Как устроена российская тюрьма и тюремная медицина? |
По инф. polit.ru |
10 Октября 2023 г. |
Как устроена российская тюрьма и тюремная медицина: кто и ради чего там работает, кто и как сидит, кто и, руководствуясь какими принципами, лечит, кто и от чего лечится? Автор книги «Семь лет в «Крестах» Алексей Гавриш знает об этом не понаслышке. Правда, пребывал он в «Крестах» не как заключенный, а сначала как врач-психиатр и далее как заведующий психиатрическим отделением. Ниже представлен фрагмент книги.
Итак, в СИЗО содержится в основном молодое поколение. Все тюрьмы в России разделены по гендерному признаку, и «Кресты» — не исключение. Это мужской изолятор. То есть я говорю сугубо о мужском коллективе молодого возраста. А тот, кто в 16 лет не писал стихи или хотя бы не грезил идеей мировой революции, — либо дебил, либо слишком рано повзрослел. Для всех лиц молодого возраста, независимо от того, на воле они или уже в тюрьме, характерно стремление к справедливости и идеалам. У каждого понятия об идеалах и справедливости разные, и зависят они от многих факторов, но общих черт там тоже предостаточно. Наиболее точное и в то же время усредненное описание дано в различной коммунистической литературе. Кого ни спроси — все согласны с принципом «от каждого по способностям, каждому по потребностям». При этом все стремятся прикинуться немощными, вообще без всяких способностей, но потребностей у них хоть отбавляй. А вот тезис «от каждого по способностям, каждому по труду» обычно игнорируется. То есть в массе своей это молодые, энергичные, заносчивые люди. Это раз. В СИЗО, и в частности в «Крестах», люди содержались в маленьких камерах, по два-четыре человека на восемь квадратных метров. Круглосуточно. И не то чтобы эти люди были друг другу друзьями или хотя бы приятелями. Знакомятся они уже в камере. И вот этому новому коллективу приходится вырабатывать и соблюдать правила общежития. Начиная от санитарии и гигиены и заканчивая приемом пищи и сном. И далеко не всегда это легко. Впрочем, большинство из них служили в армии, а в детстве посещали летние лагеря. У них в памяти крепко засели правила жизни в закрытых мужских коллективах, и они быстро вливаются в тюремную жизнь. Только одни с легкостью принимают новые правила игры, а другие декомпенсируются и превращаются в моих пациентов. Это два. Скудость информации. Человек в СИЗО находится в состоянии информационного голода. Он не имеет возможности привычным образом общаться со своей семьей и друзьями с воли. Событийность в стенах изолятора крайне ограниченна. Данных по уголовному делу, по процессу всегда мало. Этим пользуются следственные органы. Это три. Любой коллектив, даже тот, который собран против воли его участников, рано или поздно выстраивает иерархию. Тюремная иерархия описана неоднократно и подробно и, по сути, остается неизменной еще со времен царской каторги. Это и плохо, и хорошо одновременно. Меня всегда удивляло в ней следующее — она справедлива. Там есть и социальные лифты, и своеобразная коррупция, и прочее, присущее большим коллективам. А когда мы говорим об этой структуре, мы говорим не об отдельном учреждении, а о пенитенциарной системе в целом. Это четыре. Особенностью социальных лифтов в этой иерархии является то, что спуститься в самый низ, в «касту неприкасаемых», можно с любого этажа. Подняться же оттуда фактически невозможно. Я много общался с людьми из этой касты. И, по моим наблюдениям, в подавляющем большинстве случаев человек получал этот статус заслуженно. Решительно все эти люди, если говорить по-простому, с гнильцой. От них всегда ожидаешь подлости, подставы, свинского или неблагодарного поведения. Думаю, способность выявлять и клеймить таких персонажей — результат и пример «эволюционности», подвижности и живучести этого общества. Это пять. Люди, попадающие за решетку, в основном относятся к малоимущему и низкообразованному классу. Почему-то именно они живут очень быстро. Они быстро взрослеют. Или достигают потолка своего образования? В четырнадцать многие из них знают все, что нужно знать для этой жизни. Их интересуют не детские развлечения, а вполне конкретные мысли — где жить, что есть и где взять на все это деньги. А если эта жизнь будет похожа на ту, что показывают в телевизоре, — это предел мечтаний. К примеру, в период моей работы в ПМПК (психолого-медикопедагогическая комиссия, задача которой — определить образовательный маршрут, то есть вид школьной программы и способ ее прохождения для ребенка или подростка) у меня был клиент шестнадцати лет. Он стоял на учете в детской комнате милиции, имел условный срок за угон, у него было двое детей, и он работал в автосервисе. Но социальный работник считала, что он должен закончить школу, и поэтому заставила его явиться на нашу комиссию для определения образовательного маршрута. Штука в том, что он приехал к нам за рулем своей машины, в сопровождении соцработника. И этот персонаж не является каким-то исключением. Таких тысячи и сотни тысяч по всей стране, и они не считают свой образ жизни чем-то особенным. Они рожают в 16–18 лет, много работают, нередко в тяжелых физически условиях, не имеют возможности (да и представления о том, как) следить за собой. Стоит сказать, что в национальной традиции употребление алкоголя и его суррогатов носит фатальный характер. Достаточно вспомнить «Мало пить — зачем пачкаться» и прочие аналогичные пословицы. Что тоже накладывает серьезный отпечаток на этот «глубинный народ». В тридцать они выглядят как состоявшиеся, глубоко взрослые люди. К сорока у них внуки. Но самое страшное — к этому моменту у них создается ощущение выполненности жизненной программы и пропадает понимание, зачем они живут. Не у всех, конечно. Но у многих. К пятидесяти они выглядят (и чувствуют себя) как глубокие старики, и их поведение соответствующее. Если кто-то дожил до семидесяти — это праздник и чудо. Эти люди не являются глубоко криминализированными и опасными для общества. Но их преступления чудовищны и примитивны. В основном это убийства и нанесение тяжких телесных повреждений в состоянии алкогольного опьянения. Реже — воровство, которое носит случайный, несистемный характер. Отношение к содеянному у них обычно равнодушное. Они не понимают тяжести произошедшего и воспринимают тюрьму как часть жизненного пути, который для них предрешен. У них поразительное смирение перед тем, что они называют судьбой. Они с детства усвоили фразу «От тюрьмы и от сумы не зарекайся» и свое нахождение в местах лишения свободы воспринимают спокойно, не видя в этом ни трагедии, ни проблемы. Крыша над головой есть. Трехразовое питание тоже. И оно зачастую лучше, чем то, что они имели на воле. Помимо «глубинного народа», в тюрьмах огромное количество наркоманов. Бывших, настоящих, будущих, в ремиссии, сорвавшихся и любых других, насколько хватит вашей фантазии. Больше двух третей всех подозреваемых и осужденных принимали наркотики в разные периоды своей жизни. А еще «запрещенные вещества» — один из самых простых в нашей стране способов делать показатели для полиции. И это не в последнюю очередь влияет на то, какой контингент содержится в пенитенциарной системе. Если потребитель наркотика не умирает в первые три — пять лет употребления (передозировка, несчастный случай, неизлечимая болезнь), то у него происходят значительные, качественные личностные изменения. Эгоцентризм — весь мир вертится только вокруг него и служит единственной цели удовлетворения примитивной потребности «вмазаться». Но у них сохраняется эмпатия, отчего многие из них хорошо входят в доверие и активно этим пользуются. Среди наркоманов очень много мелких мошенников и воришек. Основным местом их промысла служат крупные магазины и общественные места. Они редко совершают преступления с применением насилия. Воровство в супермаркетах мне всегда импонировало: от магазина не убудет, товары не подешевеют, а незащищенные слои населения (старики, инвалиды и прочие) никак не страдают. Существует две схемы — воруют под заказ или под реализацию, обычно в ближайшем ларьке. Но среди таких жуликов встречаются уникальные индивиды. Например, один мой пациент специализировался на воровстве детской литературы. У него был свой круг клиентов — мамаш, для которых он и выносил книги с дисконтом 50–60%. Другой случай — Павлик. Тот всегда воровал продукты в «Пятерочке» на первом этаже своего же дома. Но он воровал не с целью сбыта, а только для себя, поесть. Его хорошо знали все охранники в этом магазине, но каждый раз он как-то выкручивался. В тот день, когда его арестовали, он решил пожарить блинчики на сливочном масле. А масло кончилось. Он и спустился в магазин, где взял одну пачку масла. Но он так достал охранников и прочих бдительных работников универмага, что, когда его поймали, ему накинули в корзину еще три пачки масла, чтобы набралось на первую часть статьи 158, и вызвали полицию. С учетом предыдущих судимостей этого хватило, чтобы оказаться в тюрьме. Но в основном страдают родственники наркомана и ближайшее окружение, которое еще питает какую-то надежду. Вторым отличительным признаком опытного потребителя запрещенных веществ является удивительная живучесть. Смотришь в его медкарту и не понимаешь — почему он еще жив? ВИЧ, гепатиты, патологии печени, почек, сердца, травмы... Третий важный признак — энцефалопатия (органическое поражение головного мозга, характеризующееся дистрофическими его изменениями) и соответствующая этому симптоматика: вязкость, эмоциональная лабильность, когнитивный дефицит, быстрая истощаемость и прочее. Но это следствие не «веществ», а скорее бедности. Мало кто из наркоманов может себе позволить хорошие, чистые наркотики, поэтому употребляют они что попало, например героин, смешанный с содой, стиральным порошком, кальцием и с чем его еще можно смешать. У финансово обеспеченных потребителей энцефалопатия выражена гораздо меньше. Наркотики — зло, и это однозначно. Но мне как врачу интересны наркоманы, особенно опиатные. Для них получение удовольствия от секса, карьеры, спорта, отдыха на пляже и прочего заменено дозой героина. Только от дозы героина это ощущение блаженства гораздо — в разы, в десятки раз — сильнее. Меня долгое время мучил вопрос — что же заставляет наркомана бросить? Ну, не всех — процент смертельных передозировок очень высок. И ответ оказался банален и прост: вечное блаженство невозможно, чем выше забрался, тем больнее падать. Толерантность к опиатам появляется быстро — для того же блаженства необходимо поднимать дозировку, доводя ее до немыслимых цифр. Мне встречались наркоманы с суточной дозировкой героина в восемь-девять граммов, это притом что начинают все обычно с 0,125 г. В большинстве случаев наркоман не может себе позволить покупать много, и из источника непрерывного удовольствия героин превращается в повседневную необходимость и обузу. К тому времени, как приходит понимание, что вечный кайф невозможен, созревают те характерологические изменения, о которых говорилось выше, и человек превращается в монстра: он знает, что такое высшее блаженство, но дотянуться все сложнее, а жить хочется еще больше, чем раньше. Вся его жизнь — это большие качели. Или высотное здание: вверх на скоростном лифте, потом мучительно долго обратно на землю по всем лестничным пролетам и через закрытые двери, а на первом этаже лифт манит сильнее, чем выход на улицу, где ты все равно никому не нужен. А дальше? Срок заключения всегда имеет начало и конец; оказавшись на свободе, чуть больше чем все в течение примерно шести месяцев снова возвращаются к употреблению, а потом и в тюрьму.
На нашем сайте читайте также:
|
|