Золотой клещ

Сложные чувства шевелятся во мне. Вот, скажите, почему, когда долго ждёшь и борешься за что-то, а потом это что-то наступает, восторга особого не испытываешь? Усталость, опустошённость или иное? Вот, кажется, и заканчивается полувековая эпопея с Байкальским целлюлозным. Комбинат, вроде как, закрывают окончательно, половину рабочих увольняют. Во всяком случае, об этом сообщают все средства массовой информации, ссылаясь на официальных лиц. На складах уже нет сырья, на ТЭЦ производится ремонт, областное правительство уверяет, что есть средства на переобучение и трудоустройство персонала. Впрочем, планируемые средства всегда есть, но при «освоении» они куда-то загадочно исчезают… На моей памяти остались непростые вехи истории БЦБК. Семидесятые годы— когда цензура запрещала прессе даже упоминать зловонный комбинат, а ослушников жестоко карали (исключали из партии, что означало конец карьеры). Восьмидесятые— когда иркутяне взбудоражили протестами весь Советский Союз. Постановление ЦК КПСС от 1987 года предусматривало ряд взаимоисключающих мер: модернизацию производства, строительство трубопровода для сброса сточных вод в Иркут, перепрофилирование и, наконец, закрытие комбината к 1993 году. Резонный вопрос: зачем травить стоками Ангару и иркутян, модернизировать-перепрофилировать, если комбинат планируется вскоре закрыть? Демонстрации и митинги захлестнули Иркутск. Я тогда опубликовал статью в «Социалистической индустрии», после чего был признан злейшим врагом обкома партии. Пункт о трубе отменили.

Руководство еще той, социалистической страны, вынуждено было признать БЦБК стратегической ошибкой. Выстроенный для производства беленой целлюлозы марки «супер-супер», из которой могла готовиться кордная нить для сверхзвуковой авиации, комбинат эту суперцеллюлозу никогда не выпускал. Военные обошлись иными синтетическими материалами. А миф о «супер-супер» держался десятилетиями. Чиновники лишь округляли и закатывали глаза: дескать, понимаем, что БЦБК это плохо, даже очень плохо, но… такие вот секретные военные дела, безопасность страны, понимаешь…

Ошибка оказалась непоправимой. Во всяком случае, ни всесильный ЦК КПСС, ни отчаянный Ельцин, ни решительный Путин не могли и не хотели эту ошибку исправить, они все только пытались подправить её, прикрыть разными бантиками и рюшечками. В конце восьмидесятых весенним паводком хлынуло Движение в защиту Байкала, которое смыло и лукавую трубу от БЦБК в Иркут, и многих руководителей области. А сам комбинат уцелел, прикрывшись правительственными бумажками о перепрофилировании. Почему, откуда такая феноменальная стойкость? В девяностых началась долгая и кропотливая возня с законом об охране Байкала в Верховном Совете. Депутаты не понимали, где Байкал, что такое Байкал, путая его с Балхашом и Аралом. Начинал я, а пробить закон удалось лишь Григорию Галазию, в Думе нового созыва.

Следом, уже в «капиталистические» времена, затеяли другую, нефтяную трубу по берегу Байкала. И опять протесты, митинги в Иркутске. Тогда Путин эффектным взмахом фломастера перекинул трубу подальше от берегов, заслужив бурные овации общественности. Потом были победные реляции о замкнутом цикле на БЦБК. Однако, замкнутый цикл не позволял выпускать востребованную на рынке белёную целлюлозу, и тот же Путин в 2010 году разрешил комбинату сбрасывать неочищенные стоки в озеро. Чем сподвигнул «зелёных» объявить конкурс на звание «Враг Байкала» и победил в нём с ошеломляющим «успехом». Почётный знак «Золотой клещ» был установлен водолазами на дне озера возле Байкальска.

И снова митинги, протесты. Бронемашина с расчехлённым пулемётом на набережной. Автобусы с профсоюзными активистами у Дворца спорта. Сотрудники службы безопасности Дерипаски, рвущие на себе рубахи, изображая обездоленных целлюлозников. Много чего было, обо всём довелось писать. Но власти всех уровней ничего не желали слышать, видеть и понимать. Пока не прозвучит команда с самого верха. Прозвучала. Взяли под козырёк. Отныне каждый школьник будет знать, что закрытие комбината— заслуга исключительно «Единой России» и лично товарища… Как в добрые старые времена. Что изменилось-то? По существу, ни-че-го. Оттого и радости нет, и праздновать не хочется. Рановато поднимать «Золотого клеща» со дна Байкала.