НА КАЛЕНДАРЕ
ЧТО ЛЮДИ ЧИТАЮТ?
2024-10-23-01-39-28
Современники прозаика, драматурга и критика Юрия Тынянова говорили о нем как о мастере устного рассказа и актерской пародии. Литературовед и писатель творил в первой половине XX века, обращаясь в своих сочинениях к биографиям знаменитых авторов прошлых...
2024-10-30-02-03-53
Неподалеку раздался хриплый, с привыванием, лай. Старик глянул в ту сторону и увидел женщину, которая так быи прошла мимо прогулочным шагом, да собака неизвестной породы покусилась на белку. Длинный поводок вытягивалсяв струну, дергал ее то влево, то вправо. Короткошерстый белого окраса пес то совался...
2024-11-01-01-56-40
Виктор Антонович Родя, ветеран комсомола и БАМа рассказал, что для него значит время комсомола. Оказывается, оно было самым запоминающимся в жизни!
2024-10-22-05-40-03
Подобные отказы не проходят бесследно, за них наказывают. По-своему. Как могут, используя власть. Об этом случае Бондарчук рассказал в одном из интервью спустя годы: «Звонок от А. А. Гречко. Тогда-то и тогда-то к 17:20 ко мне в кабинет с фильмом. Собрал генералитет. Полный кабинет. Началась проработка....
2024-10-30-05-22-30
Разговор о Лаврентии Берии, родившемся 125 лет назад, в марте 1899-го, выходит за рамки прошедшего юбилея.

«Российская империя началась здесь… и кончилась здесь же»

05 Февраля 2014 г.

alt

Так складывается, что сегодня Михаилу Пиотровскому приходится не только руководить Эрмитажем, но и отбивать всевозможные нападки на главный музей страны. Достаточно вспомнить, например, как в декабре прошлого года после открытия в Эрмитаже выставки британских художников Джейка и Диноса Чепменов "Конец веселья" в музей и правоохранительные органы города поступило больше сотни жалоб от представителей некой "казачьей" петербургской общественной организации. "Борцы за нравственность" заявили, что эти инсталляции являются экстремистскими и оскорбляют чувства верующих христиан.

 

В прошлом году гонениям подвергся не только Эрмитаж. В октябре активисты патриотического движения потребовали у министра культуры и директора Государственной Третьяковской галереи изъять из экспозиции знаменитую картину Ильи Репина "Иван Грозный и сын его Иван", которая, по их мнению, оскорбляет чувства русских людей и клевещет на русский народ. Поскольку современной наукой доказано, что царь Иван IV своего сына не убивал.

Иногда же в культурной среде разыгрываются и вовсе нешуточные скандалы. Так случилось с бывшей сотрудницей Русского музея Елены Баснер, которая подозревается в посредничестве при продаже поддельной картины. Михаил Пиотровский уже назвал заключение искусствоведа под стражу — плевком в российскую интеллигенцию. О других нападках на искусство, городских сумасшедших, рейдерских захватах и цене искусства директор Эрмитажа рассказал в интервью "Росбалту".

— Михаил Борисович, какую цель преследуют "гонители на музеи"? Почему в век Интернета именно эти учреждения становятся целью для нападок нового мракобесия?

— К этому приложили руку российские законодатели, принявшие слишком много законов запретительного характера. Тем самым они спровоцировали обычных людей, почему-то решивших, что им теперь можно вершить свой суд над музеями, диктовать нам, какие экспонаты следует выставлять в залах, а какие прятать в запасниках. Сегодня почему-то считается, что музей – это такая халява, где каждый имеет право требовать все, сейчас и при этом, желательно, бесплатно. И откройте при этом все двери! А почему, собственно? Улица должна быть улицей. Музей – это ворота в храм искусства. Впускают туда – и надо жить по другим, не уличным правилам.

Есть конституционная идея о том, что искусство должно быть доступно каждому. На мой взгляд, это позиция сомнительная. Искусство доступно по возможности его понимания. Ограниченных и невежественных людей хватает, в том числе и среди посетителей музеев. Что хорошо, а что плохо в Эрмитаже, решает только сам Эрмитаж. Только мы, его хранители, сами себе судьи. Поэтому и за экспертным заключением нужно обращаться к нам, а не к "казакам из Петербурга". И помнить, что любая вещь неприкосновенна, если она попала в музей. Даже полицейский не имеет права прийти и снять картину, разве что по постановлению суда. Есть учреждения и люди, мнение которых должно быть конечным: его можно обсуждать, но не пытаться запрещать. Музеи – это особые территории, где действуют собственные нормы, проверенные временем.

— А не закон?

— Закон всегда на распутье. Он обращается к экспертам. Кто-то пишет жалобу: "В Эрмитаже экстремистская выставка". Приходят сотрудники прокуратуры, которые должны вынести решение, так это или нет. Но куда обращается за советом прокуратура? Опять-таки к нам. Поскольку никто не скажет об этом более профессионально, чем наши искусствоведы, которые смогут отличить искусство от хулиганства.

Надо помнить, что музей как бы вынимает вещи из их среды и помещает в другой контекст — культурологический. Стул в музее – на нем нельзя сидеть. Он уже исполняет другую функцию, рассказывает о своей эпохе. Икона в музейном зале – уже не объект, которому поклоняются, а часть истории искусства, религиозных воззрений. Любую картину художник наверняка задумывал и создавал не для того, чтобы она висела в музее.

— А если Иван Грозный и в самом деле не убивал сына? Значит, картина Репина не правдива?

— Историческая правда и правда искусства – разные вещи. Есть сколько угодно примеров, когда в искусстве все рассказано не так, как было в действительности. Да и мы не всегда точно знаем, как было. Великая картина Репина для человека, который серьезно относится к культуре, – гениальный шедевр и метафора. Эта трагический образ – отец, убивший сына. В пьесах Шекспира хорошие люди объявлены злодеями — и ничего страшного. Никто же пока не требует запретить Шекспира в России, а заодно и в Англии.

— Существуют ли произведения искусства, которые надо прятать от толпы? Такие, что лучше их не показывать?

— Мы и сейчас, например, не показываем всяческие эротические штучки из коллекции Николая I и эротические японские гравюры, которые для нашей страны — где-то на грани порнографии. А для других стран – нет. Каждый человек воспринимает музейные вещи в меру своей испорченности. На выставке "Из Эрмитажа – с любовью" в Амстердаме была целая палатка с такими фривольными экспонатами. Однажды я оказался там вместе с королевой Нидерландов — мы долго ожидали торжественного мероприятия. Все прошло спокойно. Там люди привыкли к тому, что половая откровенность – нормальная часть жизни, и ничего страшного в этом нет. Но сделать такую выставку в Эрмитаже я бы сейчас поостерегся.

— По поводу упреков в адресу выставки братьев Чепмен вы сказали: "Городские сумасшедшие возомнили, будто они вправе считать, что есть кощунство. Мнение толпы не должно быть критерием кощунства". Но ведь музей — для народа. Разве не так?

— Музей — для народа. Но он и воспитывает народ, прививает ему хороший вкус и интерес к истории своей страны. Человек, направляющийся в Эрмитаж, должен понимать, что входит в храм, а не на площадь, где он может делать все что угодно. Надо либо принимать музейные правила жизни, либо уходить. Поэтому в музее уже не толпа, а посетители.

— По поводу выставки братьев Чепмен. Может быть, показ "сверхжестокости" не исцеляет и очищает общество, а наоборот, еще больше озлобляет его?

— Я так не думаю. Ничего более зверского, чем то, что вы постоянно видите на телеэкране, в кино, а тем более в Интернете, британские художники не показали. Но у них все не просто так, а в культурном смысловом обрамлении. Крест, между прочим, – не только символ христианской религии. Это еще и орудие пыток. Тот крест, на котором у Чепменов распят клоун, к христианству никакого отношения не имеет. Их выставка не могла вызывать любви к крови. Тем более там все сочеталось с гравюрами Гойи и средневековыми орудиями пыток.

— Значит, призывы "запретить", "убрать" – от обычного невежества? Ограниченность "быдла", как назвал актер Леонид Мозговой тех, кто нападал на спектакль "Лолита"?

— И от невежества тоже. Но обывательский подход к искусству опасен и ведет к рейдерскому захвату музеев и музейных коллекций. Есть два представления о музеях, характерных, как правило, для тех, кто в музеи не ходит. Первое – скучно, пыльно, и какие-то "занюханные" люди там что-то хранят. По их логике надо прислать в музеи хороших менеджеров, которые умеют, как на складе, разложить все по полочкам. Следующая позиция существует одновременно у тех же самых людей: "В музеях лежат несметные сокровища! Ящики с бриллиантами, драгоценности — можно продать их на рынке". В общем, тоже надо навести порядок – такие богатства не должны оставаться без контроля специалистов по торговле…

Это и есть примеры попыток установления рейдерского контроля над музеями, чтобы распорядиться их владениями. Отнять и поделить. Но громадные суммы, которые иногда оглашают на аукционах, на самом деле иллюзия. Да, картины великих мастеров дорого стоят. Одна из лучших работ Сезанна "Игроки в карты" была продана за 250 млн долларов. Это самая высокая цена, которую когда-либо платили за картину. Деньги, которые крутятся вокруг музея, и помогают, и мешают нам жить, поскольку очень трудно все время объяснять, что искусство не имеет цены. Рынок определяет цену любой вещи, но не экспоната в музее. Есть известная формулировка: "То, что находится в музее – бесценно". Да, бесценно, поскольку никогда не должно попасть на рынок.

— Должны ли музеи быть неприкосновенными?

— В США считают, что вещи из музейных коллекций продавать можно, а в Европе — что нельзя. Наш мрачный российский опыт показывает, что ни в коем случае нельзя, потому что все это кончится разграблением и разорением. Хорошо, если произведения искусства попадут в руки коллекционеров. Это люди одержимые, но для культуры не опасные, потому что их страсть – сделать что-то своим, а потом похвастаться, показать людям. Только один раз нашелся человек во Франции, который из всех музеев крал что-то по мелочи. И когда он умер, у него обнаружилось целое собрание таких небольших краденых вещей. Я думаю, только воры и прячут экспонаты от посторонних глаз.

 

— А кому сегодня вообще нужны музеи? Ведь они не приносят прибыли.

— Это вопрос о метафизике музейной жизни. Неизвестно, что в будущем может произойти с нами, со страной, с Землей. Но, что бы ни случилось, должна быть сохранена память человечества. Музеи дают людям право на память, на продолжение поколений в будущем. Кроме того, здесь только подлинные вещи. Это очень важно сейчас, когда мы живем в мире виртуальном, где все вранье, все не так, всем можно манипулировать. А в музее все вещи – подлинники, которых, теоретически, можно коснуться. У них есть своя мистическая энергия, которую люди воспринимают. Люди часами стоят в очереди в Эрмитаж, хотя любую картину можно прекрасно рассмотреть на экране компьютера или в книге. Но в музее все понимают, что видят подлинную вещь, и это особое впечатление. Оно очень нужно людям в сегодняшнем мире, где не знаешь, чему и как верить.

 

— Почему над Эрмитажем поднят флаг России?

— Уникальность Эрмитажа в том, что, помимо прочего, он является памятником русской государственности. Российская империя началась здесь, в Зимнем дворце Петра, и кончилась здесь же, потому что отсюда император Николай II уехал в Царское село и уже не вернулся. Все главные государственные решения, события тех эпох происходили здесь, принимались здесь и исходили отсюда. Мы храним эту память, рассказываем об истории русской государственности так, чтобы люди ее ощущали правильно. Российский флаг над дворцом русских императоров – символ того, что Эрмитаж – главный государственный музей России. Именно поэтому, согласно соответствующему указу, он находится под прямым покровительством президента Российской Федерации.

Кроме того, наш флаг, я считаю, украшает город. Как и вообще флаги над городом. Петербург – морской город, флаги не менее важная часть его облика, чем кресты над церквями и соборами. Раньше флагов было мало, и это выглядело всегда неприглядно – по всему Петербургу на зданиях установлены флагштоки, а флаги есть только на Смольном и Мариинском дворце. На остальных зданиях это считалось неприличным — "не имеют права", "кто разрешит?", просто "нельзя". Мы первые решили поднять российский флаг. Тем более, что по закону Эрмитаж имеет на это полное право. Сначала мы поднимали флаг по праздникам и в дни открытия выставок. Однажды, в день начала натовских бомбардировок Белграда, мы решили его никогда больше не спускать.

Не все сразу поняли и приняли. Были звонки: "А разве законно? Так не полагается. Вы же не учреждение власти…". Нам вообще часто приходится объяснять, что кое в чем мы важнее власти. А потом мы стали убеждать других. И убедили. Флаги появились над Штабом военного округа, Адмиралтейством, Русским музеем, Михайловским замком. Крепостной флаг стал развеваться над Петропавловской крепостью, военно-морской — над Военно-морским архивом. В итоге все учреждения, на зданиях которых есть флагштоки, подняли свои знамена, и небо над Питером стало веселее

По инф. rosbalt.ru

  • Расскажите об этом своим друзьям!