Бабушкины руки

Замечаю, что с годами крепнет в нас историческое самосознание: хочется знать свои корни, понимать, что унаследовал в характере и привычках от своих предков. Большинству из нас уже не поздравить маму, самого близкого человека, с Днём 8 Марта. А бабушки и вовсе далеко в мире ином. Мы и сами стали бабушками и дедушками, не заметив как, но со временем не поспоришь...

Нашим бабушкам довелось пережить столько бедствий, что хватило бы на десятки поколений. Первая мировая, Октябрьская революция, Гражданская война, раскулачивание, коллективизация, репрессии, Великая Отечественная – для них это не даты в учебнике истории, а чудовищные лишения, гибель мужей и сыновей, голод, холод и непосильный труд.

Мои бабушки – баба Анна и баба Агафья – не умели читать и писать, знали только тяжкий крестьянский труд, но обеспечили детям, моим родителям, высшее образование. Одно это – уже подвиг. Сейчас мы жалуемся на скудные пенсии, а деревенские жители пенсий вообще не знали. Вместо зарплаты обходились трудоднями, на которые потом получали от колхоза зерно. Кормились с огорода, с того, что вырастили и выдоили. Но и с этого натурального хозяйства приходилось платить оброк: сдавать государству и мясо, и молоко, и даже коровьи шкуры. Если городскую пенсионерку поместить в такие условия, то нынешняя жизнь ей покажется земным раем. Не было у деревенских электричества, телефонов, центрального отопления и водопровода, тёплых туалетов, телевизоров, холодильников и прочих благ цивилизации. Русская печь, самовар да керосиновая лампа – вот и вся домашняя техника.

Жили, не роптали. «Грех жаловаться! – приговаривала баба Аня. – Бог миловал нас: не раскулачили, не сослали, дед твой две войны прошёл и целёхонький вернулся, хлеб с молоком на столе, не христарадничаем. Чё ещё надо? Живи да радуйся!»

Я был первым внуком и должен бы застать бабушку ещё молодой, но она мне всегда казалась старухой: согбённая спина, глубокие морщины и, главное, руки – изработанные, изуродованные синими венами и артритными наростами, они напоминали вековую почерневшую плаху. Лицо может обмануть, но руки расскажут о человеке всё, в них и возраст, и социальное положение, и условия жизни. Я любил сидеть на бабушкиных коленях и рассматривать её ладони, как диковинную географическую карту. «Это что?» – выспрашивал я. «А это от серпа, ещё в девчонках». «А это?» «Это от коровы прилетело, копытом». «А это?» « И не упомню. Кажись, веелкой зацепило...» Руки. Они перебирали по комочку немалый огород. Они доили корову, месили тесто, таскали воду, они не знали праздности и всяческих кремов. А ещё они умели «править голову» и лечить ребятишек «от испуга» – полдеревни приходило к бабе Анне, как в больницу. Меня, внука-первенца, она просто обожала. И была на то сокровенная, болезненная причина. Анна с Иваном поехали в город венчаться, и тут у невесты скоропостижно умерла мать. Что делать? Отменить свадьбу? А всё наготовлено, гости названы... Вот и вышло: в одной комнате гуляли свадьбу, а в другой лежала покойница... Старухи сказали тогда: «Будет тебе, Анна, проклятие на весь твой мужеский род!» Много рожала бабушка, но все мальчики умирали в младенчестве, только две дочери сохранились. И вот появился я. Хоть и не сын, но внук. И выходила она меня, поначалу болезненного, и надышаться на меня не могла...

Другая бабушка, Агафья, на Анну вовсе была непохожа. Маленькая, неугомонная, она каталась по квартире, как колобок. Да, оставшись без мужа, она продала свой домик в Романово и переехала в город к сыну, моему отцу. Стала городской. Что вызывало усмешки у моей деревенской родни: «Эвон, Широбочиха катится. А чё ей – на всём готовом-то в городе!»

Но не такое уж «готовое» было в деревянном доме без водопровода и с печным отоплением. Её руки, оторвавшись от крестьянской работы, всегда находили заделье и в городе. Она и грядки спроворила на соседнем пустыре, и курочек завела в неработающем туалете. Беспредельно добрая и безотказная, она жила в режиме жёсткой экономии. Родители по полгода пропадали в геологических экспедициях, и мы с ней, когда учился в школе, умудрялись жить на сущие копейки. Вот пристану я к ней: «Баба, пойдём в кино, в «Пионере» такой фильм идёт!» Делать нечего – бабушка собирает пяток яиц от своих курочек, и мы с ней поначалу идём на рынок, экономим на трамвае. Там она продаёт яички и на вырученные деньги мы отправляемся в «Пионер». Везде пешком, через весь город!

Милые, многострадальные бабушки мои, как мне вас не хватает! У наших читательниц сейчас другая жизнь, но они тоже бабушки, которые балуют и ласкают своих внуков, а то и правнуков. И правильно делают, что балуют, у родителей ведь не забалуешь, а детям так хочется тепла и ласки, которые вы им дарите! Нынешние ребятишки погрузились в виртуальный мир компьютеров, и, пожалуй, только вы, бабушки, можете возвращать их к реальной жизни, быть связующим звеном во времени. Пока есть бабушки, есть и народ, и народная память. С праздником, дорогие, ненаглядные, всё пережившие и всё испытавшие бабушки! Будьте счастливы!