Как я сватом был

От редакции: В жизненной копилке людей старшего поколения – много занимательных и поучительных историй, которые будут интересны и полезны как нашим читателям, так и более молодому поколению. А рубрику для этих баек типа «а вот ещё был случай» мы решили назвать именно так, потому что одно из толкований слов «бабай», «бабайка» произошло от тюркского «бабa», означающего пожилого уважаемого в роду мужчину (что, впрочем, применимо и к женщине), который пересказом нехитрых жизненных историй учил молодых уму-разуму. Почётное право открыть рубрику мы предоставляем нашему внештатному автору, старейшему журналисту Иркутской области, бывшему фотокорреспонденту ТАСС нашего региона Эдгару Брюханенко с рассказом про его нечаянное сватовство.

Однажды я сменил профессию фоторепортёра – стал сватом. Случилось это в Якутии. Был я тогда собкором по Восточной Сибири. Якутия была моей самой большой любовью. Исколесил я её вдоль и поперёк, снимая охотников, рыбаков, добытчиков алмазов, золотые прииски и полюс холода Оймякон.

Занесло меня как-то в разгар самой зимы за полярный круг в Тикси. Попал в такую снежную круговерть, что и вспоминать страшно. АН-2 приземлился в аэропорту в крошечном селе на берегу Лены. Было в этом посёлке всего домов тридцать, а местный аэровокзал напоминал «собачью будку». Мы – восемь несчастных пассажиров – коротали ночи, склоняя головы на плечи друг другу. Было скучно, грустно и голодно...

Однажды открывается дверь «зала ожидания» и с клубами морозного пара появляется человек. На вид даже не определить его возраст: заросший бородой, в снежном куржаке, в мохнатой шапке и в лёгкой курточке на «рыбьем меху». Вид у него какой-то жалкий, пришибленный, вот только глаза особенно сверкали. Оглядев нашу компанию, он неожиданно спрашивает: «А кто тут корреспондент?»

«Я», – говорю. Парень что-то замялся и просит поговорить не здесь, а у него дома. Приглашение меня заинтересовало. Для корреспондента свежие впечатления очень нужны, хотя тащиться три километра по заснеженной тундре – дело не из приятных.

По дороге знакомимся. Мой спутник Павел Земсков отслужив в морском флоте действительную, приехал в эту глухомань не по комсомольской путёвке, как все его сверстники, а так – хлебнуть северной романтики, какой здесь было с лихвой. Устроился он в рыболовецкий колхоз мотористом на катер. Зарабатывал прилично, влюбился в местную красавицу якутку...

Дом у Павла был небольшой, вся мебель – шкаф, комод, стол, кровать – были сделаны его руками. К потолку была подвешена люлька, в которой спала девчушка. «Кто это?» – спрашиваю. И Павел рассказал свою историю. Влюбился, женился, не прошло и года, как родилась дочка. Он быстро освоился в посёлке и стал здесь своим человеком. Родственники жены помогли отремонтировать дом, сноровистые руки молодого хозяина привели всё в порядок. Казалось, нашёл здесь Павел свой причал, но жизнь повернулась по-другому. Жена его, привыкшая к праздной жизни, тяготилась заботами хозяйки-матери и стала выпивать. Однажды она ушла и не вернулась.

«А как же дочка? Как ты её кормишь?» – Павел полез в карман своего морского бушлата и вытащил оттуда пачку печенья московской фабрики «Большевик». Размяв пару печенюшек и завязав их в тряпицу, сунул эту тюрю в рот дочурке. Малышка радостно загугукала и принялась за обед.

Селяне, как могли, помогали «соломенному вдовцу». Тогда я понял, зачем Павел пригласил сюда меня. В советское время на журналиста смотрели как на всемогущего человека, раскрывали перед ним душу в надежде, что он поможет восстановить справедливость. Молодой папаша надеялся, что корреспондент опишет эту историю в газете, и семейная жизнь с горе-женой склеится.

Но дело фотокора снимать, а не писать. Да и не верил я, что публикация сможет раздуть угасшую любовь. Но и остаться безучастным ко всему этому тоже не мог. Провоцирую Павла бросить всё к чертовой матери и уехать отсюда. Ребёнка отдать родственникам, пусть сами её растят.

– Как бросить? Я её вынянчил, выкормил. Она теперь мне дороже, чем матери, которая её вынашивала.

– Ну, тогда жениться тебе надо, – говорю я ему, а сам думаю, что кто же за такого небритого, мрачного типа пойдет. Вот если его побрить, отмыть, приодеть, то парень – хоть куда: русоволосый, голубоглазый, с выправкой моряка...

И тут вспомнилась мне одна встреча. Летел я из угольного Райчихинска, что в Амурской области, и познакомился в самолете с одной женщиной. Была она молода, чуть за тридцать, растила маленького сынишку, работала в крупном строительном тресте секретарём парткома. С этой должностью, как жаловалась она, ей трудно было личную жизнь устроить: партийный начальник – никаких романов не заведёшь, вся жизнь под колпаком у райкома. «В кино даже ни с кем сходить, – жаловалась скромная женщина, – а годы уходят...»

Говорю Павлу – пиши письмо, диктовать буду. Знакомятся же люди по переписке. Всё рассказал ему про ту свою попутчицу и про её строгую коммунистическую мораль. Павел – на дыбы: зачем нужен северный бродяга партийному боссу? Едва убедил. Мы перепортили с ним не одну тетрадку, сочиняя его биографию-исповедь. Письмо я прихватил на Большую землю. А вскоре узнал, что переписка у Павла с моей знакомой состоялась, и мне очень захотелось узнать её результат. Павел написал мне, что летом, когда на реке Лене началась навигация, он съездил в Благовещенск, у них там всё срослось, и он переезжает к своей новой знакомой, а меня обязательно пригласит на свадьбу. Но вскоре Амурская область отошла от моих собкоровских владений, и попасть на свадьбу я так и не смог. Из писем Павла я узнал, что он по настоянию жены съездил в Якутию за дочкой, и у них сложилась настоящая семья. Они были счастливы.

Счастлив был и я, что способствовал созданию семейной ячейки неплохого, в общем-то, советского общества.

• Расскажите об этом своим друзьям!