НА КАЛЕНДАРЕ
ЧТО ЛЮДИ ЧИТАЮТ?
2024-10-23-01-39-28
Современники прозаика, драматурга и критика Юрия Тынянова говорили о нем как о мастере устного рассказа и актерской пародии. Литературовед и писатель творил в первой половине XX века, обращаясь в своих сочинениях к биографиям знаменитых авторов прошлых...
2024-10-30-02-03-53
Неподалеку раздался хриплый, с привыванием, лай. Старик глянул в ту сторону и увидел женщину, которая так быи прошла мимо прогулочным шагом, да собака неизвестной породы покусилась на белку. Длинный поводок вытягивалсяв струну, дергал ее то влево, то вправо. Короткошерстый белого окраса пес то совался...
2024-11-01-01-56-40
Виктор Антонович Родя, ветеран комсомола и БАМа рассказал, что для него значит время комсомола. Оказывается, оно было самым запоминающимся в жизни!
2024-10-22-05-40-03
Подобные отказы не проходят бесследно, за них наказывают. По-своему. Как могут, используя власть. Об этом случае Бондарчук рассказал в одном из интервью спустя годы: «Звонок от А. А. Гречко. Тогда-то и тогда-то к 17:20 ко мне в кабинет с фильмом. Собрал генералитет. Полный кабинет. Началась проработка....
2024-10-30-05-22-30
Разговор о Лаврентии Берии, родившемся 125 лет назад, в марте 1899-го, выходит за рамки прошедшего юбилея.

Бесшабашный

28 Мая 2015 г.

guitar

Писать о 55-летии Башлачева (27 мая 1960 года он родился в Череповце) трудно не только потому, что ему навеки останется 27, а с момента его гибели прошло уже 28 лет. Слишком много всего изменилось, чтобы считать его нашим современником. Пишет "Российская Газета".

В первую очередь потому, что непонятно, как к нему относиться. "Рок-музыкант", "рок-бард"? К этому вроде бы располагают и генезис его творчества, начавшегося в "нормальной" череповецкой рок-группе, и круг общения, включавший всех насельников знаменитой "Камчатки" - будущих рок-звезд, и соответствующий образ жизни - с гитарой за плечами и зубной щеткой в кармане, с одного квартирника на другой. Но выложенные сейчас на YouTube ролики бесстрастно демонстрируют: пением и музыкой в традиционном понимании, даже с приставкой "рок", это можно назвать лишь с большой натяжкой. Надсаженный хрипловатый басок и три аккорда на подрасстроенной акустической гитаре, повторяющиеся в течение пяти, семи, семнадцати минут! Такого себе даже панк-рокеры не позволяли. Значит, это поэзия? О, да! Безусловно, это поэзия. Башлачев чувствует слово как древний шаман чувствовал свой бубен: ударит в него раз-другой, и он отзывается новыми неожиданными смыслами - которые, казалось, присутствовали в нем всегда.

Без шапки - к двери:

- Да что ты, Ванька?!

Да я не верю!

Эй, Ванька, встань-ка!

Но и здесь есть некоторое несоответствие. Попробуйте, произнесите подряд: "поэт Пушкин", "поэт Мандельштам", "поэт Башлачев" - и почувствуете явную неловкость. И не потому, что Пушкин канонизирован слишком давно и прочно; Башлачев - тоже легенда, да еще какая! Дело в другом. Русская поэзия, с мощнейшей подачи как раз Пушкина - это упорядоченность и гармония, стройность и красота даже в самых негармоничных и некрасивых темах. А поэзия Башлачева - это текущая лава, магма смыслов, которой еще только предстоит застыть и обрести все вышеперечисленные качества.

Да вот тебе медовая брага,

Ягодка-злодейка-отрава.

Вот тебе, приятель, и Прага.

Вот тебе, дружок, и Варшава.

О чем здесь речь? Лучше не спрашивать. Веет чем-то грозным, мифическим. И это чувство осеняло всех, кто впервые сталкивался с творчеством Башлачева.

"Как будто свежий российский ветер вдруг заполнил всю мою антикварную кухню - вспоминал Градский. - Помню, говорил себе: вроде не играет, не поет, половину слов глотает, почему же мне так радостно и горько на душе, почему сопереживаю я тому, что вижу и слышу?"

О чем-то подобном писал шестьюдесятью годами раньше столичный интеллектуал Бенедикт Лившиц в "Полутораглазом стрельце", описывая свое первое знакомство с рукописями Хлебникова:

"Я увидел воочию оживший язык.

Дыхание довременного слова пахнуло мне в лицо.

И я понял, что от рождения нем.

Весь Даль с его бесчисленными речениями крошечным островком всплыл среди бушующей стихии".

Именно это чувство вызывали песни-эпосы Башлачева у всех, кто их слышал - хотя далеко не все могли его так эффектно выразить. Это не литература и не поэзия; это тот "Свист! Топ! Пляс! Славное язычество!", которые ей предшествовали.

Поразительное дело: в родившемся в 1960 году сыне начальника химического цеха вдруг воскрес бард. Не "рок-бард", а настоящий бард, в исконном значении этого древнего слова - сказитель, долгими былинами под однообразный аккомпанемент погружающий слушателей в транс, - из которого они выходили очищенными и преображенными. Это пытались делать многие русские поэты с гитарами - через крик и грохот, как Летов, через эклектику и эзотерику, как Гребенщиков, через разрывание рубахи на груди, как Шевчук; но в чистом виде удалось только ему.

Неудивительно, что люди, претендовавшие на оригинальное творчество, искреннее восхищаясь Башлачевым ("Он меня пронзил при первом прослушивании записи какого-то квартирника" - Константин Кинчев), подсознательно защищались от него. "Его поток очень клокочущий, очень неровный. Он принципиально был непрофессионалом, - уверял Гребенщиков. - И слушать его я, честно говоря, много не мог..."

Не менее характерно и окончание мемуара Градского: "Потом я взял свою гитару, он свою, запели из "Битлз", невпопад подстраивая двуголосие. Что я сказал ему перед расставанием? Кажется, звоните, дескать, чем могу - помогу, бред какой-то нес - что я мог тогда? Он не позвонил...". И неудивительно. Стоило мэтру с тремя музыкальными образованиями запеть своим поставленным оперным голосом - как чудо рассеялось: на месте всемогущего барда оказался провинциальный паренек-самоучка с зубной щеткой в кармане. Возможно, сам Башлачев именно так это и понял.

Бессмысленно укорять окружавших Башлачева в том, что "недоглядели" или, как уверял бескомпромиссный Алексей Дидуров, "испугались" столь же бессмысленно, как укорять себя сегодняшних в "бездуховности", мешающей вспоминать Башлачева почаще. "Ведь Бог - он не врет, разбивая свои зеркала". Время колокольчиков, символом и апофеозом которого был Башлачев, "ушло, и ушло навсегда и случайно проснулось во мне", как спел по схожему поводу другой, "нормальный" рок-бард.

Осталась легенда о бесшабашном Саш-Баше. И полсотни песен-былин, после которых русская поэзия никогда уже не будет прежней.

  • Расскажите об этом своим друзьям!