Посол удачи. Иркутск богател с легкой руки Саввы Рагузинского |
Олег СУХАНОВ, член союза журналистов России |
04 Июня 2021 г. |
Китайский император Канг-Хи и слышать не хотел о русских. Дерзость посла Спафария не давала богдыхану покоя. Царь Алексей Михайлович, отправивший Спафария в Китай, не дождался результата переговоров: он умер 30 января 1676 года, а посол появился в Москве только в 1677-м, когда Россией правил больной и недальновидный Федор Алексеевич. Царь не интересовался Китаем, а будущему Петру Великому еще не исполнилось и пяти лет. Возмужав и превратившись в монарха, Петр I задумал отправить большую экспедицию в Забайкалье, чтобы раз и навсегда определить границу по Аргуни и Амуру, но война с Персией и дела в Западной Европе отвлекли его внимание. Внезапная смерть 27 января 1725 года помешала осуществить задуманный с молодости план. Дело мужа продолжала императрица Екатерина I. Она решила отправить в дальний путь талантливого дипломата того времени Савву Рагузинского, и за месяц до годовщины смерти Петра Алексеевича, 27 декабря, посол со свитой выехал в Тобольск. Тобольск 24 января 1726 г.Савва из Рагузы, серб по национальности, был тайным агентом русских послов в Константинополе, где под видом купца вел торговлю с Россией кумачом, бумагой и растительным маслом. В апреле 1703 года Савва появился в Москве для переговоров с царем о расширении торговли. Аудиенция состоялась в строгой секретности, посланного Рагузинского окончательно перевели на службу России. Перед отправкой в Китай Екатерина I и правитель Меньшиков произвели Рагузинского в действительные статские советники. По приезде в Тобольск Савва сразу занялся архивными документами канцелярии. Он тщательно изучил материалы предшественников о границе и торговле, но остался недоволен: прежние губернаторы из-за больших расстояний плохо занимались подбором ведомостей. Единственное, что пришлось по душе, – «Чертежная книга Сибири», составленная в 1701 году Семеном Ремезовым. «Однако удобный здесь город Иркутск», – думал Савва. Он решил перебраться в Восточную Сибирь. Иркутск 5 апреля 1726 годаГород встретил посла императрицы пушечным залпом. Вдоль палисадной стены стояли на карауле солдаты. Гремел над Ангарой Богоявленский собор – первый каменный в Иркутске. Ему вторили приходские церкви. К полковой казачьей избе катили из пивоварни бочки со свежим напитком и медовухой. С Першпективной улицы (ныне – ул. К. Маркса) и Потеряиха (ул. Барикад) бежал на набережную иркутский люд в ожидании халявы. Город редко жил праздниками. Савва в восторге от Иркутска и заключил в объятья губернатора. Иркутск еще при Петре стал центром торговли и ремесла. Кроме освоения земли под сельхозугодья здесь зарождалась горная промышленность и мануфактура. «Торговать отсюда можно со смыслом», – думал Савва: еще в прошлом веке в Китай и Монголию ходили иркутские купцы с пушниной и кожей, выменивая их на текстильные изделия. …Из Селенгинска от петровского посла Ланга Савве пришло письмо и ландкарта о пограничных землях, но только с обозначением одной реки – Аргуни. Учитывая промахи предыдущих переговоров, Савва посчитал, что будет мало даже конкретного разговора с китайцами. Этот разговор требовал основательной подготовки. Из Иркутска в пограничные земли Савва отправил две партии геодезистов. В это время еще с середины 1724 года на русско-китайской границе в ожидании пропуска в Пекин стоял казенный караван. В мае, во время пребывания Саввы в Иркутске, стало известно о смерти караванного комиссара Третьякова, а товар дозволялось везти только в Ургу и в количестве 300 телег. Савва срочно поручил заведование караваном целовальнику Молохову и приказал не отправлять товар в Ургу. В июне пришло сообщение о приходе в российские приделы 1000 монголов, которые просили подданства. Савва событие это посчитал за сдачу переговоров и стал срочно готовиться в дальнейший путь. Встретившись с перебежчиками из Монголии, он пообещал беженцам защиту и только потом отправился к реке Бура, где его ждали китайские дипломаты. До Пекина путь не близкийНа первой встрече 25 августа китайские дипломаты заявили Рагузинскому, что пропустят посольство в Пекин только при условии, что будет решен вопрос о границе, но скоро снизили тон и пошли на уступки. Рагузинский попросил его сопровождать епископа Кульчитского как будущего духовного миссионера в Китае. Отказ последовал незамедлительно – богдыхан был знаком с ранее посланной грамотой на имя Иннокентия Кульчитского, где его именовали «великой духовной особой». Китайский дипломат хитро улыбнулся: «Мы знаем, что такая великая особа только Кутухту или Великий Лама, а больше годных нет». Савве пришлось отправлять в коллегию иностранных дел донесение о замене духовного лица и не указывать в сопроводительной грамоте, что это «великая особа». Рагузинский написал и о Восточной Сибири, о крае богатом и обширном, но малоизвестном и опустевшем от глупости прежних управителей. Что нужно здесь надежная крепость, и Селенгинск не город и даже не село, а деревушка, место ни к чему не годное и удобное для нападения. В декабре 1726 года донесение Саввы рассмотрел Верховный тайный совет. Вместо Кульчитского отправили в Пекин епископа Антония Платковского. Приказали заново отстроить Селенгинскую крепость по усмотрению Рагузинского. Савву пропустили в Китай со свитой в 120 человек 2 сентября, и он прибыл в Пекин 21 октября. Богдыхан недоволенСтолица Китая торжественно встретила посольство. Но только россияне расположились в коенне (посольском доме), как они стали заключенными. Это продолжалось 13 дней, и только на 4 ноября состоялась встреча с императором. Богдыхан с учтивостью отнесся к русским послам. Рагузинский в ответ пожелал Юн-Джену здоровья и долголетия. Наш посол попросил императора переговоров с министрами. Император уполномочил своего дядю Ланготу. За семь месяцев в Пекине состоялось 13 конференций, но к соглашению стороны не пришли. Китайцы отклонили разговоры о границе, настойчиво твердя, что Рагузинский прибыл в Пекин только для поздравления богдыхана. Они настаивали вести переговоры о разграничении земель только на границе. Савва оставался непреклонен, и соперники сдались. «Наши земли простираются до Тобольска, – раскосые глаза внимательно следили за Рагузинским, – несколько тысяч лет назад наши предки ушли оттуда, когда земля стала «рогатой», все заросло тайгой, но мы можем установить границы по Байкалу и Ангаре. Надо подумать, посол России», – китаец перестал улыбаться. Переговоры перенесли, чтобы узнать мнение богдыхана. Юн-Джен и слушать не стал своих министров: ему нужна вся Сибирь. Рагузинский не принял проект и ответил протестом, тогда последовали угрозы. Посольству сократили продовольственную норму, от воды, которую стали давать, заболела часть сотрудников Саввы. Затем стали угрожать тюрьмой. Савва стоял на своем: «Я изменником и предателем своего отечества не буду, такой договор не подпишу. Мою смерть императрица не оставит без отмщения, как Россия мстила шведам, туркам и персианам». Слова Рагузинского настолько тверды, что подействовал на китайское правительство, тем более что Савва Владиславович заболел. Богдыхан стал опасаться за жизнь посла и отправил к нему своего доктора. Дождавшись выздоровления, пригласил его в загородный дворец. 2 апреля 1727 года на прощальной аудиенции Савва добился от императора, чтобы переговоры были окончены на границе. Богдыхан согласился. 23 апреля посольство выехало из Пекина. Противостояние на БуреНа границе Савву встречали бурятская конница в 400 сабель и отряд служивых людей: всего набралось 795 человек. На пути к границе Рагузинский составил донесение сенату, которое срочно отправилось в Петербург. Переговоры шли до 20 августа, и Савва применил все: убеждения, деньги, пугал вооруженной силой. Ему удалось подкупить советника китайских министров – монгольского тайшу Гайдана и через него послать в Пекин первому министру на тысячу рублей мехов, чтобы тот удалил с границы мешавшего в переговорах дядю богдыхана Ланготу. В это время на помощь подошел Тобольский гарнизон. 20 августа в 20 верстах от будущей Кяхты был подписан Буринский трактат. Определилась черта, идущая на запад между речкой Кяхтой и Шабин-Бобагам, а после между Кяхтой и Аргунью. Южную границу установили от Кяхты до верховьев Енисея на запад, до речки Горбица на восток. Были установлены пограничные знаки и полоса нейтральной земли. Пограничному комиссару Савва посоветовал подключить к охране границ бурят, которые к этому времени проявили себя усердным служением России. Вопрос о границе решился – можно было думать о торговле. За Кяхту – орден Александра НевскогоРагузинский ждал из Пекина главный трактат и жил со свитой на Буре в палатках, в стуже и снегу. В конце 1727 года он получил окончательный трактат за подписью богдыхана, но Савве не понравился пункт о разрушении русских селений по реке Уде, и он подал протест. Ждать пришлось до июня 1728 года Обмен трактатами состоялся 14 июня на реке Кяхта. Кяхтинский трактат открыл торги не только в самом Китае, но и в Сибири. Россия могла посылать караваны в Сибирь и вести торговлю в двух пограничных пунктах на Кяхте и Аргуни. В первой статье трактата было принято взаимное обязательство не нарушать дружбы между обоими государствами. Так началось экономическое сотрудничество между Россией и Китаем. Кяхтинская торговля обогатила Иркутск. Кяхтинский трактат поставил Рагузинского в первый ряд дипломатов того времени. Савва получил чин действительного статского советника и орден Святого Александра Невского. А в Петербурге по приказу государственного канцлера графа Головина Савва составил записи о Китае. Савва Лукич Владиславич-Рагузинский умер в Петербурге 17 июня 1738 года. От автора:
|
|
|