ЗДРАВСТВУЙТЕ!

НА КАЛЕНДАРЕ

Оказывается, можно активно жить, даже потеряв зрение

Алексей Горяйнов, lgz.ru   
09 Августа 2022 г.
Изменить размер шрифта

Иногда после какой-нибудь сложной, чрезвычайной ситуации жизнь людей разделяется на «до» и «после». Но Андрей Крюков не позволил свою жизнь так разделить. Потеряв после взрыва зрение, он не сидел сложа руки, не жаловался на судьбу, а действовал. Понял, что в его жизни просто закончился один этап, а начался совершенно другой.

Оказывается, можно активно жить, даже потеряв зрение

Я встретился с Андреем Крюковым, слепым водолазом, в крымском Курортном. Там он отдыхал вместе со своим тёзкой, сопровождающим. Два Андрея две недели провели на берегу моря в палатке: ходили в горы, ловили рыбу с лодки, ныряли за рапанами... Я, естественно деликатно, поинтересовался: а возможно ли заниматься рыбалкой абсолютно незрячему и как такой человек может находить на дне съедобные ракушки. Оказывается, может.

Познакомил меня с Андреем Василий Михайлов, самый старый действующий водолаз Крыма. У него в Курортном эллинг с настоящим батискафом, в котором погружался в морские глубины сам Фёдор Конюхов. В свои шестьдесят четыре года Василий отжимается в стойке на пальцах у стены, и не один раз. Василий с Андреем вместе окончили водолазную школу в Воронеже в 1992 году и с тех пор дружат. Василий работает на судоремонтном заводе «Море» в Приморском. Он возил Андрея к знаменитому хирургу-офтальмологу Эрнесту Мулдашеву в Уфу, но использование нескольких видов уникального биоматериала «Аллоплант» пока не дало результата. Андрей не теряет надежды, врач обнадёжил – будешь видеть.

В эллинге за вкусным чаем из местных трав я рассказываю, что собираюсь совершить небольшое путешествие по побережью на велосипеде, останавливаясь на ночёвку в посёлках. Крюков удивляется:

– Зачем снимать жильё, если можно ночевать в палатке? Я целый год жду, чтобы пожить на морском берегу именно в палатке. Подумываю о велосипедном тандеме. Один ведь я не смогу ехать по дорогам, а в тандеме с напарником вполне.

Потом он с любопытством ощупывает мой горный велосипед, расспрашивает о деталях, и меня поражает любовь к жизни этого незрячего человека. Оказывается, можно не опускать руки, активно жить, даже потеряв зрение. К профессии водолаза у Андрея был долгий путь.

– Детство я проводил у тёти в селе Великие Сорочинцы на реке Псел, – рассказывает Андрей. – Там было сельпо, в котором продавались кондовые ласты. Собственно говоря, это были резиновые калоши с двумя ушками, куда вставлялись пластмассовые лопасти. Очков тогда не было, масок тоже. Нырял в реке до посинения с открытыми глазами. А на море первый раз попал в 14 лет – маме дали курсовку. Между Макопсе и Туапсе есть международный студенческий лагерь «Буревестник». Вот там я впервые и увидел море. Берега там довольно прозаичные, но после реки такой простор! В деревенской реке вода мутная, а тут она такая прозрачная! Песок виден, а на нём живность. Мама три раза тонула, и, чтобы научиться хорошо плавать, мы с ней в Москве стали ходить в бассейн «Нептун».

Я воспитывался в женской семье, и, чтобы лучше развивалось во мне мужское начало, мама попросила своего знакомого брать меня в археологические экспедиции. Так с восемнадцати лет начался мой трудовой стаж. Раскопки в Крыму, Подмосковье, на Брянщине, в Молдавии, Прибалтике. Позже увлёкся горно-пешеходным туризмом: Памиро-Алай, Фанские горы. Потом с байдарочниками познакомился, до воды поклажу допрёшь, а дальше река тебя несёт.

Прошёл первичную подготовку на курсах аквалангистов, и мне с товарищами предложили поехать на три недели на Чёрное море на строительство базы для подводного плавания. Под Судакской крепостью есть бухта, куда в старые времена заходили корабли. Культурный слой грунта – более 100 м. Я мечтал побыстрее начать нырять с аквалангом, чтобы искать на дне артефакты, но из трёх недель две таскал мешки с цементом. Едва-едва успел ознакомиться с техникой погружения. Но всё равно впечатлений осталось много.

До армии и сразу после кроме работы в археологии перепробовал кучу профессий: инспектор служебного собаководства, оператор ротапринтов в библиотеке имени Ленина, токарь по дереву в Художественном фонде СССР.

В 1984 году друг пригласил в подводно-поисковый клуб «Гюйс». Зимой работали в Подольске, в архивах Министерства обороны, а после схода снега – в поле. Новгородчина, Псковщина, Подмосковье, Калининградская область.

Поднимали из затопленных воронок останки павших и потом с воинскими почестями хоронили, к сожалению, большею частью как Неизвестных солдат. Помню, под Медынью я шёл по лесу, и вдруг куст как бы не пускает, пригляделся – а там немецкая колючка. А дальше опушка молодого берёзового леса и на ней пенёчки в листве. Я об один споткнулся – и вдруг каска откатилась. Наша, советская оказалась. Под ней человеческий череп. А вокруг таких пенёчков сотни полторы. Сколько лет прошло, а следы войны остались! Стою я, смотрю на находки, и чувствую, как волосы на голове шевелятся...

Все эти экспедиции были поиском самого себя. Кто я? Зачем я? Поучился в МГПИ им. Ленина на географо-биологическом факультете и понял, что это не моё. После первого курса прошёл практику и уехал в экспедицию в Евпаторию. Тогда окончил первые профессиональные курсы водолаза-совместителя в Центральном морском клубе. Бросив институт, пошёл работать в Центральную лабораторию ихтиологической службы. Но вскоре в лаборатории начались проблемы, и я стал токарем в Художественным фонде СССР.

И вот мне 27 лет, у меня жена, сын маленький, а я всё ещё, по сути, себя не нашёл. Точу из липы очередную сувенирную колокольню. Иду к приятелю Семёну Бройде, он работал компрессорщиком на подмосковном участке Газпрома. «Сеня, – говорю, – хочу работать у вас водолазом». Он отвечает: «Жди». И я жду. И вот в конце весны меня приглашают к Сениному начальнику: «Можем устроить тебя пока гидромониторщиком, но им ты будешь только числиться. А сейчас поедешь в газпромовский лагерь и станешь там работать рабочим по кухне. Покажешь себя – пошлём тебя на курсы водолазов». Через полгода меня наконец направили на курсы в Воронежскую школу водолазов.

Я считаю, хорошая работа – это когда занимаешься реализацией своих интересов, а тебе за это ещё и деньги платят. В Газпроме работы много было. Трубопроводы ведь то пролегают по суше, а то идут под водой. У меня как у водолаза задача была обследовать, как на том или ином участке лежит труба, не подмыло ли её, если подмыло, то как её в данных условиях ремонтировать. Работали так: две недели в командировке, две недели дома. Стаж копился, часы подводные копились, класс повышался – третий, второй. Но чем дальше, чем выше поднимаешься по карьерной лестнице, тем дальше от воды и ближе к бумажкам.

В 1993 году перешёл из Газпрома в Управление канала им. Москвы. Стал работать водолазом, осваивал шлюзовое хозяйство, окончил курсы судоводителей. Но хотелось чего-то более значимого. И вот встречаю я как-то знакомого, который как будто угадал мои терзания: «Не наскучило? Хочешь новое дело? Есть контора, которая занимается взрывными работами. Они выиграли тендер на расчистку Москвы-реки от металлического хлама. В штате у них бывшие военные. На суше они крутые, а под водой дилетанты, ищут профессионального водолаза».

В Москве-реке чего только не было! Некоторые объекты можно было поднять лебёдкой или краном, а от некоторых можно было освободить фарватер только взрывным способом. В «конторе», которая вскоре стала генеральным подрядчиком МЧС по специальным взрывным работам, меня обучили взрывному делу, и начались командировки в самые разные уголки страны.

Работал во внутренних акваториях в условиях нулевой или близкой к нулевой видимости. Предыдущий опыт подводных работ, конечно, сыграл свою роль, так что с закрытыми глазами мог делать всё на ощупь, без затруднений. А потом случилась нештатная ситуация – произошёл взрыв. Лёжа в больнице под капельницами, понял, что закончился один этап жизни и начинается другой. И как к нему привыкнуть? Как жить дальше, потеряв зрение? Справиться помогло то, что большую часть своей карьеры я проработал в условиях нулевой видимости. Я себе тогда сказал: «Буду считать, что нахожусь в долговременной командировке». И когда я всё это в своём взбудораженном мозгу уложил, всё встало на свои места.

С момента нашей крымской встречи прошло несколько месяцев, и вот уже весна. Зимой меня Андрей несколько раз приглашал в один из московских бассейнов, где он помогает молодым друзьям-водолазам отрабатывать навыки погружений. Весной я в очередной раз позвонил Крюкову, спросил, какие у него планы на лето. И услышал ответ: «А мы с Андреем доработали велосипедный тандем. На Южном берегу Крыма бывают очень длинные тягуны в гору, поэтому установили небольшой моторчик. Летом собираемся обкатать».

И тут я вспомнил, как тогда, в Курортном, на мой вопрос: «Но ведь чтобы незрячему полноценно жить, необходима ещё и какая-то жизненная мотивация?» – Андрей ответил: «Нужно просто каждый раз стараться брать планку повыше».

Тогда в Курортном, прощаясь, я протянул ему свою руку, забыв, что передо мной незрячий человек. Вовремя подоспевший провожатый вложил руку Андрея в мою.

Андрей Крюков показывает отличный пример не только людям с ограниченными возможностями здоровья, и в частности тем, кто по какой-либо причине не видит. Но также и тем, кто практически не имеет противопоказаний для активной жизни, но все-таки ропщет на судьбу, как же она в чем-то глубоко обделила. Стоит иногда мысленно меняться с такими людьми, как Андрей, местами. Ведь им в разы тяжелее. Но посмотрите, как многие из них достойно несут свою ношу, находясь на «другом этапе жизни».

На нашем сайте читайте также:

По инф. lgz.ru

  • Расскажите об этом своим друзьям!