Фрагменты. Часть вторая |
22 Января 2013 г. |
Фрагмент первый. Нетронутое время
Эпиграфом к этой части статьи могли бы стать строки из стихотворения Булата Окуджавы «Прощание с новогодней ёлкой: «Вот и январь накатил-налетел, бешенный как электричка…» Действительно, кажется, что только вчера мы наряжали новогоднюю ёлку, зажигали на ней такие таинственные ещё с детства цветные огоньки гирлянд. Ждали чудес и исполнения самых заветных желаний… И, вот уже новый, незнаемый, неведомый нам год. С его весёлыми Святками – святыми днями: от Рождества Христова до Крещения. С такими обычными у нас в Сибири крещенскими морозами, когда большинству людей хочется куда-нибудь на юг… И скоро уж придётся разбирать ёлку, снимать с неё праздничный наряд. И оттого становиться так грустно. Вот и ещё один год позади, за плечами. Хотя, мы россияне счастливые люди! И у нас целых два Новых года – Новый и Старый Новый год. Недаром же поётся в песне: «С первого по тринадцатое, нашего января, сами собой набираются старых друзей номера…» и действительно, кому не успел позвонить в Новом году, можно позвонить в старом… Да и вообще я ёлку не разбираю до нового года по лунному календарю. В этом году он наступит 10 февраля.Но, несмотря на всю эту оттяжку времени, вспоминаются уже другие стихи, Бориса Пастернака: Потому что жизнь не ждёт. Не оглянешься – и святки. Только промежуток краткий, Смотришь, там и Новый год. Всё так. Но есть и в этих январских днях своя таинственность, своя неразгаданная тайна. Перед нами, как чистая, незапятнанная снежная равнина, лежит ещё нетронутое время. И от нас только зависит, какие меты мы оставим в этом новом году, в этом новом нетронутом времени. Перевесят ли к концу года наши добрые дела и поступки или дела дурные, неприглядные, злые, которые, увы, сопровождают почти каждого из нас и почти каждый день. Помните, как это хорошо описано в рассказе, кажется, Виктории Токаревой: «День без вранья». Когда герой намеревается хотя бы один день не врать. И как оказывается трудно на деле решить эту, казалось бы, такую простую задачу. Одним словом, я призываю вас, дорогие мои соотечественники к тому же, к чему призывал Редьярд Киплинг своего сына: Наполни смыслом каждое мгновенье Часов и дней неуловимый бег – Тогда весь мир ты примешь во владенье, Тогда, мой сын, ты будешь человек. Тем более, что дни-то наши в этой жизни сочтены… Фрагмент второй. Счастливые собаки, ондатры и люди Поскольку спать я ложусь рано, даже в новогоднюю ночь, то люблю прогуляться по городу первого января, часов в десять утра, когда большинство наших сограждан, только-только угомонилось после ночного веселья. И: «Вчерашний мусор карнавала гоняет ветер взад-вперёд. Пустынны улицы и - скверы. Спит прогулявший ночь народ». Однако, иногда, к своему удивлению, я встречаю редких прохожих. В основном, прогуливающих собак, которым ведь не объяснишь, что в связи с праздником им надо потерпеть с прогулкой и отправлением своих естественных надобностей, хотя бы, до обеда. Вот и нынче, бредя по пустынной набережной Бульвара Гагарина, я встретил свою давнишнюю приятельницу, в прошлом жену известного поэта и, в прошлом же, мою коллегу по журналистскому цеху. Её неизвестной породы пёс прямо-таки искрился от неподдельного счастья. Во-первых, он был со своей любимой хозяйкой. Во-вторых, утро было не такое уж холодное. В-третьих, медленно кружился лёгкий снег, особенно радующий пса, пытавшегося в очередном прыжке, схватить пастью на лету несколько снежинок. Глядя на него, мне даже припомнились строки из ещё одного стихотворения Бориса Пастернака: « На свете нет тоски такой, которой снег бы не вылечивал». Поприветствовав свою знакомую, поздравив её с праздником, я мимоходом обронил: «Весёлый у вас пес, Анна Алексеевна! ( Давайте так назовём мою знакомую) Отчего это?» - Жизнь хорошая,- не задумываясь, ответила она, гладя своего любимца… А, подходя к ресторану «Акула», и глядя на тёмную воду Ангары, я заметил как в направлении данного заведения, с какой-то соломинкой, зажатой между зубов, плывёт упитанная с лоснящейся шерстью, ондатра. Оказывается, она плыла к ресторану на завтрак. Точно зная, что на берегу, а, может быть, и в воде ей обязательно удастся поживиться какими-нибудь отходами. Корочкой хлеба или чем-то другим, брошенным на берег нерадивыми посетителями ресторана. И даю честное слово, она улыбалась. «Тоже счастливая», подумал я о зверьке и повернул назад. Под старым Ангарским мостом, куда я спустился по лесенке, чтобы пройти поближе к воде, на огромных, и, по-видимому, тёплых трубах расположилась не менее живописная и весёлая компания бомжей. Их было пятеро. «Стол» на трубах был накрыт и полон яств. Кусочки сыра, хлеба, полиэтиленовая бутылка с мутной жидкостью. Пластиковые же стаканчики не первой свежести. - С Новым годом, дяденька! – поприветствовала меня неопределённого возраста дама с синяком под глазом, улыбаясь во весь рот отнюдь не голливудской улыбкой, ибо, часть зубов отсутствовала. - И вас также, дамы и господа, - ответил я, проходя мимо. - Может, выпьешь с нами? – предложил невзрачный мужичок, в накинутом на плечи драном одеяле. - Спасибо, сударь. Я до двенадцати не пью, - отказался я от лестного предложения, уже минуя весёлую компанию. - Ну, как знаешь, - долетело мне в спину. – Была бы честь предложена. «Тоже, судя по всему, счастливые люди! - опять подумал я. – Отчего же тогда мы, имеющие квартиры, работу, близких людей, так часто брюзжим, ноем. Так часто бываем недовольны жизнью? Неужели, в самом деле, как говорил царь Соломон: «От многия мудрости – много печали»? Да и, положа руку на сердце, кто же скажет о себе, что он мудр, не впадая при этом в гордыню?». Фрагмент третий. Звёздный поход В первые дни нового года с внуками моей очень хорошей знакомой мы решили сходить в развлекательный центр «Звёздный» посмотреть новый фильм «Хоббит». Внушительное современное здание создавало приятный эффект. Однако, поднимаясь по ступеням, я заметил стилизацию звёзд, вделанных на площадках между пролётами лестниц. «Под голивудщину косят, - с неприязнью подумал я.- Будто своего ничего нет. Вон, рядышком какая прелестная усадьба Сукачёва. Всё сделано с любовью и со своим национальным лицом». Войдя в просторное фойе Звёздного, из которого можно было пройти в несколько кинозалов, я понял, что о национальном лице можно напрочь забыть. Все надписи на игровых, и весьма недешёвых, игровых автоматах были только на английском языке. С телеэкранов, пристроенных на многочисленных четырёхугольных колоннах, тоже неслась иностранная речь. Сначала кривлялись и делали вид, что поют, какие-то непонятно во что одетые молодые люди с накрашенными губами и ресницами. Потом их сменили две дамы, явно доедаемые анемией и, время от времени, ласкающие друг друга. И всё это в фойе, где стоят столики. А за ними сидят и родители, и дети. И никаких тебе возрастных ограничений на всю эту пошлятину, непрерывно льющуюся с телеэкранов. За столиками, в основном, молодёжь, непрерывно жующая поп-корн, продаваемый тут вёдрами и ведёрками. Глядя на них, создавалось впечатление, что эти люди не ели много дней. Однако по весёлым, громким репликам (чтобы все слышали, какие мы крутые) этого не скажешь. Перед тем как впустить публику в зал, уборщица вынесла из него, после только что закончившегося кинофильма, несколько больших чёрных пакетов с мусором. Стаканчики и ведёрки из -под поп-корна, сам поп-корн, рассыпанный по полу и сиденьям, пластиковые бутылки из-под пепси-колы – вот что было в нём. Да, ошибся старина Дарвин. Предками большинства людей были даже не обезьяны, а свиньи. И лишь редкие люди произошли, как и полагается человеку, из межзвёздного вещества. При входе в зал выдали неудобные, все на один размер и для взрослых и для детей, очки из-за которых краски на экране тускнели. А без них изображение расплывалось. Одним словом, лично я, несмотря на очень хороший фильм, никакого удовольствия от этого звёздного похода не получил. Фрагмент четвёртый. Хреновый В эти длинные и так любимые мною новогодние праздники, я люблю не только гулять, читать (поскольку телевизора в нашей семье нет, к счастью, уже второй год), но и хорошо поесть, особенно после продолжительной прогулки. Тем более что наготавливается на праздник всего много. И можно выпить рюмочку, другую коньяка, закусив это дело традиционным холодцом или заливным языком. Особенно мне нравится холодец с хреном. Вот и решил я, возвращаясь с очередной прогулки, зайти в ближайший магазинчик, что на улице Гершевича, и купить этой такой необходимой ко многим блюдам приправы. Подходя к магазину, ещё издали заметил на его стене новую, цветную, красочную рекламу, растянутую на стене перед входом в магазин. Причём рекламировался на ней тот самый продукт, за которым я шёл. То есть, хрен. Хрен с горчицей, с майонезом, ещё с чем-то. И везде на площади, наверное, два на два метра крупными буквами, на рекламируемых тюбиках было написано: «Хрен, Хрен, Хрен…» Войдя в магазин, я взял горчицу, подумав про себя: «Хреновая какая-то реклама. Явный перебор». Фрагмент пятый. Архитектурный К счастью, я живу не в безликом, так называемом спальном районе, а в центре города, где ещё сохранилось много архитектурных ценностей. Зданий, построенных купцами Трапезниковыми, Хаминовыми, Бревновыми, и другими. Но вырастают в центре и новомодные, облицованные плитками здания, плохо вписывающиеся в архитектурную целостность Иркутска. Иногда создаётся такое впечатление, что в городе вообще нет ни главного архитектора, отвечающего за облик города, ни генерального плана его застройки. Приятным исключением, кстати, из всех новомодных застроек, стал 130-ый квартал, выдержанный в стиле купеческого Иркутска. И, по-прежнему, очень мало в центре города бесплатных спортивных площадок, где можно было бы не только ребятне поиграть в тот же футбол. И иногда, проходя мимо бывших купеческих особняков, я думаю о том, что нашему городу есть чем гордиться в прошлом. Будет ли ему чем гордиться в будущем? Можем ли мы представить себе желание наших далёких потомков сохранить хоть какое-нибудь из вновь построенных ныне зданий? Думаю, что вряд ли. Фрагмент шестой. Задумочный Я решил, что к тем трём «П» моей рубрики: «Побрюзжим. Поговорим. Подумаем» не мешало бы прибавить, хотя бы мысленно, ещё два «П»: «Повспоминаем и попутешествуем». Дело в том что, традиционно разбирая перед Новым годом завалы своих бумаг, я обнаружил дневник путешествия велоэкспедиции: «Пекин – Париж, 1993». Экспедиции организованной в том далёком году уже не существующей ныне фирмой «Трэк». Экспедиции во многом неподготовленной как следует. Авантюрной, в каком-то смысле. Не во всём осуществлённой. Даже трагичной в некоторых своих эпизодах. Но всё равно интересной. Некоторые фрагменты из этого дневника, наиболее необычные, я намерен в нынешнем году предложить вниманию читателей газеты «Мои года». Тем более что незадолго перед новым годом мой давнишний приятель «сватал» меня в одну городскую газету постоянным сотрудником. Я отказался, ссылаясь на возраст и на занятость творческими делами. - Что, помоложе никого, что ли, найти не можете? – спросил я коллегу. – Сейчас в любом ВУЗе журналистов готовят. - Журналистов-то много. А журналистики настоящей нет. Я вот вынужден еженедельно выдавать по две полосы, - невесело ответил приятель.- Думал, что хоть ты своими высокохудожественными произведениями украсишь нашу газету, а ты отказываешься... Слова моего коллеги о высокохудожественных произведениях, не скрою, польстили мне. На этой, может быть, и не совсем объективной, но приятной для меня ноте я и заканчиваю свою фрагментарную статью.
|