ЖИЗНЬ НА ПЕНСИЮ
ПОДРОБНОСТИ
ДЛЯ ДУШИ
НА КАЛЕНДАРЕ
ОБЩЕНИЕ
ПАРТНЕРСТВО

Милый ворчун Евгений Весник
Денис Горелов, lgz.ru   
30 Января 2023 г.

Всю жизнь Евгений Весник играл степенных резонёров, посматривающих по-над очками на молодых горячих буревестников. Главврач при новаторе. Главбух при искателе. Главснаб при энтузиасте. Просто дедушка прожорливых внуков-сладкоежек. Плановик. Управдом. Профессор точных наук. Тысячи масок бывалого еврея – и все он играл, привередливо шамкая губами.

Милый ворчун Евгений Весник

Голос у него был дребезжащий, но сильный – как тогда говорили, с модуляциями. Этим голосом он озвучивал Мастроянни, Фернанделя и всех приземлённых учителей жизни нашего детского кино: Ёжика, Снеговика, Пишичитая и дяденьку милиционера. Короля в «Коте в сапогах» и Кота в «Псе в сапогах». Разве что не Сверчка в «Приключениях Буратино», потому что в «Приключениях Буратино» ему дали самого Папу Карло – так он и там брюзжал, что Буратино всюду суёт свой нос.

СССР 70-х видел его раз в квартал на канале для глухих в фильме «Это мы не проходили» (субтитрированных картин в стране было два десятка, и их потому крутили минимум трижды в год). Это была квинтэссенция весникизма, где он представал разом и начальником, и дедушкой, и вечным сионским мудрецом. «У вас есть дети?» – спрашивала его бойкая учителка-практикантка. «У меня уж внуки», – кряхтел Весник. «И вы ими довольны?» – «Да это какие-то маленькие негодяи! Я их не могу заманить никакими коврижками!» – сердился Весник, и это было так близко новорождённому городскому обывателю: и оторванным от родни отдельным жильём дедушкам, и внукам-негодяям (свидетельствую от негодяйского имени).

Мир ускорялся. Машины бибикали и мешали гулять. В зрелую жизнь вступали романтики послевоенных годов рождения. Их следовало предостеречь от необдуманных шагов и влепить двойку за домашнее задание. Это делали дедушки Весник и Плятт – только Ростислав Янович с меланхолией фаталиста, а Евгений Яковлевич – с ехидной надеждой, что хоть что-то дойдёт.

В войну командовал взводом арты. Попасть в тяжелогаубичную артиллерию было счастливым жребием: там был наибольший процент выживших. На всю послевоенную культуру был один десантник Чухрай, один пехотинец Алексей Смирнов и один флотский диверсант Поженян, все битые железом до полусмерти, – а остальные артиллеристы*. Ещё один повод для старческих нотаций пылким юношам: мы-то знаем, а вам не надо.

Ворчал он всегда ненадоедливо, любя и даже поощряя на дерзости. В фильме «Иностранка» бабушка-эмигрантка привезла внучку-француженку в Одессу припасть к родным камням. Внучка немножко пела и хотела показаться профессору вокала с песней Джони Митчелл «Сгораю от любви» (у нас ещё не знали, что Джони Митчелл женщина). Когда через год после снятия Хруща девочка низким дансинговым контральто врубила Darling, I love you – крыша поехала не только у зрителя, но и у аккомпанирующего ансамбля еврейских пионеров, которые наяривали на фоно и контрабасе ровно как в притонах Нью-Орлеана. Это был первый рок-н-ролл нашего экрана, и энтузиазм разошедшейся публики следовало унять. Профессор Весник поднял брови и сказал дежурные слова про твист как обтирание полотенцем и тушение ногой окурка – но видно было, как ему нравится и как хочется на вопрос девочки-матрёшки «Интересно, к чему зовёт такой танец?» ответить: «К тому, чтоб ты навсегда заткнулась, гнилая стукачка!» Но было ещё рано, и он только улыбался.

На заре карьеры сыграл множество прохвостов: расхитителей, шпионов, перерожденцев и строителей отдельно взятого коммунизма в родном украинском колхозе («Яблоко раздора»). В отрицательных ролях непременно носил усы и много со вкусом обедал. Яростно дрался с милицией в «Деле № 306». В «Следе в океане» был завербован врагом и в этом качестве надавал по мордам всем краснофлотцам, а с одним даже долго бился под водой: чувствовалась фронтовая подготовка.

Потом уже перешёл на пап, добрых докторов и директоров всего – от гастрономов и цирков до спорткомплексов и филармоний. Гневался. Запрещал. Предупреждал. В фильме «У меня есть лев» управлял цирком и держался за сердце, глядя, как лев катает мальчика по арене. Правильно делал. Пять лет спустя именно этот лев сожрал именно этого мальчика. Льва звали Кинг – громкая была история.

Часто ходил в жилетке: толстякам идёт.

Всему огромному народу был сварливым, но отзывчивым соседом – тем, с восьмого этажа. По будням гулял, церемонно раскланиваясь с дамами. По праздникам вспоминалось: этот милый ворчун – из тех, что «три державы покорил».

И на груди его светилась медаль за город Кёнигсберг.

* Конечно, это метафора. Например, десантником был Константин Ваншенкин, и многие другие из выживших писателей-фронтовиков служили не в артиллерии.

На нашем сайте читайте также:

По инф. lgz.ru

  • Расскажите об этом своим друзьям!

Тэги:

У нас есть похожие статьи и новости: