Поиск человека: как это происходит в отряде «Лизы Алерт»? |
По инф. polit.ru |
22 Августа 2020 г. |
Поисковый отряд «Лиза Алерт» занимается благородным делом – ищет людей, пропавших без вести. И многим, наверное, хотелось бы узнать о работе этого объединения изнутри, о том, как проходят спасательные операции. Такая возможность есть. Ее дает книга Ксении Кнорре-Дмитриевой «Найден, жив! Записки о поисковом отряде "Лиза Алерт"». Ниже предлагается отрывок из данной книги. Про поиски детей в лесу и резонансные поискиПоиск маленького ребенка в природной среде всегда собирает максимальное количество людей и привлекает общественное внимание. Во всяком случае, в последние годы это так, и мы этому очень рады, потому что считаем, что пропажа ребенка — это действительно именно та ситуация, которая должна быть главной новостью дня. На наш взгляд, это во многом заслуга отряда «Лиза Алерт» и поискового движения в целом — мы сумели совершить переворот в общественном сознании и сделать так, что люди осознали: это проблема, требующая немедленного реагирования всех служб и добровольцев, чтобы больше не повторилась ситуация, с которой началась история отряда «Лиза Алерт», когда в 2010 году заблудилась в лесу четырехлетняя Лиза Фомкина и ее фактически в первые пять дней не искали... Сегодня поиск ребенка в природной среде — это полномасштабная поисковая операция, к которой привлекается множество людей, служб, техники. В таком поиске может участвовать до 1000 и более человек в день. Слетаются генералы и губернаторы, съезжается специальная техника, стягиваются все службы — полиция, МЧС, Росгвардия, Следственный комитет, причем многих сотрудников отзывают из выходных и отпусков, — приезжают и прилетают водолазы и пилоты, сотовые операторы пригоняют за десятки и сотни километров мобильные вышки сотовой связи, местные жители и администрация организуют ночлег и питание... Поиск ребенка, который потерялся «в природе», часто становится резонансным. Но в последнее время не меньший интерес вызывают и поиски детей, пропавших в городе. После завершения такого поиска, в зависимости от исхода и обстоятельств, общество часто начинает искать ответы на вопросы, которыми до этого не задавалось или задавалось редко. Как быть с насильниками, которые уже отбыли наказание, вышли на свободу и снова совершают то же? Как обезопасить себя от них? Как в XXI веке дети могут гибнуть в сельских туалетах? Почему у нас это регулярно происходит, в том числе на территории школ, значительная часть которых не оборудована современной канализацией и не является безопасной для детей территорией? В этом — еще одна важная миссия отряда «Лиза Алерт»: громко задавать вопросы, на которые необходимо найти ответы. Ирина Опимах, инфорг, оператор горячей линии «Лиза Алерт» (интервью проекту «Гордость России», ноябрь 2019 года)«Разговаривая с заявителем, я чувствую его эмоции, и если он, например, плачет, я могу дать ему секунд десять, чтобы выплеснуть эмоции, а потом говорю: "Соня, я всё понимаю, но сейчас наша главная задача — как можно скорее запустить алгоритмы поиска, поэтому давайте я вам задам вопросы, мы быстро оформимся и будем уже дальше разбираться". Почти всегда это срабатывает. Я подстраиваюсь под человека, могу сделать голос строже, могу мягче, могу начать чуть громче говорить, чуть тише... Я транслирую человеку не гарантию того, что мы найдем его ребенка — я, конечно, не могу это обещать, как бы мне самой этого ни хотелось, — но уверенность в том, что знаю, что надо сейчас делать. Это его успокаивает, потому что для него дополнительный стресс к тому, что пропал ребенок, — это то, что он не понимает, что делать. Самое тяжелое для родителей — это давать описание ребенка. Для них это сразу означает морг и опознание, хотя мы берем описание, чтобы понимать, кого ищем, разместить информацию на ориентировках и объясняем это, процентов восемьдесят родителей в этой части опроса начинают плакать. Я стараюсь на это не реагировать, делаю вид, что не замечаю, и заявитель постепенно приходит в себя». Статусы поисковУ начатых поисков могут быть промежуточные и окончательные статусы. НАЙДЕН, ЖИВ (НЖ) — потерявшийся найден (вышел сам, найден нами, полицией, родными и так далее). НАЙДЕН, ПОГИБ (НП) — потерявшийся найден погибшим. НЕ НАЙДЕН (НН) — пропавший до сих пор не найден, поиск продолжается. СТОП, ПРОВЕРКА ИНФОРМАЦИИ (СТОП) — найден человек, предположительно пропавший; по алгоритмам «Лиза Алерт» до смены статуса на «Найден, жив» или «Найден, погиб» близкие должны подтвердить личность человека (или, если речь идет о найденных останках, это должны сделать эксперты). ИНФОПОИСК — поиск ведется распространением ориентировок, обзвоном больниц, бюро регистрации несчастных случаев и полиции и автономными проверками свидетельств. АКТИВ — поиск ведется со штабом и работой поисковых групп по задачам координатора. ОТКАЗ ЗАЯВИТЕЛЯ — заявитель по какой-то причине просит прекратить работы по поиску или передумал подключать добровольцев к поиску. ОТКАЗ В ПОИСКЕ — мы по какой-то причине отказываем в поиске. ОТПРАВЛЕНО В «ЖДИ МЕНЯ» — в некоторых случаях мы рекомендуем заявителям, которые ищут давно пропавших людей, обратиться в программу «Жди меня». ОБРАТНЫЙ ПОИСК — когда человек найден, но не может себя назвать (бабушка или дедушка с деменцией, травмированный или находящийся в кризисном состоянии человек, маленький ребенок) и мы ищем его родных. Как почувствовать себя древним человекомЛомлюсь через поваленные бревна со своей «лисой» и думаю о том, что лес — это то, что возвращает нас назад, к пещерам, к отсутствию цивилизации, к древним суеверным временам. Во-первых, сама ситуация — потерялся в лесу — это древнее, антицивилизационное событие; собственно, сам повод — сбор грибов и ягод — тоже что-то такое древнее, что древнее некуда. Во-вторых, это место, где ты, будь ты трижды увешан самой современной техникой, в каком-то смысле во власти стихии. Тебя поливает дождь, едят комары и колют ветки, ты должен идти ножками и работать ручками. В-третьих, походите немного ночью по лесу, и вы начнете понимать древних, которые, как учил нас учебник истории для пятого класса, обожествляли силы природы, потому что не могли их объяснить. Нет, конечно, если вы закончили среднюю школу, вы прекрасно понимаете происхождение грозы, знаете, откуда берутся те или иные звуки, и знаете, что темнота — это просто отсутствие света, но это не отменит иррационального страха, дискомфорта, настороженности. Человечество на протяжении веков стремится взять как можно более полный контроль над жизнью, исключить из нее всякую случайность. Это ему вполне удается, но расплатой за это становятся рутина, депрессии, скука, отсутствие физической активности. Тогда человек начинает искусственно, как витамины, принимать в необходимых дозах адреналин и спорт. Например, без всякой на то жизненной необходимости ставит себя в ситуацию выживания, отправляясь в поход, гоняет на квадроцикле, прыгает с высоты и так далее. А лес и поиск дают не только возможность всё это пережить естественным образом, но и возвращают тебя к этому давно забытому, но хранящемуся где-то в древних слоях прапамяти: «Выжить! Найти! Спасти и спастись!» Про горячий сезон поиска и популярность сбора грибовМы считаем пиком поискового сезона весенне-осенний период, потому что это время, когда при том же количестве заявок на поиск в городе у нас возрастает количество поисков в природной среде. Кстати, потерявшиеся «в природе» не всегда пропадают в лесу: есть регионы, где леса почти нет (например, Ростовская область или Ставрополье), а природные поиски есть — они ищут пропавших в степях и посадках, и это очень непростая задача — найти человека, особенно ребенка, например, в полях подсолнухов выше человеческого роста. Более того, в таких местах приходится прочесывать местность, двигаясь цепью, «звенья» которой вынуждены держаться за руки, или искать верхом на лошади, или с привлечением авиации и беспилотников. Но самый горячий наш сезон — это время, когда в лесах появляются грибы и ягоды. Особенно много заявок на поиск обеспечивают нам грибы, и часто — в те годы, когда их долго не было и вдруг они в огромных количествах вырастают. Тут наше азартное, а во многих регионах часто только этим и зарабатывающее население хватает корзинки, ведра и пакеты и бежит в лес. При этом о правилах безопасности почти никто не вспоминает или даже не знает, и в лес уходят в темной одежде, пренебрегая запасом воды и еды, не берут с собой телефон, «чтобы не потерять» (объяснение, которое неизменно вызывает истерику у всех поисковиков после нескольких суток поисков какой-нибудь бережливой бабушки), легко одеваются, потому что идут «на полчасика», не берут ни карты, ни компасы, ни свои ежедневные таблетки, потому что «всю жизнь здесь ходят» — и в результате вечером (потому что днем потерявшийся и его родные еще надеются, что он вот-вот выйдет) у нас начинается «алярм, алярм». Стоят наготове «ангельские» вертолеты, встают на всякий случай на горячую линию дополнительные операторы, пешие поисковики проверяют рюкзаки, оперативные дежурные прозванивают координаторов: кто сегодня может взять поиски? Этой ночью нужен будет каждый! Работа на прочесЕсли координатор на поиске в природной среде предполагает, что потерявшийся уже может лежать (человек потерялся давно, травмирован, обездвижен из-за того, что пропустил время приема таблеток, и так далее), он начинает работу на прочёс. Это значит, что поисковые группы должны более тщательно и плотно, чем при работе на отклик, осматривать свой квадрат и стараться заметить лежащего. Это сложно, особенно если потерявшийся ушел в лес в темной или камуфляжной одежде (а в большинстве случаев так и есть). Спасение бобраСегодняшние заметки — с зоологическим уклоном. Опять лето, опять Дмитровский район, опять дедушка, который знает лес как свои пять пальцев и собирает грибы на продажу (то есть такой, который заблудиться не должен по определению), опять первая ночь — безрезультатно. Приехало неожиданно много народу, подтянулись местные, в ночном радиоэфире — толпа переругивающихся «лис»: площадь поиска большая, сигнал проходит плохо, поэтому время от времени одна из «лис» возбуждается от того, что слышит отклик на свои крики, после чего выясняется, что это кричала другая «лиса», и так далее. (Кстати, личное открытие — если надеть гортексные[1] штаны на голое тело, их запросто пробивает крапива.) Утром собираемся большой компаний во главе с собакой домой. Пять утра, едем, любуемся солнцем над лесом, золотисто-голубым туманом над полями, фотографируем, ахаем, охаем. Небольшой участок дороги в ремонте — обе обочины отгорожены бетонными блоками. Машины внезапно тормозят и сигналят, я на всякий случай сбрасываю скорость почти до нуля и вижу, что с нашей стороны, почти под колесами, медленно и понуро бредет что-то большое, лохматое, похожее сзади на мохнатую толстопопую свинью, волоча за собой длинный плоский лысый хвост. Боже мой, как же мы все заорали! Я, естественно, тут же остановила машину на обочине, и мы, три девицы, понеслись к бобру наперегонки. Он, бедняга, неизвестно как попал на этот ремонтируемый участок, а уйти никак не мог — тыкался туда-сюда, совался под колеса фур, и мы, разумеется, немедленно занялись операцией по его спасению — стали скакать перед его носом и шуметь, чтобы он шел в правильную сторону. Он устало смотрел на нас умными поросячьими глазками. Ему все это сильно не понравилось, но он не стал убегать. Вместо этого он присел на попу, как бы в задумчивости, и... кинулся на меня. Наскок, еще наскок, и он на моих ногах. Я заорала так, что у самой заложило уши, тут же вспомнила о том, что они перегрызают бревна, и о том, что в Подмосковье вовсю ходит бешенство, и он от меня так же устало отполз. Дальше я с ним уже контактировала на расстоянии, а девчонки прыгали, направляя его в нужную сторону, вместе перекрывали дорогу фурам, когда он отправился на другую сторону шоссе, и наконец выгнали его в природу. (Спасателей хлебом не корми — дай кого-нибудь поспасать, даже если это приходится делать практически насильно.) Когда мы вернулись в машину, там разрывалась от лая собака. С ощущением не зря прожитого утра мы двинулись домой. Естественно, это приключение настроило нас на жизнерадостный лад. Все тут же высказались на тему, кто из координаторов что сделал бы с бобром: Дулин посадил бы его в штаб регистратором — говорят, он всегда это делает в непонятной ситуации, Гриша нарезал бы бобру задач и послал бы его развозить ориентировки... Бобру еще повезло, что мы не стали оказывать ему первую помощь, а то делали бы тут искусственное дыхание изо рта в рот, чтобы порадовать отрядных медиков... Отсмеявшись, девчонки вспомнили две истории про диких животных, такие #отрядныебайки. В одном случае, так же как и мы только что, ребята «чесали» подмосковный лес и вдруг передали в штаб по рации, что видят трех верблюдов. В штабе поинтересовались, что курила «лиса», но решили, что недосыпание коварным образом мстит поисковикам, и отложили выяснение вопроса о верблюдах до возвращения группы. Представляю себе глаза координатора, когда вернувшаяся «лиса» предъявила фотографию трех мирно пасущихся в подмосковном ночном лесу верблюдов. Оказалось, там действительно какой-то питомник, откуда по ночам верблюдов отпускают гулять в лес. С того же поиска прекрасная фраза: «Кинологическая группа передает "заре": собака не может работать — в квадрате верблюд». В другом случае возникли сомнения в адекватности бабушки, которая потерялась в лесу. Она заблудилась с телефоном и в ответ на вопросы поисковиков, что она видит, сказала, что рядом пасутся зебры. Ее начали спрашивать, как они выглядят — она возмутилась и сказала, что выглядят как обычные зебры: с шерстью и рогами. Видение списали на возраст бабушки и отложили этот разговор до ее нахождения, но когда бабушку все-таки нашли, стали выяснять про зебр. Она их подробно описала, и выяснилось, что бабушке встретились зубры — дело происходило в Приокско-Террасном заповеднике... Поиски и дикие животныеЕсли спросить обычного человека, особенно ребенка, что в лесу страшнее всего, он, скорее всего, ответит: дикие животные. Дети еще часто называют маньяков-убийц, взрослые — беглых преступников. На самом деле чисто статистически встретить маньяка в лесу гораздо сложнее, чем в городе (просто потому что меньше людей), а если в лесу скрывается беглый преступник, то с большой долей вероятности лес будет битком набит разыскивающими его представителями служб, соответствующей техникой и так далее. Что же касается диких зверей — да, риск с ними встретиться, особенно если мы говорим о глухой чаще, а не о лесе в двух километрах от МКАДа, безусловно, есть. Детям мы объясняем, что большинство животных убежит, постарается избежать встречи с людьми, но встреча с медведем где-нибудь в Сибири или со стаей волков в брянских лесах несет определенные риски. Иногда такие ситуации становятся серьезной проблемой на поисках. Если есть достоверные свидетельства в пользу того, что в зоне поиска есть медведь (его видели, слышали, заметили следы или свежие экскременты), координатор может принять решение об отзыве групп из леса в штаб. Иногда, особенно если пропавший находится в угрожающей жизни ситуации, поиск продолжается в прежнем режиме силами опытных поисковиков. Разумеется, в отряде есть соответствующие рекомендации, специалисты читают нам лекции о том, что делать, если рядом волчья стая, рысь, осенние агрессивные лоси и так далее. Но, надо сказать, гораздо чаще случаются ситуации, когда людям кажется, что где-то рядом медведь, — они слышали рык (часто оказывающийся звуком, производимым другим животным или птицей), им кажется, что кто-то ломится через чащу (это могут быть кабаны или даже другие люди), и так далее, в то время как медведя на самом деле нет. Иногда такие сообщения в радиоэфире становятся причиной паники в процессе поиска, особенно если речь идет о резонансном деле, в котором принимает участие много людей не из отряда, без опыта.
Еще публикации по теме можно прочитать здесь:
|
|