Как меня спасали

Всё, что происходит сейчас на Украине, я принимаю очень близко к сердцу и с большой болью, поскольку прожила там много счастливых лет. Вспоминаю эти годы только с теплотой и благодарностью, так как тогда всё было хорошо: семья, работа, друзья, соседи и... медицина и медработники, благодаря человечности и профессионализму которых я осталась в живых. А история такая.

Работала я в проектном институте, и вот в один из дней очередная «запарка»: завтра срок сдачи объекта, а потому всё надо ещё раз проверить, исправить, согласовать. С утра по какому-то пункту проекта поговорили на высоких тонах с начальником отдела, и принялась непосредственно за чертежи. Проверила один, другой, отдала исправлять, и вдруг на меня наваливается какая-то слабость и начинает клонить в сон. Что такое? Дальше больше, уж и голова тупеет, и хочется только одного: прислониться к кульману, закрыть глаза и не двигаться... Но ведь у меня сегодня столько работы...

В отделе мне всегда шли навстречу: если из-за проблем с маленьким ребёнком я не могла выходить на работу, то работа, можно сказать, шла ко мне: приходили с чертежами инженер, техник, располагались на большом раскладном столе (муж специально сделал), и «филиал» добросовестно работал. Или я трудилась одна, взяв чертежи. Вот и здесь меня осенило: отпроситься с чертежами домой, а там приду в себя, проверю, сама исправлю и утром принесу. Тихой овечкой пошла к начальнику отдела, чем очень его удивила: надо же! Только что так пылко выступала, и вот тебе: не могу работать... Но отпустил, веря, что не подведу. Дома сразу провалилась не то в сон, не то в какое-то забытье, но время от времени подскакивала с мыслью о работе, а работать не могу, и я уже в панике! Тут неожиданно пришёл домой муж, настоял измерить температуру, несмотря на моё сопротивление: ведь ничего же не болит! О, счастье – 38! Я спасена, ведь дадут больничный! Тут же собралась, он проводил меня до поликлиники и пошёл в ясли за ребёнком.

А года два тому назад я, взрослый человек, заразилась свинкой, и врач меня запомнила. И вот захожу в кабинет, она взглянула на меня и разулыбалась: «О, та, которая свинкой болела! Ну, что с вами сейчас?» Отвечаю, что всё в порядке, ничего не болит, но почему-то температура и хочется спать. Прослушала она меня, покрутила, понажимала – нигде ничего. Было ли что необычное сегодня? – Да, утром малость прослабило, но не повторялось. Попросила лечь на спину и поднять ногу – о, запросто! Вторую – ой! Резкая боль в животе, аж дыханье перехватило. Врач сразу посерьёзнела, быстро сказала: «Идёмте!», и вот мы в кабинете хирурга. Прервав приём, моя врач стала что-то тихо быстро говорить, и вдруг различаю: острый аппендицит! О ком это она? Хирург как-то странно взглянула на меня и резко сестре: «Термометры!» Поставили два... И через короткое время – показания: 38 и 41! Моментально сестре: «Вызывай скорую! Срочно!» И мне: «У вас острый аппендицит! Нужна срочная операция!» До меня наконец дошло, что происходит, и я начинаю громко возмущаться: какой аппендицит?! У меня же не болит ничего! И вообще должно быть три приступа, а у меня не было ни одного! И вообще мне нельзя в больницу, у меня маленький ребёнок! Ну, за «три приступа» мне выдали, что называется, по полной, а по поводу ребёнка: «Вы что, хотите оставить его сиротой?!» А тут и медсестра прибежала за мной – скорая на подходе. Успела только напроситься позвонить из регистратуры соседке с наказом мужу, чтобы утром сразу к 8:00 отнёс чертежи в институт, а меня везут в больницу.

Скорая со включённой сиреной неслась на предельной скорости. В приёмном отделении больницы кто-то говорил по телефону и, увидев нас, сказал в трубку: «Подождите, кого-то привезли», потом спросил у меня фамилию и снова в трубку: «Да-да, это она!» Оказывается, их уже оповестили, что везут тяжёлую больную, и к операции всё было готово.

Меня тут же, не переодевая, подняли на лифте на этаж, по коридору указали палату, где оставить сумочку, в предоперационной раздели и сразу – на стол. После операции хирург взволнованно сказал: «Ну, ты счастливая... чудом успели...» И только потом я узнала, почему была такая спешка, и что мне грозило. Оказывается, температура 41 говорила о том, что аппендикс не просто воспалён, а вот-вот лопнет, содержимое выльется в брюшную полость, тут же разовьётся перитонит, и человек не проживёт и часа... А мой случай вообще редчайший: крайняя смертельная опасность при почти полном внешнем благополучии... И получается – да, счастливая я, несомненно... А если бы не пришёл муж и не настоял измерить температуру? А если бы хоть один во всей медицинской цепочке, что спасали меня, оказался чёрствым, равнодушным или просто медлительным? Лучше не думать...

Но конец счастливый, а эта история несколько раз отозвалась весёлым эхом.

– В палате, куда меня доставили к моей сумочке, женщины потом с юмором вспоминали: «Зашла вдруг в палату какая-то разодетая фифа, кинула почему-то свою сумку и исчезла. Не успели мы это диво толком обсудить, а фифу уже на каталке везут!»

– Вскоре после операции необходимо было поехать к маме в Сибирь. Врач разрешила поездку только при соблюдении всех её предписаний и крайней осторожности. В купе с нами были ещё две женщины, и сделали они такой вывод: «Сразу видно, что мачеха: ребёнок к ней лезет, но хоть бы раз взяла на руки, всё отец да отец...»

– И в институте «прославилась»: долго ещё бегали ко мне из разных отделов, если случалось в их самочувствии что-нибудь необычное: а не так ли было у меня, и, может, у них тоже аппендицит...

P. S. А написала я об этом случае для того, чтобы знали люди, как бескорыстно и добросовестно могут работать врачи, и какое тёплое, доверительное отношение может быть к сотрудникам на работе.

И всё это было на Украине, когда она ещё была частью большой страны СССР.

• Расскажите об этом своим друзьям!