«Украина за сто лет так и не прочла Булгакова» |
10 Апреля 2015 г. |
Михаил Пореченков - о театре, кино и жизни. МХТ имени Чехова и редакция «Труда» — соседи, в трех шагах друг от друга. Но с Михаилом Пореченковым мы встретились не в Камергерском переулке, а в Калуге, где актер представлял свой театр в проекте «Театральная провинция» благотворительного фонда «Мир и гармония». И чего бы ни касался разговор — театра, кино или политики, — мы так или иначе возвращались к вопросу: по силам ли сегодня искусству по-настоящему объединять людей? — Что подвигло МХТ на участие в проекте онлайн-трансляций, ведь потеря зрителя ему не грозит? — Давайте вспомним, что Московский художественный создавался как общедоступный театр, это слово и в название было включено. Где-нибудь в Австрии или во Франции можно сесть в машину, махнуть на спектакль в соседний город или даже в столицу. У нас это проделать весьма затруднительно, даже если живешь в Московской или Ленинградской области. А если на другом конце страны? Цены на билеты — отдельная тема, тоже весьма болезненная. А тут ты в родном городе приходишь в кинотеатр и смотришь спектакль вместе с теми, кто сейчас сидит в театре. — Но ведь всех желающих один кинозал все равно не вместит. — Калуга — это только первая ласточка. Постепенно такие трансляции наладят и в райцентрах, и в городках поменьше. Клубы, школы и библиотеки-то есть везде. Так что «Театральная провинция» намерена расширяться: начнут с Центрального федерального округа, а там со временем, глядишь, и до Калининграда с Владивостоком доберутся. — Получается, что онлайн-трансляция станет суррогатом традиционных гастролей? — Гастроли уже давно для любого крупного театра — мероприятие запредельно сложное. А сейчас и подавно. Ведь везти нужно не только актеров, но и осветителей, монтировщиков, костюмеров... Плюс костюмы и декорации. Сколько найдется в провинции театров, на сцене которых они смогут уместиться? Не так давно МХТ был на гастролях в Швейцарии, так продюсеру не без труда удалось выбить у организаторов сцену театра оперы и балета, поскольку ни на одну драматическую сцену они просто не влезали. Вот и получается, что лучше онлайн-трансляция, чем вообще никак. К тому же это не разовая акция — показали один спектакль и забыли. Составлена целая программа еженедельных трансляций, в которую вошло почти два десятка спектаклей — не только наших, но и «Современника», и другие театры готовы присоединиться. — И все-таки жаль, что с магической атмосферой театра зрителям придется попрощаться. — Отнюдь, даже есть одно несом-ненное преимущество. В театре вы видите происходящее на сцене только с одной точки, да еще и, скорее всего, издалека. А трансляция идет с нескольких камер, в том числе дающих такой крупный план, какой и из первого ряда не всегда увидишь. А сколько людей у нас в стране за последние годы просто забыло о том, что существует на свете театр? И сколько людей в силу самых разных обстоятельств не может приехать в Москву, а даже и приехав, не может позволить себе покупку театральных билетов... — Вы хотите сказать, что это попытка хотя бы отчасти восстановить социальную справедливость? — В определенном смысле — да. Можно упрекать Москву в том, что она живет лучше, чем остальная страна. А можно поделиться со страной тем, что Москва имеет. Надо ведь не просто кричать «Россия, вперед!», а дело делать, чтобы страна вперед двигалась. Аккуратно и добросовестно, по мере своих сил памятуя, что рано или поздно каждому из нас придется держать ответ за то, что и как мы успели сделать. — Перед Богом и людьми? — И своими детьми, внуками, правнуками. Страну-то мы им передадим. — Как у Булгакова. Один вздыхает: «Была у нас Россия — великая держава», а другой уверен: «И будет!» — А вы знаете, что еще в 2004-м, во время «оранжевой революции», нас не пустили в Киев с «Днями Турбиных», которые вы сейчас процитировали... — ...и вы сыграли их только в Одессе. Я была на том спектакле. Полковник Тальберг вышел на сцену в оранжевом шарфике. — А сейчас спектакль вообще запрещен на Украине. Так «незалежная» Булгакова за сто лет и не удосужилась прочесть. А следовало бы! У Михаила Афанасьевича на многие вопросы ответы найти можно. Если читать внимательно. «Все схлынет, как лед, и только труп останется на земле лежать. Кто за это ответит — непонятно». Мы «Дни Турбиных» в Севастополь привезли сразу после присоединения Крыма, чтобы они знали, что их в родной гавани ждали. Как зал среагировал на фразу «Тихо, вежливо идут!», я вам передать не могу. История идет по спирали, повторяясь на разных уровнях. — Вы этим летом в Крыму были на съемках. Как впечатления? — Возвращается к нормальной жизни. Но по волшебству, само собой это не произойдет. Вот кино там возродить стараются. Мы снимали такую красивую рождественскую историю. Режиссер Виталий Павлов — он родом из Крыма — замечательную команду собрал. Оператором Николай Николаевич Немоляев был — тот, что «Обыкновенное чудо» и «Покровские ворота» снимал. Атмосфера на площадке была непередаваемая. Мы себя действительно одной страной ощущали. — Михаил, вы вот так вдохновенно все про единую страну говорите, а деятели искусств все новые поводы для противостояния подбрасывают — недавно о «Левиафане» спорили до хрипоты, теперь о «Тангейзере». — В «Левиафане» ничего особо крамольного я не увидел. Видение страны отдельно взятым художником, даже очень талантливым, на глобальный имидж страны не влияет. Не думаю, что стоило так уж акцентировать внимание на этом фильме. С «Тангейзером» история другая. Там исковеркана классика. Художник имеет право на интерпретацию, но если она входит в жесткое противоречие с теми идеями, которые закладывал в свое произведение автор, художник нечестен, оставляя на афише имя автора. Есть собственное видение какой-то проблемы — пиши свое либретто, приглашай композитора, набирай исполнителей — желающие выйти на сцену топлес найдутся, да и обнажиться полностью, думаю, тоже. Вон хоть Наташу Королеву с Тарзаном пригласить. И самовыражайтесь как угодно. Только не за государственные деньги. Хотите эпатировать — ищите тех, кто готов этот эпатаж оплатить. Оскорблять чувства людей нельзя. Мы знаем, к чему это приводит — «Шарли Эбдо», разрушенные памятники в Ираке... — Но как это все регулировать? Не цензуру же вводить! — Административно творческий процесс регулировать нельзя, в юридические нормы он не вписывается. Запретительные меры — самые губительные для искусства. Надо искать какие-то иные формы. Это непросто, но искать все равно нужно.
|
|