«Сад моей памяти»: Александр Солженицын

Эта книга известного иркутского фотохудожника Александра Князева ещё не издана, но уже привлекла к себе любопытство многих. «Сад моей памяти» автор не просто написал, а сложил из фотографий и скупых воспоминаний. Получился цикл фотоэссе, где, кроме иркутян, вы встретитесь со многими интересными людьми... Читайте и смотрите!

Александр Исаевич благословил целое поколение, моё поколение. И спас его – это знаю точно, знаю по себе. Сначала «Один день Ивана Денисовича» и «Матрёнин двор» взорвали соцреализм, обратив его в болото с соответствующей ему фауной. А потом, уже из Кёльна донеслась его проповедь «Жить не по лжи».

«Наш путь: ни в чём не поддерживать лжи сознательно!.. Осознав, где граница лжи (для каждого она ещё по-разному видна), – отступиться от этой гангренной границы! Не подклеивать мёртвых косточек и чешуек идеологии, не сшивать гнилого тряпья – и мы поражены будем, как быстро и беспомощно ложь опадёт, и чему надлежит быть голым – то явится миру голым.

Итак, через робость нашу пусть каждый выберет: остаётся ли он сознательным слугою лжи (о, разумеется, не по склонности, но для прокормления семьи, для воспитания детей в духе лжи!), или пришла ему пора отряхнуться честным человеком, достойным уважения и детей своих и современников. И с этого дня он:

• впредь не напишет, не подпишет, не напечатает никаким способом ни единой фразы, искривляющей, по его мнению, правду;

• такой фразы ни в частной беседе, ни многолюдно не выскажет ни от себя, ни по шпаргалке, ни в роли агитатора, учителя, воспитателя, ни по театральной роли;

• живописно, скульптурно, фотографически, технически, музыкально не изобразит, не сопроводит, не протранслирует ни одной ложной мысли, ни одного искажения истины».

Проповедь стала прививкой до конца наших дней: сколь бы ни шумели «народные витии», а, пошумев, оседали в думах и общественных советах для прокорма, мы легко различали цвета их корысти, жёстко отворачивались от их «малой родины» и научились видеть мир неделимым, многоцветным и обещанным свыше.

Чуть позже Александр Исаевич обратится в письме к вождям Советского Союза с тупиковым вопросом: «Если растают арктические льды и хлынут на сушу, что станет с вашей классовой борьбой?!» Так легко и ненатужно «вермонтский затворник» предрёк кончину большевиков, только роль стаявших айсбергов выпала ему самому. Он не просто вернулся в Россию, а сошёл белой глыбой с востока до Москвы. Иное дело, что глыба, заряжённая энергией «Архипелага ГУЛаг» и «Красного колеса», продолжала по инерции нерастраченных сил бодаться, подобно «телёнку с дубом» с новыми врагами России, творя их образы по давно использованным образцам. Энергия борьбы вошла в разлад с энергией слова. Нам как бы предлагали читать «повесть о том, как поссорился Александр Исаевич с Иваном Денисовичем...»

Мы явно не успели прочитать сочинения А. И. Солженицына глубоко и полно, его проповеднический язык тяжёл нашему динамичному сознанию, а исследовательская дотошность «Красного колеса» кажется избыточной... Как бы не так!

Но всего вероятней, что его прививка опять сработает, и мы поймём, что великие прозрения куда выше заблуждений, что только пока кажутся нам значительными.

Александр Князев

• Расскажите об этом своим друзьям!