопиющих ситуациях. Демонстративное проведение черты между "начальством", к которому безусловно принадлежит легендарный певец, и простолюдинами подразумевает уверенность, что эти самые простолюдины знают свое место и не обидятся. Или, по крайней мере, стерпят.

То же самое и с гримасами правосудия последних недель. Некоторым жаль, что Евгению Васильеву освободили, так и не дав ей по-настоящему посидеть. Мне — нет. В конце концов, она никого не убила, а людей с такими или гораздо большими провинностями, как у нее, тысячи, и никто их не сажает. Впечатляет не этот пример почти полной неподсудности человека из начальства, а совершеннейшая безнаказанность других, рангом повыше. Следствие вроде бы подступилось к заказчикам убийства Немцова и нападения на Кашина, а потом взяло и отступилось. И, опять же, — публично, у всех на виду. В "государстве начальства" подданные должны не только догадываться, но и видеть в упор, что законности нет ни для низших, ни даже для привилегированных. Есть только перетягивание каната, в котором побеждает тот начальник, который сильнее других.

250 лет назад в Англии публично повесили лорда, который убил своего слугу. У высших и низших классов там были совершенно разные права, однако законы чаще соблюдались, чем нет, и это давало низшим слоям шанс со временем добиться равноправия. Наше нынешнее правосудие такого шанса не дает. Оно вообще не нацелено на выполнение законов.

Так же, как наша избирательная система в сегодняшнем своем виде просто не приспособлена к тому, чтобы путем эволюции превратиться в свободные выборы. "Единый день голосования" напомнил, что выборность в "государстве начальства" – такая же условность, как и республиканизм, федерализм или правозаконность. Конкуренция за должности и кормления есть. Она даже обостряется по причине уменьшения национального богатства, которое можно пустить в раздел. Но это не политическая борьба, которая происходит вокруг общественно значимых решений. Это просто схватка за ресурсы, и притом схватка верхушечная.

Сенсационные выборы иркутского губернатора, на которых предстоит второй тур, ошибочно трактуют как всплеск демократии. Те, кого воодушевила относительная неудача действующего иркутского наместника Ерощенко, почему-то мало интересуются политическим смыслом его схватки с коммунистом Левченко. Может быть, потому, что этого смысла нет. Да, есть личная борьба за кресла. Есть борьба начальственно-коммерческих кланов. Но очень мало сверх того. Сергей Левченко – такой же абсолютно системный человек, как и его оппонент. Он тоже – "начальство", и очень давнее. В качестве депутата Госдумы он неотличим от тамошнего подавляющего большинства, которое по всем серьезным пунктам высказывается одинаково. Достаточно посмотреть, как он голосовал за "Закон Димы Яковлева" и за все прочее в том же духе, чтобы понять, насколько это примерный начальник и стопроцентный человек вертикали. Единственный, пожалуй, плюс в том, что Левченко за выборность городских мэров, повсеместно отменяемых президентской администрацией. Но и за этим стоит не народный демократизм, а оскорбленные чувства провинциальной номенклатуры, которую столичная бюрократия пытается выдавить из привычных вотчин.

Иркутская история из той же серии, что и весенняя калининградская сенсация. В мае, на муниципальных выборах в Балтийском районе, местная номенклатура, манипулируя марионетками-избирателями, провалила кандидатов губернатора Николая Цуканова. Никакого отношения к народоправству это не имело, как и состоявшееся только что триумфальное переизбрание самого Цуканова избирателями той же области на губернаторскую должность.

О том же повествует и неудача антисистемной Демкоалиции сначала в попытках выдвинуть своих кандидатов в нескольких регионах, а затем — в Костромской области, единственной, где их пустили на выборы. Не хочу участвовать в увлекательном споре о допущенных оппозиционерами агитационных ошибках и неубедительности их политической программы, хотя подозреваю, что и ошибок хватало, и программа была так себе. Но куда важнее искусственность самой ситуации, когда агитаторы вместе со своей программой приезжают из столицы и взывают к местным избирателям, в толще которых не сформировано никаких коллективных интересов и запросов на политические программы. И если ничего этого нет, а есть только вялое и неуверенное недовольство местной номенклатурой, то оппозиционеры ищут там, где не прятали, и ошибочно принимают брюзжание пенсионеров за народную волю.

Пока народ соглашается с приниженной ролью, которую ему сейчас предписывают совершенно открыто и безо всякого прежнего камуфляжа, выборы у нас могут быть только условностью. Только тогда, когда в защиту свободных выборов на улицы выйдут массы людей, они перестанут быть клановым междусобойчиком.

Гадать о запасах народной кротости можно без конца. Ее нельзя измерить. Однако можно приблизительно замерить хотя бы степень понимания людьми того факта, что они живут именно в "государстве начальства", а не в каком-то другом.

Преобладающая часть публики, как известно из опросов, выражает, хотя бы на словах, доверие Владимиру Путину. Но вот, как эти же люди отвечают на вопрос "Левада-центра": "Интересы каких слоев населения выражает, на ваш взгляд, Владимир Путин?" (можно было выбрать несколько вариантов). Первые четыре по популярности варианта – это начальство: интересы силовиков (42%), интересы олигархов (31%), интересы чиновников (28%) и интересы директорского корпуса (24%). Еще 23% опрошенных предположили, что он выражает интересы среднего класса, который опросная служба не совсем последовательно расшифровывает как "людей с доходами выше среднего". На сегодня люди, классифицированные по такому принципу, — тоже в большинстве своем мелкое начальство, от школьных завучей до полицейских офицеров низового звена. И только 16% опрошенных граждан считают, что Путин выражает интересы "всех без исключения", 14% — интересы "простых людей" и 7% — интересы интеллигенции.

Так что народ очень неплохо понимает, где живет. Но своими искренними или показными изъявлениями доверия не только вождю лично, но еще и премьеру, и правительству, и даже партии "Единая Россия" подает сигнал, что смиряется с системой и готов обитать на птичьих правах в "государстве начальства".

По мере того, как дела будут ухудшаться, смирение станет убывать. Первые признаки уже видны, и вряд ли этот процесс затянется на много лет. Система, которую соорудило для себя привилегированное сословие, не выглядит прочной. Главная опасность, которую несет в себе эта начальственная утопия, даже не в самой по себе ее тупиковости, а в том, что высшие классы дали себе зарок не искать выхода из этого тупика.

По инф. rosbalt.ru

  • Расскажите об этом своим друзьям!