Прекрасный день в начале лета |
27 Июня 2012 г. | ||
Вот, отчего-то вспомнился тот летний день чудес. Даже не день, а утро. Не такое уж раннее, но и не позднее ещё. Тёплое. С лёгким туманом над Ангарой и с таким же лёгким, необязательным каким-то, негромким дождём. Вернее, дождичком. Пожалуй, первым. То начинающимся, то внезапно прекращающимся, будто только для того, чтобы показать, как улыбается взошедшее над миром солнце.
Я ехал на велосипеде от Старого моста по старой набережной, с удовольствием вдыхая сыроватый воздух с запахом водорослей и расцветающей сирени. Слышал, как над рекою галдят, ругаясь, чайки. Видел привычные силуэты рыбаков справа и весь уже зелёный мир, с недавно ещё клейкой листвой, слева. На асфальте были надписи не с какой-нибудь похабщиной, а: «За ЗОЖ» или просто «ЗОЖ». То есть за здоровый образ жизни. И это радовало. Тем более что немало встречалось людей совершающих пробежки или просто прогуливающихся перед работой: от школьников до пенсионеров. И с каждым из них хотелось весело поздороваться, задорно крикнув: «Физкульт привет!», хотя бы за то, что они понимают, что задача человека (кроме глобальной задачи бессмертия) не в том, чтобы прожить долго, а в том, чтобы прожить долго, не болея, не обременяя никого своей ненужностью. На острове Юность, на который я переехал по дамбе, лесные запахи ещё усилились. Воздух был свеж и не испорчен выхлопными газами автомобилей, может быть, потому, что их здесь, к счастью, пока не так много. По асфальтированной дорожке, вдоль полотна Детской железной дороги, я поехал вглубь леса, радуясь и тому, что есть у нас в городе такие укромные уголки, где можно скрыться от городской толчеи, бестолковщины, с куда-то вечно спешащими машинами и людьми. И мне всё казалось, что вот, сейчас появиться на рельсах «паровозик из Ромашково» и увезёт меня куда-то в сказочную, счастливую страну… «Надо как-то прокатиться по этой дороге», – решил я, выезжая к реке. На левом берегу Ангары красовался город, умытый недавним дождём. И с востока в него втягивалась, как довольная упитанная гусеница, с каплями росы на ней, утренняя электричка, прибывающая в Иркутск, кажется, в половине девятого. – Хорошо! – только и мог я сказать окружающему меня пространству. И ещё немного постояв на прибрежном песке, поехал в обратную сторону, решив сделать несколько кругов по острову Юность, благо, что везде там есть асфальтированные дорожки. Ещё не переехав мост через протоку, я остановился поражённый увиденным: недалеко от берега утка с выводком совсем маленьких утят, которых было одиннадцать, медленно подгребли к берегу, а выйдя на него, стали «пастись» на лужайке с сочной зелёной травой. Может быть, ещё и потому они покинули воду, что по протоке в это время, против течения, с какой-то веточкой в зубах плыла ондатра, упорно преодолевая сопротивление струй. «Вот так и надо, – подумал я, – упорно выгребать против течения. Не поддаваясь стадному инстинкту. Ведь большинство бед на нашем свете происходит оттого, что человек перестал (как, скажем, древние греки) ощущать себя личностью исторического масштаба, придумав для себя спасительную форму: «Хорошо там, где нас нет». А вот, когда человек с полным правом сможет сказать: «Хорошо там, где мы есть!» – это и будет его самодостаточностью. Ощущением того, что я что-то могу. Что я не винтик в человеческой истории. Ондатра, выгребая против течения, это, собственно говоря, и демонстрирует». Тихо стоя за деревом, я наблюдал, как она, проплыв метров пятнадцать, поднырнула под одну из опор моста. Видимо, там было её жилище. Утята с уткой, то и дело «покрикивающей», а вернее покрякивающей на них, вернулись в заливчик. Смешно и почти одновременно, опуская головы в воду, утята что-то добывали там, а утка внимательно следила за ними, плавая кругами вокруг своих деток. Кстати, на небольшом пространстве заливчика, между островом и набережной я насчитал впоследствии четыре выводка. Ещё один – тоже с одиннадцатью утятами, но уже не такими маленькими, как первые; с восемью утятами, и четвёртый выводок мне сосчитать не удалось, потому что утка с детёнышами прятались в высокой прибрежной траве. А возле маленьких островков заливчика я заметил ещё двух ондатр, время от времени выскакивающих на землю и неуклюже гоняющихся друг за другом. Вот написал обо всей этой сказочности и подумал – может быть, зря. А вдруг найдётся корыстный человек и захочет ондатру на шапку, а уток на обеденный стол. И страшно и горько стало от этих мыслей, потому что они, увы, не так уж нереальны. Дик бывает ещё наш человек. Намного дичее дикой природы. И это прискорбно. И если Варлам Шаламов писал в своих «Колымских рассказах» об основном инстинкте – голоде, что долго мог смотреть на бабочку лишь как на предмет еды, то современный-то человек явно не от голода может изуродовать создавшее равновесие города и этих милых обитателей в нём. А просто бездумности ради, скудости своей интеллектуальной не замечая. Ладно, не буду о плохом. Не хочу. Поскольку заключительную статью своей рубрики: «Побрюзжим, Поговорим. Подумаем», перед тем как я распущу сам себя на трёхмесячные каникулы, собственно для писания рассказов на даче, хочу сделать мажорно-оптимистической. Хотя бы в надежде на то, что за три-то месяца я всяко-разно три рассказа, скорее всего, измудрюсь написать. Пусть даже три очень маленьких рассказа. А то и четыре… Переехав мост, я обнаружил ещё одно отрадное явление, уже рукотворное. Сразу за мостом красовались в два ряда, видимо, совсем недавно посаженные деревья. Кедры и ели. И их было не менее полусотни. На огороженных и укреплённых шпагатом деревьях висели какие-то таблички. Сойдя с велосипеда, я подошёл поближе и прочитал: «Зелёный марафон. Сбербанк. 19 мая 2012 год». И дальше фамилия того, кто это дерево посадил. Я мысленно поблагодарил всех этих людей за то, что они постарались украсить наш мир, и поехал дальше, стараясь не замечать разбросанный повсюду после выходных мусор. «Что ж делать? Одни землю украшают, другие на ней гадят. Правильно говорил Достоевский: «Широк русский человек. Слишком даже широк. Я бы сузил». Возле валунов на берегу, в небольшом естественном закутке, встав в круг, группа людей распевала какие-то песни. Не то кришнаиты, не то ещё какие-то сектанты? Ну да бог с ними – эти хотя бы не оставят после себя мусор, – подумал я, проезжая мимо. Вновь выехав на дамбу, чтобы отправиться в обратный путь, тем более что вновь закрапал дождь, я увидел идущих в железнодорожной форме двух подростков лет двенадцати. Они явно шли на свою железную дорогу. Может быть, кто-то из них уже машинист, который и поведёт свой поезд по сказочному лесу, минуя мосты и болота и возвращаясь вновь на станцию Детской железной дороги. Поравнявшись с ними, я спросил: – Молодые люди, не подскажите, когда отправляется первый поезд? – Серёга, ты не помнишь когда? – спросил один другого. – Сейчас посмотрим, – солидно ответил второй, будучи значительно меньшего роста, чем его приятель. Он снял форменную фуражку. Достал оттуда какой-то отпечатанный листок и чётко доложил: «В девять сорок пять». Я поблагодарил их и поехал дальше. И мне навстречу попались ещё две симпатичные девчушки с большими белыми бантами, тоже в железнодорожной форме. Они явно направлялись туда же, куда шли только что встреченные мню ребята – на Детскую железную дорогу. Девчонки весело смеялись, подставляя лица дождю, и мне так хотелось, чтобы всё у них в жизни было хорошо. Как было хорошо это летнее утро с негромким дождём. И, так сказать, постскриптум или резюме. Дорогие читатели моей рубрики, (очень надеюсь, что такие всё же есть) как я уже сказал, я собираюсь отправиться к себе на дачу в Порт Байкал и там заняться моим основным занятием – писанием рассказов. Надеюсь, что что-нибудь хорошее у меня получиться. А в октябре я снова продолжу свою рубрику, стараясь выдавать, как и теперь, по две статьи в месяц. (Если, конечно, не разленюсь на даче окончательно.) Тем более что тем для неё у нас в городе хватает. Есть над чем побрюзжать, есть о чём поговорить, и есть о чём подумать. Только бы властные структуры, те, к кому мы зачастую обращаем наши вопросы, хоть как-то реагировали на них. Всего вам доброго! И не забывайте, что «Лето – это маленькая жизнь», как сказал Олег Митяев, наш талантливый бард.
|