«Жизнь — качели, у Шолохова в романе это грандиозно показано» |
07 Декабря 2015 г. |
[sigplus] Критическая ошибка: Папка галереи изображений TXTS/2015/07-12-tihii-don1 как ожидается будет относительно пути базовой папки изображений, указанной в панели управления. На телеканале «Россия-1» завершился показ экранизации «Тихого Дона». В дни премьеры «Культура» встретилась с исполнителем главной роли Евгением Ткачуком. культура: Как выдержали 10-месячный съемочный марафон в чистом поле? Ткачук: Все решала подготовка. Каждый день начинался с четырехчасового грима — это было что-то вроде инициации и ритуала, момент перехода. Пока клеили мелеховский нос, засыпал в кресле. И шел на площадку уже казаком... Главное — не подводили коллеги, это очень важно. Всем был дорог и близок шолоховский роман, ребята понимали: такие роли дается сыграть лишь раз в жизни. культура: Как работали над образом? Ткачук: В театре артист живет на общем плане — он должен менять характер игры, чтобы не терять контакта с залом. А в кадре главное — поиск собственных мотиваций. Если не решаешь внутреннюю проблему, становишься неинтересен. То, что цепляет душу, неизбежно «зеркалится» зрителям. Я старался быть честным и предельно конкретным в каждой сцене. Шолоховский герой не разбрасывается словами, и уж если говорит, то от сердца. Было важно сберечь внутреннюю правду. Мы тщательно разбирали текст на предварительных читках, но режиссерских установок «а попробуй-ка найди это или то» ни тогда, ни в поле не звучало. культура: Не боитесь навсегда остаться для зрителей Григорием Мелеховым? Ткачук: Для меня подобный вопрос не стоял, а если так, то и слава Богу! культура: Заметно, что в «Тихом Доне» Ваш герой существует по иным правилам, чем окружение. Даже в эпизодах с Аксиньей Григорий чуть-чуть, да не с ней... Ткачук: Верно. Для меня было важно смотреть за краешек кадра. Мелехов — прежде всего человек судьбы, в некотором роде заговоренный: знает наперед, стоит ли переть на рожон или переждать атаку. культура: Инстинкт благородного хищника? Ткачук: Казацкая чуйка. Григорий старается жить по правде, только нигде ее не находит. Вроде все обо всем договорились, и тут же вновь мир рассыпается. Да как же так — всюду клин? Где справедливость? Он один готов стоять за общество, в котором брат идет на брата — каждый со своей правдой. Люди мельчают, становятся заложниками чужих интересов. А у него интерес один: увидел Аксинью — на душе полегчало, попал на войну — опять двадцать пять. Жизнь — качели, у Шолохова в романе это грандиозно показано. культура: Метания между белыми и красными зарифмованы с роковой любовной страстью. Ни счастья, ни угла для Григория с Аксиньей нет. Этот факт определяет мелеховскую бездомность и неприкаянность... Ткачук: Да, тут есть и обреченная любовь, и неутоленная страсть. Люди ходят по жизни кругами, то пересекаясь, то натыкаясь друг на друга. Рост человека в чем заключается? Чтобы найти свой путь, следует преодолевать самого себя как препятствие. культура: А может быть, дело в том, что Мелехов чересчур привязан к Дону? Оторвался бы от корней — встретил мощного революционного лидера и пошел за ним в огонь и в воду. Ткачук: Никуда бы он не делся, в конце концов свернул бы с этой дороги. культура: Тут просматривается любопытный задний план. Начиная сниматься у Урсуляка, Вы завершили работу над двумя версиями «Бесов». В сериале Владимира Хотиненко сыграли тишайшего Шатова, в авторской картине Романа Шаляпина — неистового Верховенского. Ткачук: Неумышленное совпадение. Мы начали снимать за два года до Хотиненко и закончили позже. культура: Тем не менее Ваш звероподобный Петр Степанович завербовал бы буйного Григория Пантелеевича? Ткачук: Да уж, мимо не прошел бы. У Достоевского на месте Мелехова оказывается Шатов — и Григория так же «шатает». Он никак не может понять: как же так, идем погибать за правое дело, а губим невинных... За что воюем? За право на убийство? Сначала ты выбираешь путь, затем он выбирает тебя, и выйти из игры на таких уровнях невозможно: свернешь в сторону — свято место немедленно займет кто-то еще, а тебя — в расход... Эту страшную тему первым затронул Велимир Хлебников, научившийся математически рассчитывать пространственно-временные координаты общественных беспорядков. Он спешил на место происшествия, пытался успокоить толпу. культура: Экранизация Урсуляка внушает иллюзию: если бы не перебаламутивший народ 17-й год и кровавая Гражданская война, мы так и жили бы в «золотом веке»... А может быть, причина краха исторической России была проще: время деревенских кончилось, настало время городских, и Мелехов попал как кур в ощип, потому что не слинял с Дона? Ткачук: Нет. Потому что восстал против истребления своего народа и, пролив кровь, не смог переступить через нее. И, что еще страшнее, остался в одиночестве. Для казаков служба царю была религиозным долгом. Монарха свергли при полной поддержке всех слоев образованного общества. Из донцов вынули дух, и все озверели. Устояли единицы, подобные Мелехову, но их это не спасло. Чем больше Григорий понимает, тем яростнее перемалывают его жернова. Помните, прежде чем зарубить матросов, он стоит перед своим полчищем: вперед, шашки наголо! Ринулся в атаку и, пока летел, заметил, как небо над ним закрыла черная туча, а кромка света — метрах в пяти. И, забыв куда скачет, понял: во что бы то ни стало надо успеть туда. Успел, обернулся: все ли видят, как он вырвался из тьмы? А войско на месте — никто не двинулся... И он застыл, и туча обратно его заволокла, и в нем душа перевернулась: да что ж это, так я один? Начал рубить матросов — не мог остановиться. Обессилел, рухнул с коня на руки казакам, зарыдал: да убейте же меня, я больше не могу! Это апофеоз романа и моего образа — геройства и оголтелости, света и тьмы. Важно вырваться, высветиться... В такие мгновения ощущаешь себя титаном, способным перевернуть мир. культура: И делаешься смертельно одинок. Ткачук: Да, но в этот миг видишь всех очень ясно, понимаешь, прощаешь. Люди-то не поскакали за Григорием на пулеметы. А он знал, что пули не в него летят — потому что всей верой, всей правдой рвался вперед. культура: И Вам открылся новый горизонт? Ткачук: Да. Я задумал совершить революцию. культура: Какого рода? Ткачук: Революцию духа. Хотелось бы собрать единомышленников, создать передвижной конный театр и предпринять паломничество в глубь России. Идти три-четыре месяца — от донских степей до Омска — останавливаться в крупных городах. Давать спектакли, собирать попутчиков, аккумулировать коллективную творческую энергию, обретать язык для молитвы в форме новой народной песни, которая должна зазвучать в конце «крестного хода». культура: Разделяя любовь к лошадям, замечу, что противно, когда их заставляют бегать по кругу, как собачонок. Они должны стать не только тягловой силой, но и актерской труппой? Ткачук: Именно. Это животные очень честные, откровенные, при правильной дрессуре способные на удивительные вещи. Пока в моем театре «служат» три коня, они стоят в станице Вёшенской. А чтобы достичь определенной энергетики, нужно не менее двадцати пяти. культура: О чем собираетесь помолиться в Омске? Ткачук: О том, чтобы все были счастливы. {gallery rows=4 cols=1 width=290}TXTS/2015/07-12-tihii-don1{/gallery} *** Дарья Урсуляк — Наталья Мелехова: «Боюсь, скажут: понятно, как она тут оказалась...»Корреспондент «Культуры» также пообщался с 26-летней актрисой Дарьей Урсуляк, сыгравшей жену Григория Мелехова Наталью. культура: Приглашение в картину было неожиданным? Урсуляк: Нет, но никак не предполагала, что отец все-таки доверит мне эту роль — все висело на волоске до первых съемочных дней. культура: Образ тяжело давался? Урсуляк: Папа много рассказывал про верность и веру, всепрощение, любовь... Но на площадке это почему-то мало помогало — шолоховская Наталья до сих пор остается для меня загадкой. Согласитесь, скучно играть вялую брошенку, которая ходит по Дону и рыдает. Мне кажется, куда интереснее показать любовь — она действенная. Наталья создана для счастья, дома, семьи, труда, но этого у нее нет, и все делается безразличным. А дальше? Я шла от самоуважения и внутренней борьбы: что-то цельное, большое должно быть в женщине, сумевшей вынести столь горькую судьбу. Мне помогал Женя Ткачук, образ, который он создал. Жаль, что у Натальи и Григория так мало сцен. культура: Жалели Мелехова? Урсуляк: Конечно, жалость и любовь для меня — смежные чувства. культура: Представляется, что и без Аксиньи жизнь Григория с Натальей не заладилась бы. Урсуляк: Думаю, если бы Мелехову дали свободу и оставили в покое, он мог быть счастлив с Аксиньей. Но не с Натальей. культура: В фильме две темы: гибель казачьего сословия и семьи. Последнее представляется более актуальным. Сегодня ячейка общества тоже переживает трудные времена? Урсуляк: Я это чувствую, но меня окружают люди глубоко преданные, они живут и работают для родных. Но и у них есть непреодолимые противоречия. Все мыслят по-разному, это нормально. Надо просто быть добрее друг к другу. культура: Возможно, Наталья стремилась вырваться из дома, веря, что ее жизнь может сложиться счастливо... Пошла за Мелехова потому, что он был от нее далек, сложен, драматичен. А за что современные девушки любят мужчин? Урсуляк: Раньше больше ценила интеллект, сейчас — доброту, хотя без мозгов это страшная сила... У Натальи все по-другому — она не рефлектирует. Она цельная, щедрая, плодоносная, честная, земная. А огневым ребятам — Аксинье и Григорию — нужны страсти-мордасти. культура: Вы чувствовали, что режиссер в Вас не разочаровался? Урсуляк: Косвенно. Оператор Михаил Суслов шутил, что после премьеры проснусь знаменитой. У нас была удивительная атмосфера — мы говорили, размышляли, разбирали роман на читках. В итоге спустя три месяца на съемки пришли люди с «размятыми» ролями. Все понимали — играть надо, как в последний раз. культура: Не страшно навечно остаться шолоховской Натальей? Урсуляк: Мои страхи другого уровня. Боюсь, скажут: ага, ее фамилия — Урсуляк, понятно, как она тут оказалась... культура: Люди и кони в сериале — особая, завораживающая песня. Урсуляк: Испытывала гордость, видя, как гарцует Женя. Ребята тянулись за ним, не отставали. Если артистам дается хорошее, они раскрываются и умеют быть благодарны. Когда человек понимает, что занимается фигней, начинает искать свой вагончик и голосить: почему здесь так душно?! У нас такого не было — все выкладывались на совесть. культура: Актер — зависимая профессия? Урсуляк: Ровно настолько, насколько ты позволяешь себе зависеть. Как и любая другая профессия. В театре большой талант вытягивает даже безнадежную постановку — главное, чтобы было, что делать. Не люблю играть вполсилы. Пока мне везет — выхожу в образе Джульетты, всякий раз умираю на сцене и не понимаю, почему в самом деле не умерла. культура: Кто для Вас икона большого стиля? Урсуляк: Роми Шнайдер. Женщина, на которую могу смотреть часами. Вроде бы ничего особенного, но в ней столько теплоты и жизни. культура: А из актеров? Урсуляк: В отличие от женской, мужская красота для меня раскрывается в динамике. С детства люблю Роберта Редфорда и Вячеслава Тихонова. культура: Если бы добрый волшебник предложил на выбор сильную драматургию, гениального партнера или отзывчивый зал, Вы бы предпочли... Урсуляк: Талантливого режиссера. По-моему, мне везет на встречи с режиссерами — благодаря им у меня внутри происходят невероятные, радостные вещи, очень интересные открытия. Речь не о шаманстве, а воле, против которой нет ни ходулей, ни защиты. Быть вне себя — довольно страшное состояние, но это дорога к чему-то настоящему. Когда ты стоишь перед залом — голый, бездарный, потерянный, напуганный, грязный, но абсолютно счастливый... {gallery rows=3 cols=1 width=290}TXTS/2015/07-12-tihii-don2{/gallery}
Тэги: |
|