Революционный романтик

"Нас водила молодость
В сабельный поход,
Нас бросала молодость
На кронштадтский лед..."

120 лет исполнилось со дня рождения легендарного советского поэта и переводчика Эдуарда Георгиевича Багрицкого. Критики называли Багрицкого самым заметным представителем романтического направления советской поэзии.

Эдуард Багрицкий, по рождению Дзюбин Эдуард Годелевич, появился на свет 4 ноября 1895 года в Одессе, в религиозной еврейской семье. Отец – Годель Мошкович, служил приказчиком в магазине одежды. Мать поэта – Ита Абрамовна, была домохозяйкой. Слыла фантазёркой, необычное для еврея имя Эдуард было выбрано по её инициативе. Семья была вполне обеспеченной, во главе всего стояли практичность и здравый смысл. Отец хотел, чтобы единственный наследник занялся торговлей или ещё каким-то солидным делом, а поэтому заплатил за учёбу Эдуарда в частном училище. Сначала всё было неплохо, но постепенно мальчик потерял к учёбе всякий интерес, усидчивости ему не хватало. Его раз за разом оставляли на второй год, учебники он распродавал, и дело кончилось исключением. После этого Эдуард учился на землемерных курсах, но по профессии потом никогда не работал.

Романтик

Будущий поэт был далёк от реальности: он мечтал о дальних странах, море и путешествиях. Но крепким здоровьем Эдуард никогда не отличался – с девятилетнего возраста его мучила тяжёлая астма. Он не мог даже подняться по лестнице без одышки. Плавать он тоже не научился, несмотря на то, что вырос около моря.
Эдуард Багрицкий стихи писать начал рано. В этих ранних стихах было подражание Гумилёву и Роберту Стивенсону. Каравеллы, пираты и романтика далёких стран занимали внимание молодого поэта в первую очередь. Уже в 1913–1914 гг. в альманахе «Аккорды» были напечатаны его первые творения. Автор подписывался как Эдуард Д.
С 1915 года под псевдонимом «Эдуард Багрицкий», «Деси» и «Нина Воскресенская» поэт начал публиковать в одесских литературных альманахах «Авто в облаках», «Серебряные трубы», в коллективном сборнике «Чудо в пустыне», в газете «Южная мысль» свои неоромантические стихи.
Вскоре стал одной из самых заметных фигур в группе молодых одесских литераторов, впоследствии ставших крупными советскими писателями (Юрий Олеша, Илья Ильф, Валентин Катаев и другие). Багрицкий любил декламировать собственные стихи перед молодёжной публикой.

Революция

Весной и летом 1917 года Эдуард Багрицкий работал в милиции. А накануне революции, в октябре 1917 года, добровольно отправился на персидский фронт. Он служил делопроизводителем в Восточно-персидском 25-м врачебно-питательном отряде Всероссийского союза помощи больным и раненым, участвовал в персидской экспедиции генерала Баратова.
Октябрьскую революцию Эдуард Багрицкий встретил восторженно, со свойственным его характеру романтизмом.
Поэт вернулся в Одессу в феврале 1918 года. Добровольно вступил в Красную Армию и был направлен в Особый партизанский отряд имени ВЦИК. С апреля 1919 года он, служа инструктором политотдела отряда, писал агитационные стихи, воззвания и листовки. Фронтовой агитатор Багрицкий участвовал в ликвидации «верблюжских полков» атамана Григорьева, боролся с махновцами. Одновременно он печатал свои произведения в одесских газетах и сатирических журналах. Его волновали вольнолюбивые и мужественные люди, прекрасные образы которых он описывал в таких произведениях, как «Тиль Уленшпигель», «Голуби», «Трактир».
С мая 1920 года как поэт и художник работал в ЮгРОСТА (Южное бюро Украинского отделения Российского телеграфного агентства), был автором многих плакатов, листовок и подписей к ним. Сохранилось до наших дней 420 его графических работ.Публиковался в одесских газетах и юмористических журналах под псевдонимами «Некто Вася», «Рабкор Горцев».
Кроме того, Багрицкий читал лекции о поэзии для рабочих, вёл занятия в литературном кружке.
Об эрудиции Багрицкого ходили легенды, его феноменальная память хранила тысячи поэтических строк, которые он читал наизусть, причём настолько талантливо, что у слушателей на глаза наворачивались слёзы.
Одним из первых Багрицкий отметил талант многих молодых поэтов. К нему буквально ломились начинающие авторы с просьбой выслушать и оценить их стихи.

Легенда

Биография Багрицкого напечатана в советских учебниках литературы, энциклопедиях, статьях. Но далеко не каждому известно, что некоторые эпизоды появились во многом благодаря самому поэту. Революционный романтик приложил усилия, чтобы создать тот образ, который остался потом в истории.
Причём романтическая легенда настолько плотно срослась с реальностью, что даже близкие друзья уже путались, где настоящий Багрицкий, а где придуманный. А фантазия у Эдуарда Георгиевича была богатая.
В 1923 году, во время переписи населения, на вопрос, какой он владеет специальностью, Багрицкий ответил переписчику, что он канатоходец и скрупулёзно поведал о «нелёгкой доле ходока по проволоке». В 1929-м, получая новый паспорт, поэт проставил себе в графе «национальность» – чех. В 1930-м долго рассказывал друзьям о путешествии по Африке, где он участвовал в сафари. В 32-м... «заболел» – поэтом овладела внезапная немота. Он перестал разговаривать и объяснялся жестами на языке глухонемых. Затем сурдоперевод ему надоел, и Багрицкий заговорил.
Даже внешность поэта не соответствовала его истинному состоянию. Вот как описывает своего друга Валентин Катаев в своей книге, посвящённой литературной жизни того времени, «Алмазный мой венец»: «Его руки с напряжёнными бицепсами были полусогнуты, как у борца, косой пробор растрепался, и волосы упали на низкий лоб, бодлеровские глаза мрачно смотрели из-под бровей, зловеще перекошенный рот... обнаруживал отсутствие переднего зуба. Он выглядел силачом, атлетом. Даже небольшой шрам на его мускулисто напряжённой щеке — след детского пореза осколком оконного стекла — воспринимался как зарубцевавшаяся рана от удара пиратской шпаги. Впоследствии я узнал, что с детства он страдает бронхиальной астмой и вся его как бы гладиаторская внешность — не что иное, как не без труда давшаяся поза».

 Отец и сын

Эдуард Багрицкий был женат на Лидии Густавовне Суок. У них был сын Всеволод, тоже ставший поэтом. Багрицкий-старший воспитывал сына по-спартански: в двенадцать лет Сева владел огнестрельным оружием, переплывал Москву-реку, в четырнадцать лет ходил на лыжах босиком.
Всеволод Багрицкий – поэт и военный журналист не дожил и до двадцати: погиб 26 февраля 1942 года под Ленинградом. Лидия Густавовна узнала о смерти сына в лагере: её арестовали в 1937 году, а на свободу она вышла только в 56-м.

Москва

В 1925-м году Багрицкий с семьёй переехал в Москву. Здесь он создал известнейшую свою поэму «Дума про Опанаса», в которой звучит тема верности революции.  В 1928 году у него вышел сборник стихов «Юго-запад». В него вошло одно из лучших стихотворений «Контрабандисты», в котором воспевались Чёрное море, «бездомная молодость» поэта, его способность «выстрелом рваться Вселенной навстречу». Есть песня, написанная на эти яркие романтические стихи. Второй сборник, «Победители» – о трудовой романтике первых пятилеток, появился в 1932 году. В этом же году поэт написал знаменитую поэму «Смерть пионерки», которую знали наизусть советские школьники.

Смерть пионерки

Грозою освеженный,
Подрагивает лист.
Ах, пеночки зеленой
Двухоборотный свист!

Валя, Валентина,
Что с тобой теперь?
Белая палата,
Крашеная дверь.
Тоньше паутины
Из-под кожи щек
Тлеет скарлатины
Смертный огонек.

Говорить не можешь -
Губы горячи.
Над тобой колдуют
Умные врачи.
Гладят бедный ежик
Стриженых волос.
Валя, Валентина,
Что с тобой стряслось?
Воздух воспаленный,
Черная трава.
Почему от зноя
Ноет голова?
Почему теснится
В подъязычье стон?
Почему ресницы
Обдувает сон?

Двери отворяются.
(Спать. Спать. Спать.)
Над тобой склоняется
Плачущая мать:

Валенька, Валюша!
Тягостно в избе.
Я крестильный крестик
Принесла тебе.
Все хозяйство брошено,
Не поправишь враз,
Грязь не по-хорошему
В горницах у нас.
Куры не закрыты,
Свиньи без корыта;
И мычит корова
С голоду сердито.
Не противься ж, Валенька,
Он тебя не съест,
Золоченый, маленький,
Твой крестильный крест.

На щеке помятой
Длинная слеза...
А в больничных окнах
Движется гроза.

Открывает Валя
Смутные глаза.

От морей ревучих
Пасмурной страны
Наплывают тучи,
Ливнями полны.

Над больничным садом,
Вытянувшись в ряд,
За густым отрядом
Движется отряд.
Молнии, как галстуки,
По ветру летят.

В дождевом сиянье
Облачных слоев
Словно очертанье
Тысячи голов.

Рухнула плотина -
И выходят в бой
Блузы из сатина
В синьке грозовой.

Трубы. Трубы. Трубы
Подымают вой.
Над больничным садом,
Над водой озер,
Движутся отряды
На вечерний сбор.

Заслоняют свет они
(Даль черным-черна),
Пионеры Кунцева,
Пионеры Сетуни,
Пионеры фабрики Ногина.

А внизу, склоненная
Изнывает мать:
Детские ладони
Ей не целовать.
Духотой спаленных
Губ не освежить -
Валентине больше
Не придется жить.

- Я ль не собирала
Для тебя добро?
Шелковые платья,
Мех да серебро,
Я ли не копила,
Ночи не спала,
Все коров доила,
Птицу стерегла,-
Чтоб было приданое,
Крепкое, недраное,
Чтоб фата к лицу -
Как пойдешь к венцу!
Не противься ж, Валенька!
Он тебя не съест,
Золоченый, маленький,
Твой крестильный крест.

Пусть звучат постылые,
Скудные слова -
Не погибла молодость,
Молодость жива!

Нас водила молодость
В сабельный поход,
Нас бросала молодость
На кронштадтский лед.

Боевые лошади
Уносили нас,
На широкой площади
Убивали нас.

Но в крови горячечной
Подымались мы,
Но глаза незрячие
Открывали мы.

Возникай содружество
Ворона с бойцом -
Укрепляйся, мужество,
Сталью и свинцом.

Чтоб земля суровая
Кровью истекла,
Чтобы юность новая
Из костей взошла.

Чтобы в этом крохотном
Теле - навсегда
Пела наша молодость,
Как весной вода.

Валя, Валентина,
Видишь - на юру
Базовое знамя
Вьется по шнуру.

Красное полотнище
Вьется над бугром.
"Валя, будь готова!" -
Восклицает гром.

В прозелень лужайки
Капли как польют!
Валя в синей майке
Отдает салют.

Тихо подымается,
Призрачно-легка,
Над больничной койкой
Детская рука.

"Я всегда готова!" -
Слышится окрест.
На плетеный коврик
Упадает крест.
И потом бессильная
Валится рука
В пухлые подушки,
В мякоть тюфяка.

А в больничных окнах
Синее тепло,
От большого солнца
В комнате светло.

И, припав к постели.
Изнывает мать.

За оградой пеночкам
Нынче благодать.

Вот и все!

Но песня
Не согласна ждать.

Возникает песня
В болтовне ребят.

Подымает песню
На голос отряд.

И выходит песня
С топотом шагов

В мир, открытый настежь
Бешенству ветров.

С начала 1930 года у Багрицкого обострилась бронхиальная астма — болезнь, от которой он страдал с детства. 16 февраля 1934 года поэт в четвёртый раз заболел воспалением лёгких, от которого и скончался. Ему было всего 38 лет. За гробом поэта с шашками наголо шёл эскадрон молодых кавалеристов. Бойцы сопровождали его в крематорий Донского монастыря. Так были отданы последние воинские почести поэту, воспевшему дни революции и гражданской войны.