Стрелка все понимает

Село Кумарейка в Балаганском районе состоит из переселенцев. Но совсем недальних , а тех, чья малая родина покрылась водами искусственного моря в 60-е годы. Иногда, говорят, вода отступает и на свет Божий выглядывает земля, по которой так тоскуют сердца старших кумарейчан. Среди них – Владимир Андреевич Москалев.

Переехали мы из зоны затопления из Верхнеангарска. Тут был леспромхозовский поселок, назывался Подсочка. Потом мы поставили дом на окраине, потом леспромхоз начал дома строить. Приезжали люди, жили всяко в палатках с детьми, зимой даже, там по берегу речки. Государство деньги выделило нам на переселение, постройку. Ну, мы свой дом привезли, из сосновых бревен, их топор не берет, деды знали, какое дерево надо, вовремя рубили, заготавливали. Вот они и стоят, смолевые, крепкие, гниль их не берет.

В Верхнеангарске колхоз был, родители там работали, мать, Анастасия Георгиевна, с 13 лет пошла во время войны, и так всю жизнь. Потом леспромхозы начались, в зонах затопления острова очищали от леса, сучки собирала, потом сюда переехали – тоже в леспромхозе работала. Потом они уехали в Усть-Уду, а я так и остался здесь. Я тоже школу окончил – и в леспромхоз, всю жизнь.

По родине скучаю, конечно, там родные места, в пятом классе я тогда учился. В нашей деревне было четыре класса, а потом ходили в соседнюю, три километра. По степи, зимой там и волки, собирались кучей, идем кричим, шумим. Учительница как-то задержалась, вечером пошла одна домой, и все – нашли только ноги в валенках. А ходили в любой мороз, 30 градусов считалось тепло, да у нас тут меньше 40 и не было зимой, ходили, ниче.

Жили небогато, но весело: на работу – с песнЯми, с работы – с песнЯми, коров доют – с песнЯми. Весной, пока еще работы такой-то нет на поле, дрова заготавливали, соседи собирались – сегодня одному, завтра другому. Гулянки проходили: всю деревню пройдут, напляшутся, напоются, и трезвые. И дома также строили сообща.

Мало-помалу жизнь в новой Кумарейке вошла в свое русло. Работа, семья, заботы о детях, рыбалка, заготовка кормов. А еще любил очень Владимир Андреевич лошадей. И когда появилась возможность, развел целый табун. Правда, эти самые возможности немного переоценил. Возникли сложности, и пришлось расстаться. Но одну все же оставил. Стрелку. Она и раньше-то была для него полноценным членом семьи, а после ухода из жизни супруги и вовсе стала незаменимым дорогим существом.

– Она понимает все. Я вот поеду к матери на два-три дня, возвращаюсь – только заговорил, она заржала, стоит, смотрит. Сено готовлю, овес, утром два кусочка хлеба. Жена моя незадолго перед смертью как-то говорит: «Зачем тебе эта забота, сено готовить, да все, уже года… Продай ее». А мы как раз картошку копали, и она подошла к ней и голову на плечо положила. Ну, она, конечно, чуть не заплакала: сразу – нет, говорит, дедушка, не продавай. И все. Я жене слово дал, что не продам никогда, буду держать, пока силы есть. Ну, она еще молодая, четвертый год только, так что еще поживем.

• Расскажите об этом своим друзьям!