«Чтобы с пути обратного не сбиться...»

Анатолий Анатольевич Нестеров родился в 1952 году, пишет и прозу, и стихи. Печатался не много, но при этом его стихи появлялись в журнале писателей «Сибирь». В силу жизненных обстоятельств сейчас проживает в Ново-Ленинском доме-интернате для престарелых и инвалидов.

* * *

Не бывает лёд горячим,

Он становится водой.

Так душа, оттаяв, плачет

Над случившейся бедой.

Пусть метель пути заносит,

Но я знаю наперёд:

Лёд огня не заморозит,

А огонь растопит лёд.

Ветераны

Вернулся из военкомата,

Костыль поставил у стола.

На бабку глянул виновато,

Мол, вот такие, мать, дела.

Ему бы грудь расправить надо,

Соседей кликнуть из окна.

Ведь как никак, а всё ж награда

Ему сегодня вручена.

Нашла, нашла медаль солдата,

Сквозь толщу лет его нашла.

Вернулся из военкомата,

Костыль поставил у стола.

Сидит старик, спина горою,

Морщины горькие у глаз.

А бабка смотрит на героя,

Как в день знакомства в первый раз.

Почтальонка

Она в войну носила похоронки,

Совсем ещё молоденькой была.

Нелёгкая работа почтальонки

На плечи её девичьи легла.

Из дома выходила утором ранним,

Надев пиджак погибшего отца.

Шла по деревне, затаив дыханье,

Её встречали бабы у крыльца.

Сердца полны надежды и печали,

Тревоги в их глазах отражены.

В деревне очень часто получали

Тяжёлые послания войны.

Теперь девчонке той за шестьдесят,

Немало бед ей выпало на долю.

Но тяжесть тех страданий и утрат

Так и лежит на сердце вечной болью.

* * *

Цветёт земля, умытая дождём.

Воскресный день. Опять спешу в деревню.

Я для того, быть может, и рождён,

Чтобы стихом сказать про эту землю.

Уйду в луга и поклонюсь ветрам,

И травам поклонюсь, и небосводу.

Стремится семя обрести свободу,

Душа стремится к свету по утрам.

Таёжный край, сибирская земля,

Моё в ней продолженье и начало,

Здесь талым снегом детство отжурчало,

Умчалось лето с криком журавля.

Шумит тайга, резвятся рысаки,

Моя дорога тянется в деревню.

Туда, где оскорблённые деревья,

Туда, где не замолены грехи.

Подранок

Брёл я как-то утром ранним

Вдоль реки к себе домой.

Вдруг гляжу – сидит подранок

В двух шагах передо мной.

Улетели до метелей

Стаи птиц давно на юг.

Только он с дробиной в теле

Здесь остался среди вьюг.

И сидит он, не боится,

Чистит пёрышки об лёд.

Подошёл я молча к птице,

Поднял на руки её.

А подранок несмышлёный,

Свесив мёртвое крыло,

То на мир глядел влюблённо,

То в глаза мне – тяжело.

* * *

Я не видал, как мама умерла,

Приехал я домой, но было поздно.

Белым-бело черёмуха цвела,

И в небе перемигивались звёзды.

И я, нарвав черёмухи букет,

Проплакал у могилы до рассвета.

Мать умерла, прошло немало лет,

И я всё не могу поверить в это.

* * *

Очнулся… В больничной палате,

В сиянии летнего дня.

Сидит медсестра у кровати

И молча глядит на меня.

«Ну, здравствуй! – шепчу, – всё в порядке».

Но голос не слышится мне.

А солнечный зайчик украдкой

Играет на белой стене.

Играет, проказник, играет.

– Как всё-таки жизнь хороша!

И в синей реальности тает

Спасённая чудом душа.

Ответь мне, сестричка, на это,

Уйми благодарности плачь:

Как божию душу поэта

Спасти мог и вылечить врач.

* * *

Ты посмотри, как солнце в небе светит,

Как нежится душистая трава.

Ты посмотри на радугу соцветий,

От них хмелеет счастьем голова.

Вдохни всей грудью спелый запах сада.

Умойся чистой свежестью небес.

Ну, что тебе ещё от жизни надо,

Каких ещё красот, каких чудес?

Мы всё какой-то тайный смысл ищем,

Даём оценку жизни не спеша.

Да погляди ж на эту красотищу,

Она ведь и без смысла хороша!

* * *

Седой старик, слепой калека,

Живая память старины.

Он жил для счастья человека,

Для счастья всей своей страны.

Он был войною покалечен,

Но всё-таки остался жив.

И вот сидит, ссутулив плечи,

На землю шапку положив.

А люди шли, спеша куда-то,

Светился город красотой.

Лишь шапка старого солдата

Была до жалости пустой.

И я, достав монет и хлеба,

Поставил кладь ему у ног.

Он поклонился, славя небо.

И помолился вслух, как смог.

* * *

Не махнуть на прошлое рукою

И на жизнь сквозь пальцы не взглянуть.

Ручеёк становится рекою,

Продолжая в будущее путь,

Но и там, в бушующем потоке,

Он поёт о доме, уходя.

Возвращаясь изредка к истокам.

В виде снега, града и дождя.

* * *

Курлы, курлы – курлычут журавли,

Над Курладами вдоль летят куда-то.

Я взглядом провожаю их с земли

До самой кромки алого заката.

Как хочется подняться в небеса,

Умчатся в синеву за эти клином,

Чтоб Родины безбрежная краса

Открылась мне в полёте журавлином.

Лететь, чтоб захмелеть от высоты,

Отдать себя простору до забвенья,

На крыльях своей розовой мечты

Быть в синеве мирской стихотвореньем.

Но если же наскучит высота,

И сядут отдохнуть на землю птицы,

Я чем-нибудь отмечу те места,

Чтобы с пути обратного не сбиться.

Костёр любви

Костра взлохмаченная грива

Роняла тёплый, яркий свет.

Кружились искорки игриво

И, канув в ночь, теряли след.

А мы с тобой под звуки песни,

У всей природы на виду,

Искали в дикой звёздной бездне

Свою заветную звезду.

Звезду любви, что в час разлуки

Могла бы нам напомнить вновь

И эту ночь, и эти звуки,

И нашу светлую любовь.

* * *

Вправо глянешь – даль без края,

Влево – сопки до небес.

Сторона моя родная,

Черноруд и МРС.

Много лет я дома не был,

Всё плутал в кольце дорог.

Но я знал, что есть под небом

Милый с детства уголок.

Где Байкал шумит у дома,

А за домом хор берёз.

Где до боли всё знакомо

И родное мне до слёз.

Я видал края и краше,

И теплей моей земли,

Только жить не смог без нашей,

Что сквозь сердце пролегли.

***

Странное ощущение досады испытываешь, когда в руки попадают литературные произведения человека, на творчество которого когда­то не обратил внимания. Лет двадцать назад мне приходилось встречать Анатолия Нестерова на заседаниях литературного объединения при иркутском Доме литераторов; среди его участников было немало амбициозных, довольно оригинальных поэтов, активно привлекающих к себе внимание. Анатолий же вёл себя очень скромно, не лез на «аван­сцену», да и стихи его в то переломное время, когда форма зачастую превалировала над содержанием, казались, наверное, слишком уж простыми и традиционными. Потом он исчез из моего поля зрения, а позже мне стало известно, что его супругой является талантливая поэтесса, член Союза писателей России Татьяна Суровцева. Проявить себя рядом с ней тоже было непросто... Более двух лет назад Татьяны Николаевны не стало, а Анатолий Анатольевич оказался в доме-интернате для престарелых и инвалидов.

• В газету «Мои года» с просьбой о публикации стихов обратился не он сам, а библиотекарь Инга Добрынина. В сопроводительной записке она отметила, что основой произведений Анатолия Нестерова считает добролюбие. К этому можно добавить, что стихи ещё и хорошо написаны. И, конечно же, не менее интересно было бы ознакомиться с прозой этого автора.

• Расскажите об этом своим друзьям!