ИГ ждет бюрократизация или распад? |
03 Июля 2015 г. |
События "кровавой пятницы", когда в результате терактов в Тунисе и Кувейте, за которые взяло ответственность "Исламское государство" (ИГ), погибли около 70 человек, вновь напомнили о том, что цивилизованному человечеству рано или поздно придется что-то делать с этим квазигосударственным новообразованием. О том, почему ИГ перешло к террору за пределами контролируемой им территории, и какие варианты есть у Запада по решению его судьбы, в интервью "Росбалту" рассказала арабист, историк и политолог, доцент Высшей школы экономики Елена Галкина. – Ситуация на Ближнем Востоке явно зашла в тупик. На ваш взгляд, что дальше будет делать Запад с "Исламским государством" — договариваться или воевать? – Я считаю, что если мы говорим об этом новообразовании в том виде, в котором оно существует сегодня, то с ними договариваться невозможно. С людьми, которые практикуют массовые публичные казни, жестокость которых усиливается раз от раза, которые прибегают к террору, никто на переговоры не пойдет. Пока что они сознательно идут на радикализацию... – А зачем? – Последние теракты в Тунисе и Кувейте связаны с праздником — годовщиной создания ИГ... – Это они так празднуют? – На самом деле они так отмечают Рамадан. Их руководство объявило, что джихад — это в десять раз более благословенное дело, чем соблюдение поста, и соответственно, тот джихадист, который погибнет в священный месяц Рамадан, будет "вознагражден в десять раз больше, чем в остальное время года". Это цитата. То есть, если в обычных представлениях мусульман в Рамадан надо прекратить распри и войну, то у ИГ все наоборот. Представители "Исламского государства" вообще считают всех других мусульман неправильными, а правильными полагают только себя. Они ведут войну против всего мира, и прежде всего, против своих единоверцев. Абсолютное большинство погибших от их рук — мусульмане, как шииты, так и сунниты. – Значит, дело в такой трактовке ими Корана? – Не только. На их ожесточение последнего времени повлияли и недавние успехи курдов и бойцов Свободной сирийской армии (ССА), которые захватили два ключевых сирийских населенных пункта — Тель-Абьяд на границе с Турцией и военную базу Айн-Исса в 50 километрах от "столицы" ИГ города Ракка. Это очень болезненные потери для "Исламского государства", потому что через границу с Турцией шла контрабанда, поставки оружия. Курдам и бойцам ССА в этих операция воздушными ударами помогала и западная коалиция. Соответственно, ИГ считает, что такими терактами, как в Тунисе, в мечетях Кувейта и Саудовской Аравии, они дестабилизируют своих врагов. Вообще, теракты в Тунисе и Кувейте — это такие символические акции. – А при чем тут Тунис и Кувейт? – Эти две страны в мусульманском мире считаются самыми прозападными, прогрессивными. Тунис — это удачный опыт "арабской весны", образец открытости, свободы слова и других ценностей западной демократии, он считается в этом равным передовым европейским странам. По этим критериям в Западной Европе Тунис котируется выше, чем, например, Греция или Сербия. Кувейт — самая открытая страна Персидского залива, здесь самое лучшее в регионе положение женщин, наиболее простые условия ведения бизнеса. Теракты в Тунисе и Кувейте это такое послание Западу: если вы будете нас трогать, мы разрушим все, что вы здесь делаете. Конечно, в Тунисе не все так просто. У страны непростое прошлое. Там, естественно, были радикальные исламистские движения. Однако лицо тунисского политического ислама — партия "Ан-Нахда" — стоит на позициях исламской демократии и прекрасно вписалась в политический процесс. Об исламистских группировках в этой стране вроде бы забыли, но многие их представители уехали воевать за "Исламское государство" и сейчас в Ракке, например, очень много бойцов из Туниса. Вряд ли теракты в Тунисе убедят местных мусульман присоединиться к таким действиям. Согласно опросам, тунисцы в большинстве своем считают религию частным делом человека, что ближе к ее европейскому пониманию. Умеренные исламисты проиграли там последние парламентские и президентские выборы 2014 года, и теракты не послужат усилению исламистов никак. Другое дело, что они ударят по туристическому бизнесу, что для Туниса, во многом живущего за его счет, может быть очень болезненно. – Какие еще задачи ставит сейчас перед собой ИГ? – "Исламское государство" расширяет сферу влияния. Если они продвигаются сейчас на территорию, контролируемую Свободной сирийской армией, это не значит, что они борются именно с ней, они просто захватывают новые территории, расширяют свое государство за счет других мусульманских стран, которые они считают вероотступниками. Это их задача сейчас. А теракты, которые мы наблюдаем, это метод устрашения западной коалиции, но не самоцель. – А почему ИГ так наседает сейчас на курдов? – Курды, как сирийские, так и иракские, это вопрос границ ИГ. Борьба "Исламского государства" с иракскими курдами для исламистов была менее успешной, чем с сирийскими, потому что в иракском Курдистане около 200 тыс. вооруженных бойцов, а в Сирии у курдов под ружьем только около 60 тыс. человек. После того, как в июне 2014 года ИГ захватило двухмиллионный иракский город Мосул, расположенный недалеко от курдской автономии, курды мгновенно мобилизовались, укрепили границу своей автономии за два-три дня, причем не просто укрепили, но и расширили ее за счет территории нефтяных полей (в частности, Киркукского месторождения, одного из крупнейших в мире), о чем они давно мечтали. Раньше им эти территории не отдавали, но в тот момент иракское правительство показало себя недееспособным. На сегодня у ИГ отношения с иракскими курдами выстраиваются в духе известной песни: "кот уважает пирата, пират уважает кота", а точнее, один кот уважает другого. Через иракских курдов в Турцию, вплоть до ноября прошлого года, например, шла нефть ИГ. С другой стороны, курды, если что, будут защищать свою территорию, будут помогать силам западной коалиции, иракской армии, но ложиться за них костьми, не будут. – Простых ходов на Ближнем Востоке, похоже, уже не осталось. – Там идет война. В том числе, и между политическими образованиями, переживающими процесс становления своей государственности. Пока ИГ не внедряется на территорию иракского Курдистана, пока оно осваивает суннитские территории Ирака и Сирии, оно не выступает прямым врагом курдов. Конечно, когда ИГ резало езидов, родственных курдам этнически, курды на это реагировали, но в меру. – А что с сирийскими курдами? – В отличие от иракских курдов, имеющих нефтяные месторождения, у сирийских главное богатство — это их земля, идущая вдоль границы с Турцией. Если они не контролируют эту границу, то им нечего есть. Это транзитная территория, на которой нет ни нефти, ни промышленности. "Исламское государство" контрабандно торгует нефтью и с Ираном, и с Турцией. Эта нефть проходит по каким-то территориям... – Но вернемся к проблеме существования "Исламского государства". Рано или поздно мировому сообществу придется решать, что с ним делать. – Это протогосударственное формирование существует уже больше года. У людей там уже есть местные удостоверения личности, они анонсировали появление своей валюты, начеканили золотых динаров и серебряных дирхемов. У них уже есть своя налоговая служба, учебные заведения, администрация, вертикаль управления и, главное, население, которое их поддерживает. Степень этой поддержки мы пока, естественно, оценить не можем, но, тем не менее, она есть. Они делают какие-то преференции для бизнеса, раздают земли и собственность тех, кто уехал, у них обязательный закят — налог в пользу бедных. То есть, там есть не только ужасы, но и некие привлекательные моменты для людей. Они создают некую социальную подушку, поэтому местное население будет ИГ защищать. В связи с этим никакие ковровые бомбардировки этого новообразования, как мне кажется, невозможны, это было бы негуманно. – Тогда какие остаются варианты? – Если мы посмотрим на историю разных протогосударственных образований, которые становятся государствами, то увидим, что вслед за, условно говоря, "большевиками", приходят люди в костюмах, бюрократы, пусть и жестокие, но которые уже могут вести какие-то переговоры. Такое политическое образование, основанное на харизме, неизбежно будет бюрократизироваться. Другого выхода нет — либо бюрократизация, либо распад на какие-то разбойные феодальные княжества. Если оно распадется, то победить их не составит труда, если бюрократизируется, то тут наиболее очевидный выход — консервация его в тех границах, в которых оно есть, с постепенной ликвидацией его лидеров, если они не превратятся во что-то более договороспособное.
|
|