ЗДРАВСТВУЙТЕ!

НА КАЛЕНДАРЕ

Иркутский художник Владимир Щербинин: Рисовать я стал случайно

Татьяна ЯСНИКОВА   
19 Июля 2023 г.
Изменить размер шрифта

Иркутск можно поздравить: в нем живет художник Владимир Щербинин. Все его не знают, награждения губернаторскими премиями и тому подобным его не ждут. В изобразительном искусстве он самоучка. Но от картин его захватывает дух!

Иркутский художник Владимир Щербинин

В эпоху большой искушенности наивное искусство кричит от ужаса. Кричит красками и ломкой форм. Чуть более тридцати лет назад наивный советский человек был подвергнут перековке, его назвали лохом и ну давай обманывать и отнимать последнее в интересах тех, у кого всего очень-очень много.

Наивное искусство иначе называется примитивизмом. Его создавали первобытные люди, современные народы Африки и Океании. Признано оно было течением на рубеже XIX и XX век веков. В России наивным, народным мастером был грузинский страдалец Нико Пиросмани, его картины можно увидеть в Государственной Третьяковской галерее. Наивное направление в России разрабатывал профессиональный художник Михаил Ларионов. Он стал упрощать цвет и формы тогда, когда народ переходил к революционному крику, призванному заглушить стоны и стенания раненых Первой мировой.

На западе восхитились живописным наивом таможенника Анри Руссо, он был самоучка. Анри Руссо не слышал стонов раненых, кошмар расчеловечивания прошел мимо него. Этот художник – классический пример примитивиста, восхищенного мирной красотой человеколюбца. Образованным людям человеколюбия не хватает, им в нем нужно тренироваться. Причина – карьеризм, алчность, линейность мышления.

В современной России известным мастером наива является самоучка Екатерина Медведева (86 лет). Она родилась под Белгородом в крестьянской семье. Живет в Москве, за ее произведениями чистой, правдивой, блаженной (то есть наивной) души очередь из тех, кто тонко ценит подобное.

Как нанятый, жизнь истолковываю…

  • «Ожидание» – для картины позировала младшая дочь с маленьким сыном

Иркутск можно поздравить: в нем живет художник Владимир Щербинин. Все его не знают, награждения губернаторскими премиями и тому подобным его не ждут. В изобразительном искусстве он самоучка. Он далеко не наивный ученый-психолог, в искусстве наивный экспрессионист. Как известно, крайности соприкасаются, змея кусает свой хвост. У Казимира Малевича был супрематизм, пусть у Владимира Щербинина будет экспрессивный суперпримитивизм.

Первая его выставка прошла в 1990-е в холле областной филармонии. Ее заметила известный иркутский искусствовед Т. Г. Драница. Она сказала художнику в свойственной ей манере: «Вовка, тебе нужно учиться». Дала гору книг для изучения. Когда у Владимира Щербинина открылась следующая выставка, сказала: «Вовка, тебе ни в коем случае учиться нельзя». И забрала обратно книги – раскрывавшиеся или нет, неважно.

Ольховая сережка

Уронит ли ветер

в ладони сережку ольховую,

начнет ли кукушка

сквозь крик поездов куковать,

задумаюсь вновь,

и, как нанятый, жизнь истолковываю

и вновь прихожу

к невозможности истолковать.

Это строки из стихотворения Евгения Евтушенко. Художником Владимир Щербинин стал с двумя высшими образованиями. Вот как проходило его становление.

Окончил физико-математический факультет в Красноярске. И понял, что тайны мироздания с этим ему не открылись.

Возникла боль души: «Решил – буду психологом, буду профи, чтобы разбираться, как формируется сознание, работает головной мозг, механизмы памяти, созревает интеллект, внутренний мир ребенка и т. д. и пр.». Решил поступать в аспирантуру по психологии, написал в Высшую аттестационную комиссию при Совмине. В ответном письме сообщалось, что поступить в аспирантуру сможет, если самостоятельно изучит полный курс факультета психологии (в СССР таковых было всего несколько).

В это время Владимир работал по распределению учителем физики в городке Артемовск Красноярского края. Полный курс изучил, в московскую аспирантуру поступил. «Экзамен по психологии принимали корифеи отечественной науки – Н. Ф. Добрынин. В. С. Мухина, П. А. Просецкий. Были искренне удивлены, услышав, что подготовкой занимался самостоятельно у себя в Сибири. Дали научного руководителя М. М. Нудельмана, темой диссертации стало «Развитие пространственного воображения». Итак, тема явно из области изобразительного искусства. Следующий шаг приблизил к нему еще больше и тоже в аспирантуре. С другом, чтобы подзаработать, занялись наглядной агитацией. Нико Пиросмани в свое время занимался почти тем же: рисовал вывески лавок и духанов.

  • Бегущая и сидящий

Владимир Щербинин: «По дороге домой заехали в овцесовхоз. На последнем дыхании взялись за новый заказ. Краски было мало. В основном остались темных цветов. Нарисовали колхозниц на фоне овец и пастбищ. Колхозницы походили на негритянок, мы хохотали над своими творениями. Но колхозницам все понравилось, они только возмущались, почему одна овца стоит на трех ногах. Недолго думая, мы эту овцу закрасили, не подозревая, какую бурю эмоций это вызовет. Колхозницы возмутились, куда мы дели несчастную овцу, потребовали ее вернуть. Какой первобытный фетишизм! Овцу мы возродили, заказчики остались довольны, а председатель колхоза попросил написать еще и небольшой портретик Ленина на свой рабочий стол и хорошо оплатил работу».

В Иркутске Владимир Щербинин очутился в связи с предложением перевестись в очную аспирантуру. В Москве этого нужно было дожидаться. Он вспоминает об аспирантской жизни: «Аспирантское общежитие было на улице Фурье в старинном кирпичном здании. Мы представляли действительно молодежное научное сообщество. Среди нас были литераторы, историки, математики, физики. Все были полны амбиций. Неформальное общение, когда мы «варились» в разношерстом научном «бульоне», значительно расширяло кругозор, позволяло быть в курсе новейших научных достижений в разных отраслях, повлияло на мое становление не меньше, чем сама учеба в аспирантуре. Пили кофе, чай, ходили друг к другу в гости – можно было постучать в любую комнату, что-то попросить или просто посидеть и побеседовать. По ночам был слышен стук печатных машинок, а до обеда обитатели общежития отсыпались».

Препятствия появились со стороны преподавательского состава. В итоге диссертацию защищал в Грузии. Словно ведомый звездой, побывал там.

Владимир Щербинин: «На поезде из Сочи приехали с женой Светланой в Грузию. Остановились в гостинице «Академическая» на плато Нуцубидзе. Тбилиси – это музей под открытым небом. Там много интересного и диковинного: воды Лагидзе, Черепашье озеро, кладбище Вакке, разнообразие вин, национальная кухня, грузинское гостеприимство. Многие улицы выложены каменным булыжником (XVII век), фасады домов отделаны розовым туфом, многочисленные фонтаны, скульптуры, памятники национальным героям.

В Институте психологии имени Д. Н. Узнадзе мне сказали, что директор пока принять не может. Когда же я сказал, что приехал из Сибири, меня сразу приняли. Состоялась длительная душевная беседа. Шота Александрович Надирашвили, так звали директора, интересовался, как мы живем, БАМом, нашей природой, какой у нас климат, какие бывают морозы, нашим образом жизни. Я рассказал о своих планах, что, занимаясь психологией, изучил также и работы грузинских психологов Д. Н. Узнадзе, Н. Л. Элиавы, Р. Г. Натадзе, А. С. Прангишвили. Сказал, что подготовил диссертацию, спросил, можно ли ее защитить в Грузии».

  • Портрет столетней старухи, всю войну водившей фронтовой грузовик

Из Иркутска отправил диссертацию бандеролью в Тбилиси. Грузины дали работе положительную оценку, пригласили для сдачи предзащитных экзаменов. Экзамен принимали шесть профессоров во главе с Ш. А. Надирашвили.

После успешной предзащиты и перед защитой диссертации будущий художник попал под замес распада СССР. После отделения от него республик Прибалтики пошел процесс в Грузии.

«Думал – все, мои усилия напрасны, не смогу защититься. Но к чести Ш. А. Надирашвили и его коллег, они никак не поменяли ко мне отношения.

Защита проходила при большом количестве людей, собралась университетская профессура. После защиты мой оппонент Зураб Бигвава привез хорошего вина, накрыли богатый стол. Я сидел в окружении новых друзей, напряжение спало. Был им очень благодарен – одна поставленная цель достигнута. Шота Александрович вызвал главного бухгалтера института и попросил мне помочь, так как мною истрачены деньги на гостиницу и дорогу. Мне выдали запечатанную пачку денег, на которые я не только купил билет на самолет через Москву до Иркутска, но и много подарков – платье жене, игрушки детям, овечьего сыра, рюкзак вина… Себе – карманные часы, на крышке которых были выгравированы волки, бегущие по лесу».

Волки оказались символом новой эпохи. В Иркутске поначалу все складывалось порядком – Владимир Щербинин стал работать в пединституте, потом в гороно. Однако начались невыплаты зарплат, и вынужден был изменить профессии – оказался прорабом на стройке. Случилась семейная трагедия, психологические последствия которой заставили кандидата психологических наук взяться за кисть художника. Переосмысленная действительность вырвалась на полотна экспрессивным воплем краски, усмиряемым невыдуманностью изображаемых объектов. Образы полились спонтанно, то есть подходы экспрессивного примитивизма, оказывается, содержат в своих недрах и начала сюрреализма.

Странно это – головоломное стихотворение Евгения Евтушенко «Ольховая сережка», возникшее как напутствие к живописи Владимира Щербинина. Сережка, на первый взгляд, случайный и мелкий элемент, а поэтом на него подвешена большая тема переживаний, связанных с переменами и неустойчивостью контуров самой жизни.

И мы переходим

в какое-то новое качество

и вдаль отплываем

к неведомой новой земле,

и не замечаем,

что начали странно покачиваться

на новой воде

и совсем на другом корабле.

Отец художника был директором школы в поселке Курагино Красноярского края, мать после окончания математического факультета МГУ преподавала математику. Дома была большая библиотека художественной литературы, репродукции шедевров живописи из журнала «Огонек» собирались и хранились. Не случайна была тема диссертации «Развитие пространственного воображения», проба кисти при написании «черных колхозниц» – чабанок, пасущих треногую овцу, – все это, несомненно, было предпосылками, что Владимир Щербинин будет художником. Оставалось получить мировое признание, ни разу нигде не учившись живописи, рисунку и композиции, сразу избрав путь простоты и гениальности.

Художник смело работает во всех жанрах. Ключом к его творчеству назовем картину «Гнездо», ab ovo. В гнезде лежат четыре девственно белых яйца. Могучий человек XXI века изобразил Начала как есть, как первобытный Адам, получивший искушение от кисти. Около двухтысячного года выходит альбом живописи Владимира Щербинина. Свое Таити он открывает в Иркутске и подступившей к городу дремучей тайге духа.

Изысканный экспрессионизм увидим у Амедео Модильяни, которого хочется назвать последователем маньеристов. Владимир Щербинин совсем не манерен, он искренен от начала до конца и хочет остаться в искусстве именно для того, чтобы удивлялись его чрезвычайной искренности: ну, как такое может быть в наши дни?!

А так – только в этих неправильных чертах и фигурах, в невероятно изысканных сочетаниях цвета и линии. «Женщина на черном фоне»: изгиб кирпично-охряного торса, обнаженный бледный живот, белые груди с черными сосками… А что, это можно описать в словах? Это «Данаю» Рембрандта можно описать в словах. Владимир Щербинин: «Художник может быть и немым, его языком являются его картины, ими он разговаривает с людьми». Искусствовед же, как ретранслятор, здесь лишний – хочется онеметь.

Художник выставлялся в ИОХМ имени В. Сукачева, там-то и там-то, там-то… и в третий раз в читальном зале ЦГБ имени Потаниной. Культуролог Мэрлэн Сэпсэн, зайдя в этот зал, на миг ослепла и с гневом его покинула. Вослед ей смотрели лики и рожи, передающие внутренние состояния своих исходников – реальных людей, мимо которых мы проходим ежедневно. «Живопись – это проникновение в суть вещей и явлений при помощи образов», – говорит художник. А может быть, образы – это начало проникновения в суть вещей и явлений? Науке не под силу проникнуть в суть вещей и явлений. Она всегда ходит вокруг да около, расчленяет, описывает то, что ей не понять. Образ – это нерасчленимый синтез существующего и несуществующего. Сам человек, как таковой, – это тоже образ, знак, скрывающий невероятную тайну.

  • Корни деревьев

«Девочка в красном берете» – стоит на фоне таинственных затененных трав и осенних листьев неизвестных науке растений. Страшненькая, неопасненькая девочка. Такой не нужно преподавать и десять, и двадцать христианских заповедей. Она не способна что-либо преступить, она не воплотившаяся, но со всеми. Она не ангел и не бес, она создание кисти Владимира Щербинина. Исходящая от его живописи суть пронзительна: это не ангелы защищают людей, а люди защищают ангелов. Оттого они, даже дети, так истрепаны, так искажены их лица тем, что они претерпевают, борьбой.

У Владимира Щербинина трое дочерей и десять внуков. Они все персонажи его картин, входят в его действительность лицами и ликами, гримасами и жестами, молчанием и непонятностью. На последней странице названного альбома – «Глазунья». Яйцо жертвенно разбилось, чтобы накормить художника. А когда наступает пора сбора папоротника, он становится таежником. Его пейзажи проникнуты ароматом живой природы.

Это можно увидеть сейчас, а новая выставка будет осенью.

Непосредственность – вот черта, из-за которой картины Владимира Щербинина с восторгом рассматривают дети…

Татьяна ЯСНИКОВА

  • Расскажите об этом своим друзьям!