Он выстоял и не сдался

Виктор Петрович звонил мне довольно часто и непременно задавался горьким вопросом: «Кому это было нужно?». Он надеялся, что я назову всех поимённо-- тех, кто фабриковал дело, кто по малодушию или злому умыслу предал генерального директора. А я всё тянул время и не был уверен, что надо называть вольных или невольных пособников-- почти все они ушли из этой жизни и, по большому счёту, тоже были жертвами системы. А в ноябре звонки прервались...

История эта началась для меня четверть века назад, когда я работал собственным корреспондентом газеты ЦК КПСС «Социалистическая индустрия». Искатели справедливости шли тогда ко мне толпами. Как только в Иркутск прибывала по утру первая электричка, являлся и первый посетитель: «Здравствуйте. Я сбежал из психушки-- стал жертвой репрессий...». Являлись и такие посетители, заниматься которыми приходилось потом не днями и неделями, а многими месяцами. Так перешагнул порог корпункта Виктор Петрович Александров. Измождённое лицо с синими губами, воспалённые глаза – было видно, что человек дошёл до последнего предела. Да и то сказать, не с курорта вернулся – из тюрьмы, там румянец не нагуляешь... Верховный суд отменил приговор предыдущего суда с десятилетним сроком наказания, освободил бывшего генерального директора производственного объединения "Радиан" из под стражи и отправил дело на доследование. Но радоваться было нечему – ретивое следствие теперь подводило Александрова под "расстрельную" статью... Само дело разбухло до 600 томов, не меньший объём занимали комментарии Виктора Петровича по каждому пункту обвинения. Я взялся перелопачивать этот обоз документов не потому, что сразу и безоговорочно поверил Александрову или посчитал себя умнее следователей прокуратуры. Нет, за всем этим проглядывало опасное социальное явление, когда людей приносили в жертву политических кампаний, когда Закон подчиняли ведомственным инструкциям. Кампанию по борьбе с приписками объявил Генсек Андропов, а инструкции плодились как тараканы в недрах всех союзных министерств и ведомств. Около года длилось мое журналистское расследование, пришлось опрашивать десятки экспертов, слать сотни запросов. Вот некоторые эпизоды из статьи "Тайны шифра Ф.1-п", опубликованной в "Социалистической индустрии" 7 июня 1986 года.

... Из приговора Иркутского областного суда: "Подсудимый Александров, злоупотребляя служебным положением генерального директора завода конденсаторов, с целью создания видимого выполнения плановых заданий и получения незаконных премий...организовал систему приписок в государственной отчётности "Ф.1-п", куда вносились искажённые данные о выполнении плана по реализации товарной (валовой) продукции, производительности труда."

Разговариваю с новым генеральным директором Н. Платицыным. После трудного 1982 года, когда состоялся суд, коллектив оправился, успешно завершил пятилетку, в хорошем темпе начал год. Заслуги оценены высоко – орденами и медалями, сам Николай Иванович получил орден Трудового Красного Знамени. Радоваться бы. Однако...

– Александров осуждён, но отчётность и мы ведём таким же порядком. Выходит, что и меня можно судить за то же самое хоть сегодня... – неожиданно признаётся генеральный директор.

Что же получается? Если приговор был справедлив, то сделано лишь полдела: виновного наказали, а зло не пресекли, преступление продолжается. Если же признать, что предприятие сейчас отчитывается в рамках закона, то и прежде оно было в таком же положении и Александров пострадал безвинно. Одно из двух, третьего не дано...

Сейчас уже очевидно, что казус создан самой системой отчётности, при которой возможны прямо противоположные толкования и оценки одних и тех же действий. Вот одна из документально подтверждённых позиций:

"За короткий срок... т. Александров сумел совместно с партийной организацией резко повысить технический уровень производства и качества выпускаемой продукции, 60 процентов её выпускается со Знаком качества. Завод из убыточного превратился в рентабельное предприятие. За 10-ю пятилетку предприятие обеспечило высокие стабильные темпы роста производства и полное выполнение номенклатуры, объём производства вырос в 4 раза"

Это из подписанного министром представления Александрова к ордену Трудового Красного Знамени.

А вторая позиция – уже процитированный приговор областного суда. Какой оценке верить?

Почти одновременно с приведённой выше характеристикой - представлением появился протокол заседания областного комитета народного контроля, где сказано:

"На 1 октября 1980 г. на складе ПДО с учётом остатков предыдущих месяцев имелось зарезервированной и не вошедшей в отчётные данные по выпуску валовой продукции на сумму 139,9 тысяч рублей. В бухгалтерских же отчётах эти изделия были показаны в незавершённом производстве в виде остатков."

Зарезервированная продукция – её можно трактовать как припрятанные готовые изделия для включения в последующие отчёты. А это уже преступление: согласно общему порядку только продукция, выработанная в отчётном периоде, включается в отчётные данные о выпуске. Так в деле появились первые криминальные цифры со многими нулями.

Теперь о том же самом, но под другим углом. Выпускаемая на заводе электронная продукция применяется в изделиях многотысячной номенклатуры. Установить окончательный брак здесь трудно: деталь, имеющая некоторые отклонения от требований текущего заказа, может вполне соответствовать заказу следующему. Поэтому рачительный хозяин отложит эти изделия про запас, а потом, когда потребуются такие типономиналы, доукомплектует ими заказанную партию. Так и поступали на заводе. И в свое время получили добро от ЦСУ РСФСР ( ЦСУ - центральное статистическое управление. Прим. авт.)

Из письма члена коллегии ЦСУ РСФСР В. Карповой от 24.05.87г. :

"...готовые изделия, не соответствующие техническим параметрам одного заказа, могут быть использованы другим заказчиком... Поэтому завод не списывает их на технологические потери, а хранит в межцеховом складе до истечения установленного срока хранения. Считать такие изделия готовой продукцией в том месяце, когда они изготовлены, нельзя, так как они в дальнейшем из - за невостребованности могут быть списаны на технологические потери... Исходя из этого, считаем, что завод применяет наиболее рациональный порядок учёта изделий и его следует сохранить. Аналогичного мнения придерживается и главк."

Достаточно убедительно. Но это разъяснение утонуло под ворохом многочисленных инструкций, дополнений, уточнений и на выводы суда не повлияло.

Немалую путаницу внёс и другой пункт отчётности "Ф.1-п". Продукцию отражали валовую, а ревизия посчитала, что надо было показывать товарную. Что и было судом воспринято как криминал. Лишь в письме от 15. 02. 86 г. начальник облстатуправления В. Соколов сообщил прокурору области, что "ранее статуправлением была допущена ошибка, т.е. показатель товарной продукции в указанные годы в бланках "Ф.1-п" не предусматривался, а был показатель валовой продукции".

У злополучного шифра предостаточно и других подводных рифов. Вот целый букет их под общим названием "среднесписочная численность". Известно, что этот показатель– основа расчёта производительности труда, уровень которой влияет на премии. В акте проверки, проведённой областными КНК, КРУ и статуправлением в октябре 1980 года, зафиксирован такой криминал:

"Не включаются в среднесписочную численность лица, длительно не работающие по причине прогулов, находящиеся на излечении от алкоголизма и под следствием."

При всём уважении к букве закона, полагаясь лишь на здравый смысл, я бы тоже не стал считать эти " мёртвые души" за работников, с какой стати? Но в ходе следствия и суда здравый смысл ни у кого не возмутился, удовлетворились формальным заключением. Лишь нынче, годы спустя, начальник облстатуправления В. Соколов письменно сообщил прокурору, что ревизией 1980 г. инструкция истолкована неверно, отсутствующие работники "не должны включаться в списочный и среднесписочный состав работников предприятия".

Вот так вот, пункт за пунктом, я оспаривал в статье приговор суда, разбирая все эти "среднесписочные численности", "нормочасы" и прочие словообразования социалистической экономики. После публикации в Иркутск спешно прибыла представительная комиссия Минфина, ЦСУ, Госкомтруда и других "родителей" многочисленных инструкций. Прибыли они, конечно же, не человека вызволять из тюрьмы, а спасать честь порождённых ими бумажек. Вывод, как и следовало ожидать, был предсказуемый: факты не подтвердились, административно - правовая машина смяла людей совершенно справедливо, согласно инструкциям... Из Москвы последовала грозная команда: автору статьи явиться на коллегию Прокуратуры СССР. ( Как я понял – для публичной порки).

Такой расклад меня не устраивал, и я ответил, что согласен предстать перед грозной коллегией только после опубликования второй статьи, где будет рассказано о тех, кто инспирировал громкое дело, кому оно было выгодно и какими методами велось. Обольщаться не следовало – никого я своими ультиматумами не напугал, при желании строптивого писаку могли прихлопнуть, как надоедливую муху... Но времена изменились. Газета со статьёй попала на стол к М.С. Горбачеву и была увенчана его резолюцией: "Внимательно разобраться. Принять все меры к недопущению подобного впредь." В Иркутск была немедленно направлена комиссия партийного контроля ЦК КПСС, которая после месяца работы не только подтвердила факты и выводы газеты, но обнаружила и другие вопиющие нарушения законности. Александров был реабилитирован, а многие должностные лица в Иркутске и Москве лишились своих постов.

Позже мне довелось беседовать с Михаилом Сергеевичем и я ему напомнил, как он спас меня в восемьдесят шестом году. Горбачев этот случай запамятовал. Подумаешь, судьба какого-то там директора, какая-то судебная ошибка... К сожалению, в России на протяжении десятилетий и столетий ничего не меняется: жизнь человеческая ничего не стоит, а Закон власти по-прежнему рассматривают как то дышло, которое можно развернуть в любую сторону...

История повторяется по одному шаблону. Юрий Андропов объявил государственной задачей борьбу с приписками. После такого сигнала сверху тут же во всю мощь заработал «человеческий фактор». Как в тридцатые после генеральной линии на борьбу с врагами народа. Доносы хлынули лавиной. Обком партии с удовольствием рапортовал об успехах предприятия, но слышались и шепотки: «Широко шагает товарищ Александров-- как бы штаны не порвал...». Откуда такие небывалые успехи? Чем другие руководители хуже? Недовольных было предостаточно. Два завода-- конденсаторный и резисторный-- слили тогда в одно объединение «Радиан», руководство сократили в два раза. Оставшиеся не у дел таким переменам явно не радовались. И хотя директор соседнего завода сделал потом головокружительную партийную карьеру (дорос до ЦК КПСС!), обида у него осталась. Не устраивали порядки нового директора и начальников цехов: «Не вывозит в лес на пикники. Выдёргивает по субботам на совещания...». А прокуратуре требовалось громкое дело в русле партийных указаний. Александров оказался удобной мишенью. Он ведь нарушал многие заповеди тех лет. «Живи сам и давай жить другим»-- а он жил только заводом и других заставлял работать. Дочь Виктора Петровича Ольга вспоминает: «Когда к нам пришли с обыском-- у нас и обыскивать было нечего. Ни чешского хрусталя, ни мебели румынской, ни ковров (что было тогда признаком состоятельности). Отец не обращал внимания на быт, он жил только заводом и планом...».

Виктора Петровича реабилитировали, назначили директором оборонного завода во Владикавказе, потом во время чеченской кампании он отвечал за связь в горах Кавказа, имел свой штандарт в 58 армии. А какой же урок извлекли из раздутого уголовного дела московские бонзы? По следам моей статьи и выводов КПК Горбачёв продиктовал поручение Предсовмина Рыжкову и члену Политбюро Зайкову: «До каких пор действующие в стране инструкции будут ставить инициативных руководителей в положение лиц, нарушающих закон. Мы не раз говорили, что нужны новые нормативные документы, отвечающие духу и требованиям съезда. Следует подготовить на этот счёт предложения для рассмотрения на Политбюро ЦК». И подготовили. И рассмотрели.

В мае 88-го Верховный Совет СССР принял закон «О кооперации». За густым частоколом статей с общими фразами пряталась суть: разрешалось создавать кооперативы при предприятиях, почти на условиях цехов — с правом использования централизованных государственных ресурсов.

Только в отличие от цехов и даже в отличие от самих предприятий эти кооперативы могли по закону самостоятельно проводить экспортные операции, создавать коммерческие банки, а за рубежом — свои фирмы. Причём выручка в иностранной валюте изъятию не подлежала, а за всю финансово-хозяйственную деятельность кооперативы отчитывались только перед своими ревизионными комиссиями.

А затем пошло и поехало. Весь 88-й и начало 89-го сходили, как с конвейера, постановления Совмина СССР, отменявшие госмонополию на внешнеэкономическую деятельность, запрещавшие таможне задерживать грузы кооперативов, разрешавшие оставлять выручку за кордоном и т. д. и т. п. Тропинка, проложенная властями, привела к намеченной ими цели: сначала освободили предприятие от обязательств перед страной, затем передали активы этих предприятий в руки кооператоров и вот наконец распахнули настежь границы.

Цемент и нефтепродукты, металл и хлопок, пиломатериалы и минеральные удобрения, резина и кожа — всё, что государство направляло предприятиям для переработки и насыщения внутреннего рынка, пошло железнодорожными составами за рубеж. И там, за рубежом, чиновники стали складывать капиталы в кубышки, а вскоре инициировали разрушительную реформу банковской системы СССР. Чтобы в час «X» легально, через свои банки, ввезти эти деньги, или, как называют экономисты, переходную ренту в страну для скупки обескровленных предприятий. Они уже тогда, задолго до 92-го года, готовились к приватизации...

Александров оказался той щепкой, которую не замечают при рубке леса. Как, впрочем, и большинство из нас. Но Виктор Петрович показал своим примером, что даже вся мощь государственной машины не может сломить человека, если он стоек и уверен в своей правоте. Александров выстоял и победил несмотря ни на что.

Он больше не позвонит. Ольга Александрова сообщила из Ростова, что Виктор Петрович 15 ноября умер. Вечная ему память!